Взрослые маленькие лети
— Кто там? — из-за закрытой двери раздается детский голос.
— Милиция…
— А мамы с папой нет дома!
Инспекторы отдела по делам несовершеннолетних, не сговариваясь, смотрят на часы: восемь вечера. Время не позднее, но в темном подъезде двухэтажного деревянного дома по улице Максима Горького даже сотрудники патрульно-постовой службы, сопровождающие рейд инспекторов, чувствуют себя не очень уютно: здесь как будто круглые сутки — глубокая ночь. Да и дверь квартиры, из-за которой разговаривает с незнакомыми взрослыми семилетний мальчик Данил, не внушает особого доверия — стоит ее посильнее толкнуть плечом.
— Ой, нам же не в эту квартиру, а в первую! — заглядывает в листочек с адресами инспектор Анна Щербакова. — Эта семья у нас не на учете. Странно, что Данилиных родителей еще нет дома.
— Они хотя бы научили его не открывать дверь посторонним — и то хорошо, — хмуро говорит инспектор патрульно-постовой службы Сергей Переладов и стучит в соседнюю квартиру — в таких домах редко встретишь исправный дверной звонок.
… Признаться, пока мы дожидались в отделе по делам несовершеннолетних городского УВД патрульный экипаж — чтобы отправиться в рейд, наслушались многого. Инспекторы обсуждали свои подопечные семьи: мать Вани опять ушла в запой; родители Руслана никак не могут оформить на него документы; Вася несколько суток не появляется дома.
Да и вряд ли кому-то захочется ночевать в доме, где кишмя кишат тараканы, уже полгода, как не мыты полы; а в холодильнике (если он есть) несколько месяцев не появлялось ничего съестного.
— Так в большинстве семей, которые мы курируем, — отвечает на мой вопрошающий взгляд инспектор Виктория Балуева. — Вы только не пугайтесь. Мы-то привыкшие: много чего видели, а еще и слышали в свой адрес.
Хотя представить это трудно: даже не верится, что совсем еще молодые девушки-инспекторы запросто могут заходить в любую сомнительную квартиру под аккомпанемент пьяной ругани. Уворачиваться (а такое случается) от брошенных в их сторону предметов. И общаться с людьми, которые часто находятся в таком состоянии, что едва ли представляют, кто и зачем к ним пришел.
— Детей в таких случаях очень жалко, — говорит Анна Щербакова. — Если мы видим, что ситуация совсем вышла из-под контроля, то вызываем службу экстренного реагирования и забираем ребенка из семьи, отвозим в детский дом.
— Но, знаете, дети на это очень болезненно реагируют, — замечает старший лейтенант милиции Ольга Егорочкина. — Обычно они до безумия любят своих родителей, — какими бы те ни были. Не знаю, чем это можно объяснить: взрослые о них совсем не заботятся, а иногда и вовсе забывают, что у них есть сын или дочка… Но дети своих непутевых мам и пап все равно обожают — вот такая преданность!
Бывает, конечно, и по-другому. Часто подростки 12-14 лет (инспекторы говорят, возраст этот — самый трудный) уходят из дома и аргументируют это тем, что поссорились с родителями — и возвращаться к ним больше не хотят.
… Дверь первой квартиры открылась: ее жильцы знают инспекторов по делам несовершеннолетних в лицо и уже давно привыкли к их визитам.
— Да у вас сегодня так все аккуратно, — осторожно ступая по вполне чистому полу, говорит Виктория. — А где Руслан?
— Он сейчас в спортивной школе — сегодня задерживается, потому что они там готовятся ко Дню учителя: будут выступать, — смущенно оглядываясь на журналистов, говорит хозяйка квартиры Татьяна Александровна.
Руслан учится во втором классе, хотя ему уже 10 лет — мама вовремя не отдала мальчика в школу, потому что не может найти папу Руслана и оформить на ребенка документы.
— Надо же! А она очень симпатичная, — удивленно говорит Анна, выходя из подъезда дома. — Честно, мне ни разу не приходилось видеть Татьяну Александровну трезвой, а сегодня она красиво причесана, аккуратно одета, и дома все так чисто. Может, взялась все-таки за ум?..
Инспекторы никогда не теряют на это надежды, хотя в глубине души понимают: такое случается редко — рано или поздно родители все равно сорвутся, и ребенок забросит и школу, и спортивную секцию. Он уйдет на улицу — к своим товарищам, которые, как и он, привыкли ночевать в бойлерных, собирать еду из контейнеров. И тогда инспекторам придется искать его уже по дворам и подворотням. Главное — вовремя найти.
… Сергея тоже не оказалось дома. А мама Марина развела руками: кто ж его знает, где он бегает?
А бегать 14-летний подросток может где угодно, и кончится это наверняка не очень хорошо, считают инспекторы Виктория и Анна. Сергей стоит у них на учете: мальчик — токсикоман и склонен к воровству.
— Кстати, что это такое? — трогает Анна носком ботинка целлофановый пакет со странным вязким содержимым, брошенный в подъезде около входной двери. — Они сейчас начали какую-то смолу нюхать. Это не может быть она?
— Да нет! — говорит Марина, выглядывая из-за двери в подъезд. — Это жидкая резина — игрушка их новая. Они из нее перчатки всякие лепят, или просто так катают в ладонях.
Вот, собственно, и все, что есть из игрушек в этом доме, хотя живет здесь не только Сергей, но и шестилетний Максим. Он смущенно и чуть испуганно посматривает на нас из-за дверного косяка.
— Здравствуй! Иди к нам, — улыбается Виктория. — Как у тебя дела? Ты в садик ходишь?
— Хожу.
— А как зовут вашу воспитательницу?
— Наталья Петровна, — отчеканил Максим и заулыбался.
Вопрос о воспитательнице — не праздное любопытство. Так инспекторы проверяют, ходят ли дети в садик и школу или просто родители научили их отвечать так, как надо.
Виктория и Анна переглянулись: Максим, и правда, ходит в детский сад. Вон и книжку, хоть и потрепанную, в руках держит, и говорит, что математику они с воспитателем изучают: для наглядности даже лихо сосчитал до десяти.
И вообще, кареглазый улыбчивый и по-детски доверчивый Максим — единственное украшение мрачной квартиры по улице Хохрякова, где, кажется, не только дети жить не могут, но и тараканы оттуда бегут.
— И его Сережка за собой утянет! — безнадежно махнула рукой соседка Вера Петровна. — Они же — такие дети, взрослеют рано.
А инспекторы все равно надеются: поэтому и не боятся заходить в неприветливые квартиры, обитатели которых редко бывают им рады. Из серости общей обстановки девушки моментально вылавливают яркое пятно — ребенка, которому нужны их помощь и поддержка (пусть он сам не всегда с этим согласен). И награда инспекторам есть — такие дети, например, как Фарход.
К этому бараку мы подошли, когда уже совсем стемнело. Еле нашли вход в подъезд, с трудом по перекошенным ступенькам поднялись на второй этаж. Сергей Переладов отстранил нас (общая обстановка не предвещала ничего хорошего) и постучал в дверь. Каково же было наше удивление, когда за дверью мы увидели чистую и светлую комнату!
К поздним гостям вышли все: мама, папа и два ребенка — младшая Луиза и Фарход.
— Старший у них сейчас в центре временного содержания — за кражу сотового телефона, — тихо говорит мне Виктория.
— Да, — услышала нас женщина, — сегодня мы его навещали. Воспитатели говорят, что к ним такие мальчики обычно не попадают. И сами переживают за него.
Всему причина — дурная компания.
— Ведь ты же знаешь, что нельзя дружить с плохими мальчиками? — обращается Анна Щербакова к Фарходу.
Тот деловито кивает головой:
— Конечно, знаю — я ведь взрослый. В субботу мне исполнилось одиннадцать лет.
— С днем рождения, — говорим хором.
Фарход раскраснелся и смущенно заулыбался, а потом нырнул за шторку, которая отделяет комнату от кухни, и вышел оттуда с горстью шоколадных конфет. Пришло время смущенно улыбаться нам — мальчик вложил каждому в ладонь по конфете.
— А мы вот сейчас как раз подарки рассматриваем, — прервала молчание мама Фархода. — Мы подарили ему игровую приставку «Сега» — и общими силами пытаемся разобраться, как в нее играть.
… В тот день это был единственный дом, в котором мы увидели детские игрушки.
***
фото: Инспектор Виктория Балуева: «Здравствуй! Как твои дела?»;Инспекторы по делам несовершеннолетних в гостях у семьи Фархода;Инспектор патрульно-постовой службы Сергей Переладов и Анна Щербакова