Последний герой
Вчера скончался Хабибулла Хайруллович Якин. Полный кавалер ордена Славы, почетный гражданин городов Тюмень и Ржев.
По еще советской табели о рангах полный кавалер Славы приравнивался к Герою Советского Союза. Якин был последним из тюменцев-фронтовиков, удостоенных высших знаков воинского отличия. Но правильно ли считать, что другие солдаты и офицеры были героями, так сказать, меньшего калибра? Думаю, что неправильно. Каждый из того фронтового поколения, кто хотя бы день пробыл в окопах передней линии, кто поднимался в атаку, кто лежал в чистом поле под пулеметом или под бомбами, кто отступал и наступал, — все они герои. И все они для нас навечно в одном победном строю.
Вспоминая сегодня об ушедшем солдате Якине, мы, как думается мне, должны вспоминать всех, кто подобно ему выдержал, пережил все муки и ужасы битвы за Ржев
В середине октября 1941 года наступавшие армии группы «Центр» вышли практически к Москве. Левое крыло группы «Центр» наступало в направлении Калинина. Как сообщают официальные источники, «… наибольшего успеха удалось добиться северной ударной группировке противника, которая 14 октября ворвалась в город Калинин. 17 октября был создан Калининский фронт под командованием генерала Ивана Конева».
Среди дивизий, вставших на пути врага, была и 246-я стрелковая. Она была сформирована из мобилизованных тюменцев в июле 1941 года в г. Рыбинске Ярославской области. Первоначально 246-я дивизия занимала оборонительный рубеж от Осташкова практически до Ржева и входила в состав 31-й армии. В октябре остатки дивизии были переданы в 29-ю армию. (В документах фигурируют наименования обеих армий — 31-й и 29-й. — Авт.).
246-я дивизия создавалась в большой спешке. Eе будущие красноармейцы были призваны военными комиссариатами с территории юга нынешней Тюменской области практически в один день — 7 июля 1941 года. Новобранцы из Омутинского, Заводоуковского, Исетского, Ишимского, Казанского, Нижнетавдинского и других районов вошли в состав 908-го, 914-го, 915-го стрелковых и 777-го артиллерийского полков.
Отборные дивизии группы армий «Центр» и в первый, и во второй год войны стремились сломить сопротивление советских войск, надеясь окружить Москву с северо-запада. Они находились от столицы на расстоянии 100-200 километров. Но и части Красной армии не прекращали попыток ликвидировать угрозу, нависшую над Москвой.
Вот что говорят об этом официальные источники:
«… 5 декабря 1941г. началось наступление Калининского фронта… 31-й армии, которой командовал генерал В.А. Юшкевич, на форсирование Волги юго-восточнее Калинина и прорыв обороны противника пришлось затратить трое суток… В ночь на 16 декабря противник начал отход из Калинина. 16 декабря город Калинин был освобожден войсками 31-й и 29-й армий генералов Юшкевича и Швецова.
… 8 января 1942г. 39-я и 29-я армии Калининского фронта прорвали оборону противника западнее Ржева… Но завершить успех они не смогли. 23 января противник встречными ударами закрыл прорыв и отрезал наступавшую группировку от остальных сил Калининского фронта».
28 февраля 1942г. остатки 29-й армии в количестве 6000 человек вырвались из окружения. По немецким данным, в плен попали 4888 бойцов и командиров, еще 27647 человек погибли.
За полтора года — от октября 1941-го и до марта 1943-го — Калининский фронт потерял только убитыми около миллиона бойцов. А сколько оказалось в плену? Вот несколько свидетельств из книги «Запрещенные солдаты».
«… В октябре 1941 года 246-я дивизия заняла оборону у г. Ржев. А потом стали отступать. 13 октября обоз, в котором я был ездовым, остановился в деревне Кошкино. Вдруг началась стрельба, и деревню окружили немцы. Я стрелял, сколько было патронов. Но из-за дома на меня наскочили немцы, вырвали из рук винтовку и сломали ее о землю. Так они взяли в плен человек 300 и весь обоз. Всех пленных загнали на ночь в сарай, а утром угнали в г. Ржев в лагерь» (Дубровский Яков Eфимович, с. Головино Тюменского района, рядовой 908-го СП).
«В августе-сентябре наша дивизия в составе 31-й армии участвовала в боях на Калининском фронте. В декабре под Ржевом она попала в окружение. Неоднократные попытки командования вырваться из окружения не привели к желаемым результатам, несмотря на то, что дивизия находилась всего в двадцати километрах от деревни Крестьянка, где располагались советские войска. Пробыв в окружении около двух месяцев, 16 февраля я попал в плен…» (Волков Филипп Eвгеньевич, уроженец д. Желябовка Ишимского района).
«В начале января 1942г. наш 777-й артполк 246-й стрелковой дивизии, в котором я служил шофером, постоянно бомбила немецкая авиация. Мы попали в окружение, и от всего автобатальона осталось 13 человек. Имея при себе личное оружие — винтовки, мы скрывались в лесах до 5 мая. Во время переправы через речку Лазута в районе г. Зубов Калининской области 9 человек утонуло, а остальные утопили свое оружие. На противоположном берегу оказались немцы и взяли нас в плен…» (Баранов Андрей Павлович, с. Александровка Нижнетавдинского района).
Ненасытной войне по-прежнему требовалось сибирское пополнение. Из тюменского военнопехотного училища, не дожидаясь выпуска и не получив офицерского звания, ушел с курсантской ротой на Калининский фронт, под город Ржев Хабибулла Якин.
Позднее, уже полный кавалер ордена Славы и почетный гражданин Ржева, Хабибулла Якин рассказывал о том, какими были эти бои:
«… Часто спрашивают: о чем вспоминает солдат? А я отвечу: там, подо Ржевом, в сорок втором году нам было не до воспоминаний. Как ты будешь вспоминать об оставленной школе, об учениках, если ежеминутно, ежесекундно ждешь: вот-вот и тебя прихлопнет, как твоих друзей! Зато потом, в сентябре сорок третьего, когда лежал в госпитале, было время вспомнить и о школе, и об учениках, рассказать своим товарищам, что я был учителем. Правда, старые солдаты мои рассказы всерьез не воспринимали, все превращали в шутку. На их взгляд, я был слишком молод, чтобы быть учителем. Мне же было только 19 лет, я успел окончить годичные курсы по подготовке учителей для неполных средних школ и собирался продолжить занятия в Омском учительском институте. Но — война помешала… И еще хотелось хоть одним глазком посмотреть на свою деревню…»
Свою деревню Муллаши Якин увидел только в конце августа 1946 года. По возрасту ему бы еще служить и служить, но вышел указ — демобилизовать учителей. И шел фронтовик к себе домой ночью от станции Богандинка через деревню Железный Перебор. Даже не шел — бежал. И загадывал: если на Пышме, через которую ему предстоит переправиться, окажется лодка на этой стороне, значит он — счастлив. И спорил сам с собой: разве не счастье, что он возвращается на своих ногах, при своих руках? Но лодка оказалась на этой стороне. А на том, на домашнем берегу упал Хабибулла на землю и закричал в ночную темноту: «Вернулся! Живой! Вернулся!..»
… Из тех же кровопролитных боев на земле Ржева вернулся в Тюмень Юрий Максимович Шешуков. Впрочем, вернулся негаданно нежданно. Потому что сначала в Тюмень пришла похоронка: ваш сын в боях за советскую Родину пал смертью храбрых, проявив мужество и героизм. Вот такой стандартный слог стандартного, заготовленного впрок листка бумаги — остается только фамилию проставить. И так получилось, что для сержанта Шешукова, первого номера пулеметного расчета, эта похоронка — напоминание о высоте 121,2.
И через несколько десятилетий после войны, говорил Юрий Максимович, он мог бы найти на склоне этой высоты 121,2 след своего старого окопа. Не забыть ни окоп, ни саму сопку, заваленную трупами. Нашими и немецкими. Много раз она переходила из рук в руки, и каждая атака стоила жизней. А пулеметчики охотились за минометчиками, и минометчики — за пулеметчиками. В одной такой дуэли немецкий миномет смог засечь окопчик, в котором разместился Шешуков со своим вторым номером. Мина разорвалась рядом…
Было это неподалеку от Ржева, который уже был в наших руках. Добивали остатки двух немецких армий — кто-то еще сопротивлялся, кто-то сдавался в плен. И в этой суматохе раненого пулеметчика отправили в походный госпиталь, оттуда быстробыстро в стационарный, в город Иваново. Словом, потерялся сержант, и занесли его впопыхах в список безвозвратных потерь.
Потом, уже дома, когда брал Юрий Максимович в руки этот листок серой грубой бумаги, он видел перед собой декабрьский день, себя, лежащего на снегу, разрывы бомб и свист пуль и снег, багровый от крови…
И вспоминал все сначала — второе пехотное училище в Тюмени, где проучился десять месяцев… Марш-броски с пулеметом «Максим» за плечами — ствол, кожух, коробка — 22 килограмма… Досрочный выпуск и первую бомбежку по дороге к фронту — когда готов был в землю спрятаться от осколков… Ночевки на снегу: сосновые веточки, одну шинельку вниз, другой накрыться, согревая друг друга… Володю Рясного, второго номера пулеметного расчета, отчаянного парня, ходившего в атаку со штыком от винтовки СВТ. Володя был убит уже за Ржевом — в первом бою за город Великие Луки.
А еще вспоминал Юрий Максимович свои фронты и ранения. Калининский фронт, потом 2-й Белорусский, потом ранение, потом форсирование Западной Двины и новое ранение, потом перевод из пехоты в 7-ю кавдивизию, хотя все равно воевать пришлось больше в пешем строю… Но все это потом, потом. Сначала надо было пережить Ржев…
… Eще на одного солдата стал короче немноголюдный уже строй. Такова жизнь, таково неумолимое время. Главное, чтобы мы с вами, дорогой читатель, продолжали помнить, как это было.
(Из книги «Встречи у Вечного огня).
***
фото: Хабибулла Якин