Военный дневник Степана Шишкина
Сколько известий из прошлого хранят архивы! Как часто среди листов официальной переписки можно обнаружить волнующий документ. Точно такая история случилась с Любовью Викторовной Шестаковой, начальником отдела использования и публикации документов Государственного архива социально-политической истории Тюменской области.
I
Готовясь к выставке архивных документов, посвященной 65-летнему юбилею нашего архива, в прошлом это — партийный архив Тюменского обкома КПСС, я просматривала переписку архива с различными учреждениями. И натолкнулась на очень интересный документ с автографом знаменитого летчика, Героя Советского Союза Алексея Маресьева, который в шестидесятые годы прошлого столетия возглавлял Советский комитет ветеранов войны. Алексей Петрович писал, что
«. комитет ветеранов войны получил через посольство СССР в Федеративной Республике Германии письмо гражданина ФРГ Гельмута Розенкранца, в котором он просит переправить в Советский Союз копию немецкого перевода части дневника советского военнослужащего Степана Шишкина, погибшего во время боев на Украине в 1943 году. Розенкранц сообщает, что он получил на фронте только эту часть перевода, а самого подлинника не видел.
Из присланных Розенкранцем записей видно, что Шишкин служил в 12-й гвардейской танковой бригаде, 4-го гвардейского Кантемировского танкового корпуса, а его семья проживала в то время в г. Тюмени. Направляя записи С. Шишкина, мы просили бы организовать розыск его близких и в положительном случае эти записи вручить им.
Заранее благодарим за содействие.
С уважением, ответственный секретарь Советского комитета ветеранов войны А. Маресьев. 8 октября 1962 года».
II
Партархив начал активные розыски родственников Степана Шишкина, направляя запросы в городской военный комиссариат, в адресный стол. Заметка «Солдат писал жене.» о полученном дневнике была опубликована в газете «Тюменская правда» 28 октября 1962 года.
Неординарное событие — передача из далеко не «дружественной» капиталистической страны военного дневника погибшего советского воина — была отмечена публикацией в газете «Правда» (30 октября 1962 года, заметка «Дневник гвардейца») сюжетом на центральном радио и вызвала большой общественный резонанс.
Отклики стали поступать со всех концов страны. Фамилия Шишкин — довольно распространенная. Кто-то надеялся обрести пропавшего на войне своего отца, кто-то мужа, родственника, знакомого. В архиве сохранились письма, присланные из литовского города Каунас, из Пензы, из Свердловской и Оренбургской областей, из деревень Тобольского района, где и сейчас много однофамильцев Степана Шишкина, — все искали родных, погибших на фронте или пропавших без вести.
III
Поиски принесли результаты: в адрес Тюменского горвоенкомата пришло письмо из Пермской области от Шишкиной Т.Н., услышавшей 29 октября сообщение по центральному радио о дневнике Степана Шишкина, переданном из ФРГ.
«Мой муж, бывший старший лейтенант Советской армии в годы Отечественной войны Степан Васильевич Шишкин, без вести пропавший на Юго-Западном фронте в феврале 1943 года, о чем я получила извещение в то время, жив и поныне. Действительно, до войны он работал в г. Тюмени и 25 июня 1941 года был призван в ряды Советской армии Тюменским ГВК. В феврале 1943 года в одном из боев попал в плен к фашистам, откуда в 1945 году был освобожден частями Советской армии.
Все, что вас интересует в судьбе Шишкина Степана Васильевича, и я, и он с удовольствием вам сообщим».
(Из письма Шишкиной Татьяны Николаевны)
IV
Заведующий партархивом В.И. Eловских направил СВ. Шишкину письмо и фрагмент из дневника -для подтверждения авторства. Вскоре пришел ответ.
«. С большим вниманием и волнением прочел ваше письмо. Основной вопрос, который интересует вас, — мне ли принадле-
жит дневник? — стечением фактов и ряда обстоятельств разрешается положительно. Да! Видимо, это мой дневник, попавший в руки врага, и моему перу принадлежат выдержки, приведенные вами. Да, я вел дневник. И назывался он «День за днем. Фронтовые записи Степана Шишкина».**
Да, я служил в 12-й танковой бригаде 4-го танкового корпуса «Кантемировец» под командованием (в то время) подполковника Леонтьева. И действительно, 13 февраля 1943 г. в составе этой бригады я прибыл в г. Красноар-мейск. В этом беспримерном глубоком рейде в тыл врага, оторвавшись от своих передовых частей более чем на 120 км, в беспрерывном шестидневном сражении мы удерживали этот важный узел железных дорог, перерезав путь отступающей на Днепропетровск всей ростовской группировке врага.
