Потому что жизнь — всегда борьба…
— В тот день лил сильный дождь. Я выехал на работу на велосипеде. Ехал и слушал музыку. И не заметил джип. Разбились велосипед, плеер. Разбился я… — вспоминает Михаил Щербаков.
Он никогда не забудет тот летний день 2005 года. Михаил приехал в Америку, чтобы заработать на новую бас-гитару. Но произошел несчастный случай.
ЗАБЫТЬ ВСЕ НЕВОЗМОЖНО…
После аварии Михаил пробыл в искусственной коме два месяца. Когда очнулся, не сразу узнал маму. Она прилетела к нему в больницу штата Нью-Джерси сразу же после аварии.
Из-за тяжелейшей черепно-мозговой травмы Михаил лишился большого количества аксонов, длинных клеток мозга, которые отвечают за движение, речь и память. Американские врачи учили его заново дышать и смотреть. По фотографиям он вспоминал свое прошлое. Он забыл и то, что его отца, Сергея Анатольевича, известного нейрохирурга, нет в живых.
— Для папы случившееся стало бы ударом… — сказал Миша.
Прошло пять лет, но ему еще тяжело разговаривать. Самое сложное — произносить согласные буквы. По-английски он до сих пор говорит лучше. После аварии его окружали англоговорящие люди. Первое слово, сказанное Мишей в стенах больницы, — «no», «нет» по-английски.
— Мне принесли зеркало. Я увидел себя: худой, страшный. Не поверил, что это я. Закричал: «No, no»! — рассказывает Миша.
Он долго еще не мог поверить и в то, что находится в американской больнице. Через несколько дней сел и попросил принести обувь: хотел выключить свет. Подбежали врачи, вставать не разрешили.
Он учился ходить постепенно -в течение полугода. В США его лечили бесплатно, по программе «Charity Care», разработанной исключительно для американцев.
… Прошло пять лет, но лечение продолжается, только уже дома. В его комнате стоят два тренажера — для тренировки мышц пресса и ног. На диване лежат две гантели, восемь и десять килограммов. Благодаря тренировкам ноги становятся крепче каждый день. Хотя ходить ему по-прежнему трудно.
— Я очень люблю гулять. Еще очень люблю музыку. Она мне всегда помогала. Во время лечения я много пел, — говорит Миша.
До аварии у него была своя рок-группа. Михаил играл на бас-гитаре. Она до сих пор стоит за его шкафом. Правда, одна струна лопнула, но на ней еще можно сыграть, например, «Кузнечика».
— Вот так, — засмеялся Миша, когда закончил играть эту простенькую мелодию. — Когда приехал домой, взял в руки гитару. Как ни странно, пальцы все вспомнили.
Для пальцев есть специальный тренажер — два металлических шарика, которые нужно крутить в руке. Он делает это гораздо лучше меня, да еще и обеими руками.
Из шкафа Миша достал небольшое панно из ниток, сплетенное в технике макраме.
— Я плету не потому, что мне это нравится. Просто это развивает пальцы. Делать такие вещи мне посоветовали в… — Миша набрал воздуха в легкие и посмотрел в потолок, — Московском Центре патологии речи и нейрореабилитации. О, я теперь могу такое сказать! — он улыбнулся и поднял палец вверх.
Тем времен ем на кухне запахло корицей и кофе. Михаил очень любит этот напиток, сам его варит, угощает друзей.
Когда Миша вернулся домой — восстановился в ТюмГНГУ, общался с ребятами. Они слушали, улыбались, кивали — делали вид, что понимают его.
— Тебе было обидно? — спросила я.
— Очень, — отрезал Миша и отвернулся.
После чашечки вкусного кофе он много рассказывал о своем прошлом. Какие длинные носил волосы, как выступал на сцене с друзьями, учился в университете, был панком. За весь наш разговор я переспросила его только два раза. Неожиданно Миша спросил:
— Ты меня понимаешь?
— Когда не понимаю, я переспрашиваю.
Миша улыбнулся.
ГУД-БАЙ, АМЕРИКА, О!
Эту песню тюменские студенты пели в США прямо на улице. Они приехали в эту страну, чтобы повеселиться и, конечно, заработать денег.
Миша работал в одном из многочисленных ресторанов быстрого питания. Готовил пончики. «Ммм, какие вкусные были пончики. но такие неполезные», — сконфузился он.
Щербаков много рассказывает об этой стране. Через неделю жизни там почувствовал, что хочется задержаться в Штатах подольше. «Все тебе улыбаются, все очень доступно, красиво». Но после аварии постоянно твердил маме: «Каа мамой?» Он совсем плохо говорил, но Галина Борисовна понимала, что это означает — «когда домой?»
— На самом деле, там очень дорогая жизнь. В Америке нет настоящих помидоров и огурцов. Есть, конечно, но они очень дорогие. Те, которые может купить большинство, совсем не похожи на наши помидоры, — рассказывает Миша.
Авария произошла ровно через месяц после его прибытия в Америку. Он не успел понять до конца, что это за мир. Полгода пролежал в больнице. Там все очень красиво, очень вкусно. Каждый день ему приносили поднос с разными блюдами. Когда же Миша вернулся в Тюмень и лег в больницу, в первый день ему принесли две вареные картофелины. Холодные. Миша отказался их есть. К хорошему привыкаешь быстро.
Да, в России ему пришлось ко многому привыкать заново. Но самым сложным для него стало -привыкнуть к самому себе.
— Я гордился собой всегда. Мне казалось, я самый лучший. Этот несчастный случай показал мне, насколько я несовершенен.
Первое время после аварии он никого не хотел видеть и слышать. Его упрямый характер заставил его заниматься каждый день. Его правая рука не разгибалась. В Америке врачи решили помочь ему развить руку. Первый раз два врача силой разогнули ее. Мама вспоминает, что Миша кричал, как зверь.
Заново он начал работать в 2009 году. Искал место очень долго — полгода после окончания университета. Сейчас Миша работает техником в информационном отделе Тюменской медицинской академии.
— Я ни о чем не жалею. Все, что произошло, так и должно было быть. Я всегда жил для интереса. Можно просто жить, тебя все начнут жалеть. Но это же так неинтересно, — прощаясь, сказал Миша. И помог мне открыть дверь.
Америка много в нем изменила. Но он так и остался джентльменом.
***
фото: Михаил Щербаков