Маэстро нашего двора
Получив первую зарплату, дворник Капар Омошев купил аккордеон. Недорогой — чтобы руки инструмент не забыли.
Капар Мамырович появился в нашем дворе зимой — улыбчивый, приветливый, очень смуглый. На фоне белого холодного снега он заметно выделялся.
— Да, столько снега сразу я не ожидал, — смеется Капар Омошев, вспоминая, как приехал в Тюмень.
В конце ноября, когда Омошев уезжал из Кыргызстана, там снега еще не было. Зато все еще были беспорядки в столице — отголоски весенних событий… Омошевых это не коснулось — живут они за десятки километров от города Ош, где все случилось. Однако в селе и без революции трудностей хватает. Заработать на строительство дома для большой семьи там практически невозможно.
— Пришлось мне оставить оркестр и музыкальную школу и приехать на работу сюда, — Капар Мамырович отставляет в сторону лопату, снимает теплые зимние перчатки.
Тонкие кисти, длинные пальцы. Это руки не дворника.
— А сначала я хотел поступать на физкультурный, — уносится воспоминаниями еще дальше Капар Омошев. Лопата и метла стоят у заборчика, спешат по своим делам наши соседи, весеннее солнце щиплет глаза.
— Когда я вернулся из армии, узнал, что на физкультурный уже поступил мой старший брат. Отец развел руками: «Значит, ты музыкантом будешь.»
Сказал не просто так, а потому что точно знал — у сына идеальный слух. Есть в кого — отец Капара Мамыровича всю жизнь играл на народном киргизском инструменте — комузе.
— А я в техникум культуры на класс оркестра поступил — на домре стал играть.
Больше того: закончив в 1991 году техникум, Омошев начал собирать свой оркестр. Смеется: в то время на русских народных инструментах одни киргизы и играли.
Инструменты собирал сам — ездил по соседним городам, выстаивал очереди в универмагах, находил тех, кто готов был продать свои инструменты или обменять их.
Усилия стоили того — теперь у Капара Мамыровича свой оркестр. Правда, в Кыргызстане. А он здесь, в Тюмени.
— Сейчас оркестром дирижирует мой заместитель, а я взял отпуск на год. Хочется дом построить для своих.
— Наверное, семья большая?
— Четверо детей — три сына и маленькая дочка.
— А те, что постарше, учатся? Где? Почему-то ответ на свой вопрос я угадала.
— Старший, Тулейген, в музыкальном училище учится, на флейте играет. Средний пока в школе, но хочет художником стать — красиво у него рисовать получается. Ну, а младший, вы не поверите, — прищуривается дирижер, — начинает потихоньку играть на пианино. А ведь никто его этому не учил, сам копирует то, что слышит.
Пианино и другие инструменты есть у Омошевых дома. Скучает по ним Капар Мамырович, поэтому и купил аккордеон. Говорит, что, когда вернется, придется долго восстанавливать руки — на них появились большие мозоли.
— Зима снежная выдалась, работы для дворника много.
— Да, но к этому привыкаешь. Мне вот к другому привыкнуть трудно — я в России последний раз во времена Союза был. Тогда все друг другу братьями были, все одинаковые. А сейчас все разные. Ко мне с подозрением относятся, документы проверяют. На днях домой звонил, — улыбается он. — У нас снег только пошел. Дочка ко мне просится — я ей рассказывал, что в Тюмени уже все, наоборот, тает.
— Как дочку зовут?
— Элиза.
— Киргизское имя? Омошев смеется:
— Это сын старший настоял. Когда сестренка родилась, он композицию Бетховена «К Элизе» разучивал. Вот получается, и дочурка у меня музыкальная. В свои пять лет она, кстати, неплохо поет. Наверное, певицей станет.
И я в этом нисколько не сомневаюсь.
***
фото: