История с географией
География не относилась к числу моих любимых школьных предметов, хотя книги о путешествиях и путешественниках всегда читала с удовольствием. Зато никогда не разбиралась в картах, до сих пор плохо ориентируюсь на местности и понятия не имею, как образуется дождь. Пришла пора слегка заполнить пробелы в образовании.
И сделать это мне поможет Сергей Иванович Ларин, декан эколого-географического факультета ТГУ, доцент, кандидат географических наук.
– Что сегодня могут изучать географы? Разве еще не все открыто и изучено?
– Я скажу даже больше – сейчас только начинается расцвет географии. Две с лишним тысячи лет этой науке, но она удивительно молодая. Это единственная наука, главной задачей которой является изучение взаимодействия между природой и обществом. Миллионы лет природа жила по своим законам. Потом появился человек, потихоньку набирал силу, и сейчас на природу идет колоссальнейший антропогенный пресс. Изучение того, что происходит в результате – одно из магистральных направлений географии.
– Мои знания ограничиваются школьным курсом: география изучает страны, стороны света, карты, розу ветров…
– География имеет разные направления. Классическое направление – страноведение. Скажем, что такое Россия? Мы любим говорить о том, какая у нас страна, какие просторы, сколько полезных ископаемых. Все это география. Но в действительности она изучает широкий круг проблем, требующих системного анализа. Например, гидрология – одно из классических географических направлений: все, что связано с водой. Простая и сложная проблема: паводок на Туре. Это типичная классическая географическая задача – как пройдет половодье, какой будет уровень воды, будет наводнение или нет?
Очень большой круг проблем, скажем, связан с нашим коммунальным хозяйством: город потребляет воду, а где ее взять, какие объемы, какого качества. И это тоже все география. А погода? Ею занимается климатология, метеорология, а это тоже географические дисциплины. Современная география – это и планирование городской застройки, ландшафтный дизайн.
– Какими исследованиями занимаются ученые вашего факультета?
– Очень много мы занимались водными проблемами. Например, в 90-е годы была выполнена большая работа по оценке эколого-географического состояния рек юга Тюменской области. Для каждой малой реки разработаны сценарии ее поведения в условиях разных ситуаций землепользования. Исследования показали, что состояние многих рек на юге Тюменской области, увы, оставляет желать лучшего. Река Ук, например, в свое время очень чистая, не зря там был построен винокуренный завод. А сейчас на ее дне 20 см черного ила с неприятным запахом. Это уже дело рук человека.
На том же Уке построили водохранилище и рядом дачный поселок. Но недоучли, что и маленькая река в половодье может быть бурной. В итоге, плотину разметало. Деньги потрачены зря. Не говоря уже о том, что шла паводковая волна, и людям было просто опасно находиться в поселке.
Одно из направлений наших исследований – экологическая, географическая оценка, история озер на юге Тюменской области, в Курганской, Омской областях, их изменчивость, развитие. Оказалось, что недалеко от Ишима есть озера. PH, который в норме бывает 7, если 14 – это уже щелочь, а в этих ишимских озерах – РН до 10-11. Этой водой можно руки обжечь, а люди там купаются. В Приишимье очень много красивых мест – гривы, ложбины. Красивые ландшафты. И это еще одно направление географии – оно связано с геологией, с анализом рельефа, с изучением его состояния. И здесь тоже целый ряд проблем.
Откуда произошли эти гривы? Загадка. Они характерны для гигантских территорий юго-западной Сибири, да и на севере встречаются; они строго ориентированы, идут с севера-востока на юго-запад. Есть ряд гипотез, объясняющих их происхождение. Одну из наиболее достоверных выдвинул новосибирский ученый Игорь Волков – он говорит, что примерно 14 тысяч лет назад здесь были древние пустыни и дули ветра, которые образовали эти гривы. То есть это древние дюны.
Были на территории Сибири и моря, причем несколько. На последнем отрезке времени – так называемое Великое Мансийское озеро-море в Среднем Приобье. Заливы его шли по Ишиму, по Тоболу, по Оби, по Иртышу. В это море впадали реки – они текли там, где сейчас расположены Тобол и Вагай.
