И снова — передний край
«Охота за тенью» — совместный проект «Тюменского курьера» с редакциями городских и районных газет юга Тюменской области.
Год третий, выпуск 54-й
ФАКТИЧЕСКИ, ОДНОКАШНИК
В наших розысках мы уже не раз натыкались на документы, которые свидетельствуют, что части и соединения, в которых в начале войны служили наши земляки, приняли на себя первый удар немецкой военной машины.
Здесь и 128-я стрелковая дивизия, сформированная в Ишиме в 1939 году. Ни семья, ни мы так и не смогли найти никаких следов лейтенанта Николая Аверина, который ранним утром 22 июня ушел в свой взвод, по другим сведениям — роту, 374 стрелкового полка. Мы рассказывали о 238-м отдельном саперном батальоне, где были собраны мастеровые мужики из Тюмени и окрестных сел. Кому-то из них повезло: прошли огонь и воду, прошли плен, возвратились домой и даже детей народили и вырастили…
И вот снова — толстенная архивная папка карточек, под шифром «603-з», выплеснула на письменный стол очередную загадку. Вот ее полный текст.
«Косолапов Николай Степанович. 1920г., г. Тюмень. Учитель. Рядовой 690-го СП. Попал в плен 30 июня 1941г. под г. Алитус, Литва. Шталаг X-D (15.08.41). Лагерный номер 21. Мать — Анастасия, жила в г. Шадринск, ныне Курганской обл., ул. Либкнехта, 7».
Как всегда, в «полном тексте» полно вопросов, поэтому идем привычным путем. Сначала погружаемся в сайт организации «Саксонские мемориалы» и из бывших в плену наших солдат по фамилии Косолапов выбираем Николая Семеновича, 1920 года рождения.
Николай Косолапов, сообщает сайт, умер в лагере военнопленных 1 ноября 1941 года. И — никаких подробностей.
Больше нам повезло с базой данных, подготовленной Центральным архивом министерства обороны. Там мы обнаружили большую немецкую карточку. Анкета. Профессия — учитель. Домашний адрес — город Шадринск Челябинской области, как это было до войны, ул. Либкнехта, 7. И та же дата смерти. Зато в другой ссылке ОБД «Мемориал» оказалось письмо, которое мать Николая — Анастасия Ивановна, переехавшая после войны в город Мелитополь, писала тамошнему горвоенкому.
«…Просим сделать розыски нашего сына Косолапова Николая Семеновича, для чего сообщаем сведения о нем. Год рождения 1 920. Место рождения г. Тюмень. Призван в РККА в октябре 1940 года. Мы не знаем точно, каким из городских военкоматов он был призван. Нам только известно, что призван он был в городе Свердловске на Урале, в это время он учился в институте журналистики, который находился на улице Пушкина. Жил же он в студенческом общежитии. Последнее письмо он нам прислал первого июня 1941 года, его адрес был: Латвийская ССР, м. Плявинос, п/я 118, подразделение 14. Но в этом письме он писал, что в момент написания он находится уже в другой части Прибалтики, но куда — сообщить не может, так как временно запрещено, потому что они находятся на выполнении правительственного задания. Причем сообщал, что через месяц или раньше они уедут в лагеря, находящиеся в 60 километрах от Вильнюса. С той поры мы писем не получали… Просим Вас, А. Косолапова… »
Здесь уже слегка развиднелось.
Дело в том, что в 1936 году в Свердловске был создан — КИЖ, Коммунистический институт журналистики. Позднее он превратился в Государственный институт журналистики, в годы войны или чуть позже стал отделением журналистики филологического факультета Уральского университета, а уже в конце 1960-х годов появился нынешний журфак.
Я, будучи студентом этого факультета, знал нескольких «кижевцев», которые, как и Николай Косолапов, ушли на фронт со студенческой скамьи, воевали, вернулись, а потом стали нашими преподавателями. Как, например, Борис Самуилович Коган, который читал нам военную журналистику и курс театральной рецензии. Как наш куратор Владимир Александрович Чичиланов. И, если мне не изменяет память, то и тюменский журналист и писатель Евгений Шерман-Ананьев тоже возвращался на студенческую скамью журфака с войны. Кроме того, русский язык нам преподавала «баба Ага», Агния Ивановна Данилова, которая работала в УрГУ… с октября 1919 года.
Но кого из них спросишь сейчас о незаметном первокурснике, призванном в армию в 1940 году, через два-три месяца после начала занятий? А узнать хотелось бы многое. Заканчивал Николай одну из тюменских школ или учился в Шадринске? Где он работал учителем? Печатался ли в местных газетах до поступления в вуз?
Если сохранился кижевский архив с личными делами студентов, то, учитывая строгий отбор «на журналистику», должна быть автобиография, написанная Николаем, ряд документов для мандатной комиссии. Преподавательница журфака Мария Попова, которой я успел сбросить электронное письмо, тотчас ответила, историей нашего факультета занимается Рафаиль Лутфуллович Исхаков. Он составил полный (здесь Попова поместила в скобках вопросительный знак) список выпускников. Он изучал архивы преподавателей и наверняка знает, где хранятся материалы КИЖа.
НА ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ ВОЙНЫ
Оборвем на этом наши тщетные догадки. И обратимся к событиям, которые оставили в истории куда более заметный след, чем небольшой провинциальный вуз, пусть даже и с громким названием — Коммунистический институт журналистики. Это — война.
Как писала военкому Анастасия Ивановна Косолапова, в своем последнем письме — от 1 июня 1941 года — Николай сообщал, что из латвийского местечка Плявинус его уже перевели в другую часть Прибалтики, где он «выполняет правительственное задание». А «через месяц или раньше» он окажется в 60 километрах от Вильнюса. Письмо кажется мне пророческим: ровно через месяц, 30 июня, рядовой 690 стрелкового полка попадет в плен в литовском городе Алитус.
… Когда студента Косолапова призвали в РККА, советские войска уже вступили в пределы Латвии, правительство которой «решило добровольно присоединиться» к Советскому Союзу. Этот шаг, его мотивы по-разному истолковываются историками. Желающие могут исследовать документы самостоятельно. Мы лишь отметим, что таинственное письмо красноармейца весьма точно описывает движение по Прибалтике его 126-й стрелковой дивизии, в которую и входил уже известный нам по документам 690-й стрелковый полк.
Эта дивизия была сформирована в Московском военном округе в августе 1939 года. Успела принять участие в «четвертом разделе Польши». В июне 1940 года была введена в Латвию. В ноябре, когда туда прибыл новобранец Косолапов, дивизия насчитывала 11697 человек, имела на вооружении почти 11 тысяч винтовок и 720 пулеметов. А 18 июня ее «перевели в другую часть Прибалтики», как писал, матери Николай — сначала Шяуляй, потом Каунас, потом 126-я заняла оборону в 30 километрах от границы.
До войны оставалось четыре дня.
История сохранила один очень любопытный документ. Это сообщение ТАСС от 13 июня 1941 года, которое было на следующий день опубликовано в советских газетах. Сегодня его близко к тексту знают только специалисты-историки. На мой взгляд, Сообщение дает почувствовать ту атмосферу, в которой наша страна сползала к этой кровавой войне. К войне, которая так дорого обошлась нашему отечеству — почти в 27 миллионов жизней.
«Еще до приезда английского посла в СССР г-на Криппса в Лондон, особенно же после его приезда, в английской и вообще в иностранной печати стали муссироваться слухи о « близости войны между СССР и Германией». По этим слухам:
1) Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера, и теперь идут переговоры между Германией и СССР о заключении нового, более тесного соглашения между ними;
2) СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи, с чем Германия стала сосредоточивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР;
3) Советский Союз, в свою очередь, стал, будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредоточивает войска у границ последней.
Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, ввиду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны. ТАСС заявляет, что:
1) Германия не предъявляла СССР никаких претензий и не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения, ввиду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь места;
2) По данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям;
3) СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными;
4) Проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии, по меньшей мере, нелепо».
Я думаю, что готовящийся к журналистской работе Николай Косолапов с особым тщанием изучал газету за 14 июня с этим сообщением. И не мог не сравнивать строительство укреплений, которым его товарищи и, может быть, он сам занимались всю первую половину июня (об этом пишут многочисленные источники), с «летними сборами запасных и проверкой работы железнодорожного транспорта».
Если согласиться с теми, кто утверждает, что «Сообщение» было «очередным дипломатическим ходом советского правительства, шанс выставить в случае начала войны германскую сторону в качестве агрессора», то нельзя не задать себе вопрос: не слишком ли дорого — жизнями! — заплачено за этот дипломатический шаг? И не он ли внес сомнение в головы тех военачальников, которым по долгу службы было положено обеспечивать обороноспособность страны и повышать боеспособность войск?
Во всяком случае, как утверждают многочисленные свидетельства, приграничным частям пришлось сдать уже розданные боекомплекты к пушкам и танкам обратно на склады, сократить количество патронов. Кроме того, в первой половине июня бойцы частей прикрытия обязывались спать в казармах одетыми, были временно отменены отпуска командирам и даже запрещено им уходить на ночь к семьям, которые жили в приграничных городках. Отменили и это.
В одном из выпусков «Охоты за тенью» мы печатали воспоминания жены лейтенанта Аверина, что когда началась бомбежка, он «попрощался с женой и детьми и побежал в свою часть». Так это было.
А что случилось потом? Танковые колонны третьей и четвертой группировок вермахта раздавили пограничные заставы, разрезали, искромсали редкие части прикрытия и на высокой скорости устремились вглубь страны.
«… Под натиском превосходящих сил противника соединения отходят:
16-й стрелковый корпус — 5-я и 33-я стрелковые дивизии отброшены в козловарудские леса;
188-я стрелковая дивизия ведет бой в лесах восточнее г. Пренай;
126-я стрелковая дивизия удерживает тет-де-пон (мостовые укрепления для охраны переправ. — Авт.) у г. Алитус;
128-я стрелковая дивизия понесла большие потери, связи с ней штаб не имеет…»
(из оперативной сводки штаба Северо-Западного фронта, г. Паневежис, 22.00, 22 июня)
Заметим, что литовский город Алитус, где 126-я СД, в которой служит, нет, уже воюет рядовой Николай Косолапов, находится в нескольких десятках километрах от границы. Именно в Алитусе наш земляк будет пленен.
Окончание следует