Работа — то, что держит на плаву
Чтобы попасть в эти производственные цеха, мало накинуть на плечи белый халат и надеть бахилы, надо еще взять с собой… газовый баллончик.
На контрольно-пропускном пункте второй исправительной колонии строгого режима нам говорят, что бояться нечего, и баллончик — это всего лишь формальное требование техники безопасности. Выдается он не всем посетителям зоны, а исключительно женщинам. Не только тем, кто, как мы, приходит в «гости», но и сотрудницам.
— А вообще-то у нас все — как везде, — чтобы немного разрядить обстановку, говорит заместитель начальника ИК-2 Андрей Долгов.
— Люди живут, учатся, работают. Выходят…
Мы расписываемся в пухлом журнале напротив своих фамилий — за полученные баллончики. Виктории Ющенко достался «Зверобой», мне — «Резеда». Пользоваться мы ими все равно не умеем (хотя охранник показал, куда нажимать в случае чего), поэтому убираем их на дно своих сумок.
По дороге от КПП к производственной зоне (есть такая внутри зоны, извините за каламбур) Андрей Долгов рассказывает, что в прошлом месяце открылось сразу два новых цеха. В одном готовят колбасные изделия (начали с сосисок), в другом — сушат овощи.
— Заключенные на производство идут? — спрашиваю у Андрея Александровича.
— Да, эта работа считается у нас престижной. Во-первых, не пыльная — в светлом чистом цеху. Во-вторых, зарплата неплохая. В-третьих, у человека, который хочет и умеет трудиться, больше шансов попасть в дальнейшем на облегченные условия содержания. А там и до условно-досрочного освобождения недалеко.
Хотя понятие «недалеко» во второй колонии имеет свои специфические границы, которые у простого обывателя с первого раза едва ли уложатся в голове. Для кого-то из местных ЗК «недалеко» — это… четыре года. Ну, если учесть, что в заключении он уже лет семь, наверное, и правда «недалеко». Сюда, в колонию строгого режима, попадают, в основном, «тяжелостатейники» (так их называют между собой сотрудники учреждения). За убийство, наркотики, бандитизм.
Но начальник 21-го цеха Сергей Бондаренко и технолог Татьяна Кузнецова стараются прошлое заключенных не ворошить и в тонкости Уголовного кодекса не вникать. В рабочее время (восемь часов в день, как и на воле) арестанты для них — коллеги. Они вместе осваивают новое оборудование, вместе учатся на своих ошибках (первое время без брака не обойтись), вместе дегустируют получившиеся сосиски (которые называются, кстати, «Лакомка» -совсем не по-тюремному, а как-то по-домашнему аппетитно).
Вольных специалистов Бондаренко и Кузнецову можно отличить от заключенных по форменным серым брюкам, выглядывающим из-под белых халатов.
— А работать с осужденными даже в какой-то мере легче, дисциплина у них лучше, — улыбается Татьяна Кузнецова, глядя в сторону трех молодых людей, которые передают друг другу по цепочке длинную связку сосисок.
У двоих — темноволосых, с карими глазами — получается это особенно ловко. Оказывается, Сухроб и Кобилбек до того, как попасть на тюменскую зону (на вопрос: из-за чего, смущенно опускают глаза), работали у себя в Таджикистане на мясном заводе. Больше того, 12 лет назад Сухроб открыл свой собственный колбасный цех. Сейчас, пока главы семейства нет дома, с производством управляется его жена, ей помогают родственники. Сухроб что-то мысленно подсчитывает и говорит:
— Через пять лет к ним вернусь. К нашей беседе с любопытством прислушивается невысокий парень славянской внешности (назвался Сергеем). Зовет показать мясорубку.
— Сначала мясо через нее пропускаем, потом в куттере еще больше измельчаем получившийся фарш, добавляем в него специи. Дальше отправляем получившуюся смесь в «шприц» — из него уже и выходят сосиски, — увлеченно рассказывает Сергей.
Наверное, тоже до заключения работал где-нибудь на пищевом производстве.
— Да нет, — говорит он. — Я в области геологии работал, а здесь, в колонии, все больше спортом занимаюсь — акробатической гимнастикой. Даже на соревнования езжу. А сосиски только сейчас делать научился и не пожалел. Интересно же, и в дальнейшей жизни кулинарные навыки пригодятся. Почему бы нет?
Вот это — желание узнать что-то новое — и есть главный критерий отбора на работу, говорит начальник цеха. Потом, конечно, у желающего работать специалисты проверяют состояние здоровья, дисциплинарные показатели, узнают о навыках, полученных раньше. И принимают решение -кого из соискателей брать на производство.
— Сейчас в цехе по изготовлению колбасных изделий трудоустроено пять заключенных, — рассказывает Андрей Долгов. — Оборудование сюда мы завезли еще в ноябре, а производство начало функционировать с первого декабря.
Пока еще сосиски «Лакомка» не попали на столы — работники цеха изготовили только пробную партию. Со дня на день вторая колония должна получить сертификат, и тогда конвейер заработает в полную силу (за день здесь можно будет производить 150-200 килограммов сосисок).
— Мы планируем обеспечивать колбасными изделиями не только свою колонию, но и другие исправительные учреждения юга области, — делится информацией Андрей Александрович. — Кроме сосисок, будем производить колбасы для местных магазинов, где могут делать покупки и сами заключенные, и сотрудники.
Для этого есть все необходимое оборудование: варочный шкаф, коптильня и даже. душевая. Там ополаскиваются водой готовые сосиски и колбасы. А в ванной заключенные промывают только что разделанные туши.
— Куриный фарш закупаем на Пышминской птицефабрике, а вот свинина у нас своя, — продолжает Андрей Александрович.
Мы ненадолго заглядываем в подсобное хозяйство — посмотреть на «свинину», точнее, свиней. Здесь хоть и очень интересно (возле больших мам копошатся розовые смешные поросята, которым нет еще и нескольких дней), но надолго лучше не задерживаться. Запах — специфический…
— Ну, а что? У каждой работы — свои нюансы, — комментирует нашу реакцию Долгов. И проводит туда, где аромат получше, — в цех сушки овощей.
— В четвертой колонии такой цех уже работает, а у нас открылся в ноябре, — проводит небольшую экскурсию заместитель начальника. — Теперь будем сами себя обеспечивать сушеным картофелем. Из него хороший суп и пюре получаются.
Удобен сушеный картофель (по вкусу похож чем-то на чипсы) тем, что может храниться до трех лет. Ничего ему не сделается и свои питательные свойства он не растратит, говорит Долгов.
Поэтому заготавливают его с запасом. За день заключенные обрабатывают около 500 килограммов картошки. Кто-то работает на оборудовании, кто-то -вручную.
Например, Сергей вылавливает мелко нарезанный картофель из резервуара с водой при помощи большого дуршлага. Оглядываясь на людей в форме, сопровождающих нас, рассказывает, что на воле у него был свой бизнес. Дела шли успешно, а потом вот как-то так получилось — в один момент потерял почти все и попал в тюрьму. Здесь уже семь лет.
— Наверное, мечтаете восстановить бизнес, когда выйдете отсюда? — спрашиваю.
— Нет, сына мечтаю увидеть, — отвечает. — Я когда сел, ему годик всего был. Жене я написал, чтобы не ждала меня, не мучилась. Но в глубине-то души надеюсь, что ждет и что сыну про меня рассказывает.
… А конвейер не останавливается. Картофель из очистительного комбайна попадает в комбайн для резки, потом в ванную, где из него вымачивается крахмал, потом на длинную сушилку. Люди с разными лицами, но какими-то одинаковыми задумчивыми напряженными взглядами орудуют дуршлагами; подхватывают картофелины, которые не до конца очистила машина, и вырезают из них «глазки»; регулируют работу комбайнов.
— А есть те, кто хочет работать, но у них не получается? — спрашиваю у Долгова.
— Таких нет. Жизнь — она всему научит.
Мы проходим мимо швейного цеха, цеха по изготовлению обуви, мимо пекарни. Там тоже везде работают заключенные. Научились.
На проходной мы долго ищем в своих сумках закатившиеся куда-то баллончики. Они нам так и не понадобились.
***
фото: Производственная зона колонии строго режима N 2;Цех по изготовлению колбасных изделий;Цех по обработке овощей;На обед