Может, вы обращали внимание: когда подъезжаешь к Голышма-ново, сначала спускаешься в низину, а потом поднимаешься вверх. По самому дну этой низины течет маленькая речка. На самом деле это древняя мертвая долина. Раньше здесь была гигантская река. А потом озеро-море исчезло – в геологически короткие сроки. Были такие периоды, когда воды крупных водоемов очень быстро сбрасывались. Вода уходила в Аральское море, затем в реку Узбой – там сейчас тоже мертвая долина, в Каспий, потом в Азовское, Черное и Средиземное море. Шла гигантская перестройка речных систем. А что это такое? Это изменение климата, ландшафта, почвенного покрова, растительности. Это было в позднем плейстоцене – голоцене, 25-12 тысяч лет назад. За этот отрезок времени произошли очень крупные изменения.
– Если было такое море и заливы, значит, климат был мягкий?
– Чтобы разобраться с современными изменениями климата – потеплением или похолоданием, мы должны понимать: каков механизм этих процессов? Что реально происходит? И географы, в том числе, занимаются этими проблемами.
На территории нынешней Тюменской области были и моря, и пустыни, и даже мерзлота, которая сейчас ушла на Север. Но реликты этой мерзлоты сохранились. Это, к слову сказать, одна из актуальнейших проблем: древний мерзлотный рельеф имеет рисунок – он может образовывать решетку, отдельные ячейки которой вытаивают и замещаются землей. Этот рисунок остается и по прошествии тысяч лет. Мы проложили дорогу, а древняя сетка оказалась под ней и скажется потом на проседании асфальта и деформировании дороги. А кто изучал эту проблему? Никто. Хотя на Русской равнине Институт географии РАН очень плодотворно этим занимается.
– В Казанском районе есть уникальная заповедная зона – Афонская гряда. Там до сих пор сохранились реликтовые растения, которые нигде больше не встречаются. Как она образовалась?
– Этот район расположен вдоль долины реки Ишим, и поверхности его были сформированы Иши-мом. Севернее – древняя мертвая долина, где сохранились остатки реки в виде озер. А сама гряда – это остатки речных террас. Мертвая долина – в смысле, реликтовая – долина реки, которой уже нет. Хотя река еще может протекать, но она настолько меньше древней, что долина ей уже не соответствует.
– Возможно, что исчезнувшие реки снова вернутся в свои русла?
– Мнения специалистов разделились. Одни говорят: да, человек настолько сильно воздействует, что потепление неизбежно. Но, с другой стороны, для юга Западной Сибири и ряда других районов петербургский ученый Арсений Владимирович Шнитников еще в 1957 году вывел одну закономерность. Небольшой экскурс в историю: ученые спорили о том – усыхает территория срединной Азии или увлажняется? Лесные экосистемы продвигаются на юг в степь, или степь надвигается на лес? От этого зависело – сажать ли леса в степи? В Средней Азии мелиораторы отказывались строить ирригационные сооружения, мотивируя тем, что будет потепление, и каналы пересохнут. Шнитников сказал: и те, и другие правы. Потепление и похолодание – процесс ритмический. Существует 1000-850-летний ритм, который, в свою очередь, состоит из массы других небольших по продолжительности периодов. И каждый ритм удивительнейшим образом устроен: холодная влажная бурная фаза, когда обводняются озера, половодье наступает в реках, лес активизируется, травы растут… А потом длинная пауза – почти 800-1000 лет, когда все высыхает. И вновь увлажнение, и вновь потепление. И за послеледниковье, или голоцен, прошло восемь таких циклов. Мы живем как раз в таком цикле, когда до XXXII-го века должно быть потепление. А холодная фаза была с середины 16 – до середины 19 веков.
По природному тренду и так должна быть волна потепления, а на это еще накладывается антропогенная деятельность. Чего здесь больше – человека или природы? – вот одна из ключевых проблем. Часто возникают спекуляции, когда начинается преувеличение антропогенного фактора.
– Сейчас опять начали говорить о возможности поворота северных рек. Специалисты обсуждают эту проблему? Это возможно, и какие могут быть последствия?
– Многое в этой проблеме неясно, но многое и ясно. Самое главное – этого не нужно делать. Когда мы маленькую речку пытаемся изменить – видим, какие бывают последствия! Но когда мы вмешиваемся в глобальный процесс, последствия могут быть непредсказуемыми. Вот только один пример, который был приведен в книге «Нам и нашим внукам» известного географа Давида Арманду: в одном из американских штатов решили улучшить травостой в пойме реки – внести удобрение, гербициды. Уровень воды в реке поддерживался плотиной бобров, которые живут только там, где чистая вода. Гербициды попали в воду, бобры ушли, плотина разрушилась, уровень воды в реке упал, уровень грунтовых вод понизился, и луг из пойменных перешел в сухостойный. А ничего, вроде, не сделали.
