Невероятная теория вероятности
Продолжение. Начало в NN 26, 27. На чем мы остановились в прошлый раз, пересказывая северную одиссею ссыльного Гаврилы Ивановича Афанасьева, заброшенного с Южного Урала под самый Полярный круг по решению Совета Народных Комиссаров и ЦИК от 1 февраля 1930 года и мартовского того же года заседания Верхнеуральского райисполкома Челябинской области?
На том, что умелый счетовод Афанасьев испросил для себя отпуск на 22 дня и, что самое удивительное, получил этот отпуск, пообещав вернуться к сенокосу. Однако что-то не сложилось. 7 октября 1937 года комендант Щелканов отправляет Верхнеуральскому РО НКВД телеграмму: «Настаиваю срочном этапировании бежавшего трудпоселенца Афанасьева Гаврила Ивановича…»
На этом месте в деле громадная дыра – следующий за телеграммой документ датирован уже 1949 годом. Это собственноручная расписка о том, что нижеподписавшийся обязуется с установленного для него места поселения никуда самовольно не переезжать, а «в случае попытки или совершения мною побега я подлежу ответственности и наказанию до 10 лет лишения свободы… В чем и расписуюсь…»
Так что же произошло 12 лет назад? Действительно ли Гаврила Афанасьев не собирался возвращаться, бросив на севере детей и внуков? Маловероятно. Приключилась ли болезнь или другие форсмажорные обстоятельства? И об этом мы вряд ли узнаем. Но в самом конце папки, пролистав толстую пачку «листов дела», обнаруживаем одну строчку, которая позволяет предположить, что местное начальство слов на ветер не бросало. «Был репрессирован в 1937 году» – вот что вписано между строк документа, выданного в ноябре 1993 года уже внукам Гаврилы Ивановича. Насколько можно судить еще по одному, обнаруженному нами туманному упоминанию, – в том же 1937 году Афанасьева-старшего судили по знаменитой статье 58-10, обвинив в антисоветской пропаганде. Других подробностей в деле нет. Где искать их три четверти века спустя – неизвестно.
Впрочем, и жизнь остальных сосланных Афанасьевых тоже не была безмятежной.
Николай Афанасьев был отправлен в ссылку двадцати одного года вместе с беременной женой Анной. Беременность, несмотря на многоверстый и опасный путь, удалось сохранить. Как писал уже в 1949 году их первенец Геннадий в заявлении в райкомендатуру, которая была для ссыльных – царь и бог, и земский начальник, «родился я на месте высылки и в настоящее время числюсь в списках своих родителей. А поэтому прошу исключить меня из этих списков».
В 1933 году в семье Николая было уже двое детей. В 1936 родилась Валентина. В 1938-м – Александр. В 1940-м – уже известный нам Юрий. Потом Петр (1942), потом Раиса (1944), Михаил (1949) и Владимир, который родился в 1951 году и был в роду Гаврилы Ивановича шестнадцатым ребенком, что прошли через Питлярскую ссылку. Считая, конечно, и тех двух маленьких девочек, которые не выдержали неимоверно трудного пути на север.
Жили. А бдительное око спецкомендатуры продолжало свой нелепый, но неусыпный надзор. В том числе за этой многодетной уже семьей. Впрочем, бдело не только начальство.
Если кто бывал в низовьях, где Большая Обь сливается с Горной Обью, тот знает, что Питляр лежит на правом берегу Большой. А Шурышкары, давшие имя всему району, и ссыльному Питляру как бы столица, находятся на левобережье, где к Оби примыкает Шурышкарский сор. На карте между этими двумя точками – зеленое пространство. Как будто бы суша. На самом же деле все пронизано-переплетено протоками. И близко, и далеко сразу.
Но комендатура все слышит. Все знает.
«В Шурышкарскую поселковую комендатуру т. Щелканову. Собщяю что в ночь с 27 на 28 декабря 1936 года трудпоселенцы поселка Питляра Храмов Петр Иванович 1910 г. рождения и Афонасьев Николай Гаврилович 1909 г. рождения. На имеющихся уних своих лошадей увезли бежавщих трудпоселенцев тогоже поселения в числе 4 человек в город Обдорск чем оказали содействия в побеге трудпоселенцев. Зав рубпунктом поселка Питляра (подпись). 1/I-37».
Корявое и безграмотное донесение заведующего «рубпунктом», а точнее, конечно, – рыбпунктом, дошло до адресата…
… Давно это было, семьдесят лет назад. Морозный январь. Стук кнутовищем в дверь небольшой избушки и голос: «Афанасьев! Давай к коменданту!» Мы уже забыли, как это бывает?