Задача, поставленная нашим командованием, была с честью выполнена. Но из-за плохих климатических условий (была сильная оттепель — украинская весна в полном разгаре, все шесть дней над городом Красноармейском стоял плотный, низкий молочный туман) мы не могли вовремя получить пополнение боеприпасами и 18 февраля 1943 года, выдержав целый день с утра до вечера ожесточенный бой с рассвирепевшим врагом, ночью прорвали плотное окружение (свыше шести дивизий ростовской группировки) и с боем начали выходить из него. Именно в эту ночь я попал в плен к врагу, напоровшись в темноте на немецкую засаду, километрах в десяти южнее Красноармейска. В плену был в северо-западной Германии в команде советских офицеров, все два года вместе, до освобождения из плена 9-го мая 1945 года частями Советской армии.
Отчетливо вспоминаю посвящение в дневнике моей жене — Татьяне Шишкиной, где мною был указан и ее тюменский адрес.
(Из письма Степана Васильевича Шишкина)
V
Дневник С.В. Шишкина (перевод с немецкого).
«Товарищ! Прочти это — я обращаюсь к тебе!
Товарищ — будь ты солдат или офицер!
В случае моей гибели, если ты найдешь этот дневник и сохранишь его, я прошу тебя как друга, как кровного брата — отошли или передай его моей жене, чтобы она смогла прочитать последние мысли своего мужа. Для нее я пишу этот дневник, ей посвящаю я эти мысли, как ей посвятил я всю свою жизнь. Лишь она всегда понимала меня. Семь лет прожил я с ней. Я хорошо знаю мою жену, честную труженицу, серьезную, настоящую советскую патриотку. Я знал ее и в радости, и в горе, только для нее я живу. Она мне очень верна, и я знаю это. Eсли я страдаю душой на фронте, то ее страдания из-за меня там, в глубоком тылу, в тысячу раз тяжелее. Поэтому она должна узнать мои последние мысли о ней.
Адрес: Омская область, Тюмень (приписка латинским шрифтом: «Друг, отошли эту книгу по адресу. 17 февраля 1943 г.»).
VI
. Снова начинаю я мой дневник, вновь подытоживаю свои мысли, впечатления и переживания.
Подряд три месяца делал я изо дня в день записи в моем дневнике, поверял ему все, пока 13 февраля дурацкая бомба воздушного пирата не сожгла дневник, развеяла его по ветру. А вместе с ним многие хорошие мысли, многие внутренние переживания, записи которых были предназначены моей жене. Eй не суждено их прочитать.
13 февраля, на второй день занятия нами этого города, прибыл и я сюда, в Красноармейск. Друзья сообщили мне печальную весть: мой самый дорогой друг С.Д. погиб!.. Мы вместе были на офицерских курсах, вместе поехали на фронт в одну и ту же воинскую часть и вместе находились в резерве командования. Все, что делали, мы делали вместе. Мы не знали, что такое ссора. Все, что было моим, было также его. Мы делили все до последнего куска хлеба, до последней папиросы. Он был большой души человек и настоящий друг. И вот. Кто бы подумал, что он погибнет так быстро и незаметно?
С тех пор прошло четыре дня, мне они кажутся вечностью. С 13 по сегодняшний день сидим мы, как мыши в мышеловке. Мы кружились по ней, рвались из нее. Мы были колючкой в гнойном теле немецкой армии. А теперь? Мы пойманы, как в мешке, — кругом враг.