В районе Салехарда в конце 80-х годов хотели строить Нижнеобскую ГЭС – бурно обсуждалась эта проблема. Великая могучая река, построить электростанцию, получить колоссальную электроэнергию… Но здравый смысл возобладал: элементарные подсчеты показали, что при той заболоченности, которая там есть, малейшее повышение уровня воды вызовет громадное затопление территорий, начнется агрессия болот, увеличится количество комаров и мошки. Если бы построили плотину, это бы изменило климат, сроки замерзания воды, море изменило бы микроклиматические условия, и многие месторождения, которые там сейчас осваиваются, стояли бы на воде.
Теперь мы хотим повернуть реки на юг. К слову сказать, почему в свое время не стали поворачивать? Одна из причин в том, что Советский Союз к этому времени уже много лет вел войну в Афганистане. Были потрачены огромные деньги. И накануне начала работ по переброске северных рек впервые Советский Союз занял деньги заграницей. А проект был дорогостоящий. И это послужило причиной того, что его притормозили. А второй мощнейший стимул – экологическая волна. Проблему поворота рек очень бурно обсуждали. И Ельцин во многом пришел к власти на гребне волны, которую подняли экологи и общественность. Это знаковая проблема.
Простые подсчеты показывали, что, в случае поворота, произойдет изменение гидрологического режима, режима судоходства, изменение характера половодья, изменение флоры и фауны. По расчетам, до 30 % воды уходило бы в почву или испарялось. Русло фильтровало бы воду, что привело бы к засолению близлежащей береговой полосы. Одна из проблем Каракумского канала, которым гордился Советский Союз, в том, что прилежащая к нему полоса на площади 100 км – это солончаки, брошенные земли. Так что проблема закрыта. Она не рациональна – ни с экологической, ни с экономической стороны.
– У меня еще один вопрос: на географическом факультете изучают труды Колчака?
– Вы имеете в виду географическое наследие тех ученых, которые были запрещены? Сегодня нет запретов. Там, где это нужно, изучают – те же гидрологи. Но трудов Колчака у нас нет в чистом виде. Кто сейчас возьмется их переиздать? Мы, конечно, приобретем. Колчак – фигура знаковая, но есть и другие люди с похожей судьбой.
Известная фигура – Лев Николаевич Гумилев. Мне довелось слушать его лекции. Человек он был колоритный, своеобразный. Тихий голос, но едкий. Он, кстати, был профессором на кафедре социально-экономической географии на географическом факультете Ленинградского университета. Не все об этом знают. Его запрещали много лет. Одна из его главных книг – «Этногенез и биосфера земли» – посвящена происхождению народов, их эволюции. А происхождение народов выходит на проблему «кормящего» ландшафта. У степняка – один менталитет, у таежника-охотника – другой. Ландшафт тоже оказывает свое влияние. Любопытный момент: при советской власти мы относились в среднем к лесостепному народу, а после распада Советского Союза – относимся к лесному. А как это приведет к изменению менталитета народа? Финны – это один народ, а степняки – совсем другой. В этом аспекте очень интересная проблема – что произойдет? Мы себя позиционируем как русскоязычный этнос, но при этом не знаем, что с ним произойдет через 20-30 лет.
Так вот о Гумилеве. Он свою книгу не мог издать, но ему разрешили ее депонировать – рукопись представлялась в ВИНИТИ (Всесоюзный институт научно-исследовательской и технической информации), ей присваивали регистрационный номер, и она считалась публикацией. При этом ее никто не видел. Если вам требовалось, вы заказывали рукопись, и один экземпляр вам распечатывали и присылали. Это, к слову, дорогое удовольствие. Тогда такая книга стоила порядка ста рублей – большие деньги. Так вот, ВИНИТИ был завален заявками на книгу Гумилева.
– Можно сказать, что сегодня роль географии в жизни общества велика, как никогда?
– А что мне говорить? Это сказал Ломоносов: российское могущество прирастать будет Сибирью. Правда, дальше он добавил: и Северным Ледовитым океаном. И был, как ни странно, прав. Сейчас нефтяные и газовые месторождения смещаются на шельф, а там большие проблемы, так что географам работа найдется. Географических проблем – море, океан безбрежный. География была, есть и будет.
***