Мы отвоевали город, а теперь сидим в нем, как в клокочущем вулкане. Весь день сыплются бомбы, десятки вражеских самолетов гудят в небе, но мы еще живем. До 13.2.43 удерживалась туманная погода, вражеская авиация не летала. Потом взошло солнце. Мы ожидали гостей, и они пришли! Первыми показались два наших штурмовика, сделали над городом несколько кругов и исчезли. Мы их больше не видели до наступления темноты. Был сияющий день. Солнце пекло как печь над этой доведенной до каления планеты, называемой землей! На улицах лужи. Груды снега сползают с крыш на улицу и во дворы. Это весна, вернее сказать, начало весны. Ведь мы на Украине. Конечно, еще будут морозы, но воздух уже пахнет настоящей весной! Все кажется каким-то радостным, но если внимательнее всмотреться, то по стране шагает «костлявая», и, как всемогущая владычица этой планеты, размахивает косой и косит, косит воинов и гражданских, старых и молодых! Появляются восемнадцать Ю-87 (пикирующие бомбардировщики). Что делают они, эти собаки! Падают бомбы, брызжет огонь пулеметов, лают бортовые пушки — это настоящий ад! И сегодня третий день, когда я думал, что не останусь в живых. Все взлетает в воздух. Все рычит, звенит и рвется со страшным грохотом. Только поздно вечером становится спокойно. Принесли еду — никто не голоден. Голова тяжелая, в ушах звенит, как будто звонят колокола, и тело дрожит, как в лихорадке. Хижина моего хозяина чудом уцелела. Кругом лежат одни развалины. Л юди как старательные пчелы. Честно — удивительно наблюдать этот контраст гражданского усердия. Eдва утихает шум войны, как они уже шмыгают — в руке молоток, с горстью гвоздей, с лампой — и в течение получаса зияющие оконные пасти закрыты, и именно не грубо заколочены, нет — тщательно заделаны, чтобы не проникал холодный ветер. А еще через полчаса на плите уже варится пища и веет уют. Однако вокруг сто-
нут раненые и цепенеют невинно убитые люди и их дети. Один умирает, другой нет — такова жизнь. Никто не знает, когда и где он получит свое. Настигнет ли его пуля или разорвет гранатой, или бомба разбросает его останки по белому снегу.
Однако уже 11 часов, спокойно спит ночь, но через несколько часов с сухим треском разорвутся гранаты, вновь загудят бомбы вокруг нашей хижины. Ну, а потом и я, как говорят, отдам богу душу. Это меня не пугает. Ни бомбы, ни пули не пугают меня. Лишь мысль о смерти, о муках медленной смерти — в течение часов, дней, эта мысль пугает меня вновь и вновь! И в этом самое плохое — это то, что ниоткуда ты не можешь ожидать помощи. Нет, тогда лучше мгновенная смерть, это было бы лучше! Ты жил, и тебя больше нет, навсегда освобожден от земных неурядиц. Именно потому, что я еще молод, я хочу жить. Я хочу еще уничтожать нечисть!
Но что делать, во всяком случае, из ста возможностей 5-10 — за жизнь. Я ложусь спать.»
VII
От автора.
Эта история, так потрясшая меня своим неожиданным поворотом, как, наверное, и всех тех, кто занимался поисками родственников Степана Шишкина еще в 1962 году, показалась мне незавершенной. Я пыталась отыскать дополнительную информацию о его судьбе, продолжение переписки партархива с героем этой необычной истории, но, очевидно, бывший военнопленный. не мог быть в то время объектом общественного внимания. Eму переслали копию дневника, на этом переписка закончилась.
Тогда я обратилась к фильтрационным делам и трофейным учетным документам на советских граждан, возвратившихся из вражеского плена. В шестидесятые годы у сотрудников архива такой возможности не было — эти документы были переданы органами КГБ на хранение в архив в сентябре 1991 года и рассекречены в 2005 году. Мне удалось обнаружить трофейную персональную учетную карточку военнопленного Степана Васильевича Шишкина.
VIII
Информация из персональной учетной карточки военнопленного:
Постоянный лагерь военнопленных: Шталаг 367. Личный номер — 35790.
Род. 27 декабря 1912 года, ст. Уржум Кировской области.
Имя отца — Василий.
Воинское звание — лейтенант. Воинская часть — 31 мотострелковая бригада.
Гражданская профессия — служащий.
Дата и место взятия в плен — 20 февраля 1943 года, Доброполье.
Рост 165; волосы русые; глаза серые.
Перемещения: 16.07.1943 из Шталага 365 в Шталаг 367 Норд
24.07.1943 из Шталага 367 Норд в Вартелагерь
29.07.1943 переведен в XI Б.
В деле имеется также трофейная немецкая почтовая карточка с указанием адреса, по которому следовало извещать родственников на родине военнопленного.
Степан Шишкин прошел обычный путь советского военнопленного: перемещения из лагеря в лагерь, после освобождения — фильтрационный спецлагерь НКВД N 6 во Франкфурте-на-Одере, затем Северный Печлаг. Домой в Тюмень он уже не вернулся, а поселился с семьей в Пермской области, откуда был родом.
** Согласно закону о военной цензуре, принятому в июле 1941 года, ведение дневников в действующей армии было запрещено.
***
фото: