По ком звонит колокол
Думский комитет по информационной политике, информационным технологиям и связи приказал долго жить.
Откровенно говоря, мне пока не удалось выжать из себя даже намека на какое бы то ни было сожаление. Был комитет — нет комитета, что переменится в грустной, если говорить откровенно, жизни отечественной журналистики? О связи говорить не буду, к информационным технологиям отношусь с сомнением, опасаясь их близости к термину «информационные манипуляции» (если кого-то обидел, пардон!).
Плачущие по ушедшему уверяют, что он-де единственный удерживал в неприкосновенности существующий закон-долгожитель о средствах массовой информации. Хороший, кстати, закон.
Противники плача утверждают, что «ликвидация комитета не вызовет массовых протестов».
Вот и я, честно говоря, затрудняюсь решить, к кому мне прислониться? Ничего не могу припомнить такого, что возмутило бы меня в деятельности комитета? Что, напротив, обрадовало? Тем более, что давным-давно остыли депутатские скамьи после хождения в Думу именитых журналистов, знающих профессию досконально и в силу этого знания требующих от всех адептов журналистики истового служения. Время от времени еще маячил там лишь борец с дальневосточной преступностью Борис Резник и современный разгребатель отдельных месторождений грязи Александр Хинштейн. Но что им журналистика в целом и что они журналистике? Что им всеобщая свобода слова, если у них как частный случай эта свобода имелась…
А тем временем журналистика российская потихоньку, без шума и пыли, загибается, размываемая, с одной стороны, блоговой и тому подобной развязностью, а с другой, массовой суконизацией (от слова «сукно», а не от слова «сука») языка, которой почти в совершенстве владеют даже свежие выпускники журналистской специальности.
Нет, вы посмотрите на человечество: с каким удовольствием оно подсаживается на иглу ЕГЭ, на иглу айфонов, айпадов и прочего. И никто, по-моему, не реагирует даже на информацию, что в школах с восторгом принимают идею — заменить учебники планшетами. Это «чтоб тяжелые учебники не таскать и не портить осанку»? Ужас!
На днях один уважаемый и перспективный гражданин нашего города рассказывал мне, с каким увлечением он… слушает книги. Вполне зрячий гражданин. Представляете: слепые изучают грамоту Брайля, чтобы читать. Слабовидящим детям тюменские мастерицы «валяют» из войлока объемные книжки… Я так растерялся, что даже позабыл ему выложить два своих любимых аргумента: 1) я сам умею читать; 2) у меня нет времени, чтобы слушать, потому что читаю быстро.
Может быть, я зря тревожусь, но спешный перевод всего и вся на электронные носители вызывает опасение. Представьте себе, в какое бессловесное стадо превратится человечество в результате одной-единственной сильной вспышки на солнце, которая смешает наши электронные тексты и превратит их в кашу непонятных символов.
А может, наступление на печатное слово — заговор незамеченных нами пришельцев? Третье нашествие марсиан?
Покойный комитет из пятой Думы, как мне удалось выяснить, тоже больше ударял по технологической стезе. Так, может, пусть электронщики его и оплакивают? А я — газетчик, мне за державу обидно, которая всего-то одно поколение тому назад была самой читающей страной на планете. Или не была, а только пыль в глаза пускала? Нет, была, однако. И теперь надежда только на последних могикан из Центральной городской библиотечной системы. Уж они-то точно знают, по ком звонит колокол.
А что думать насчет отмены бывшего комитета — не знаю. Что я Гекубе и что мне Гекуба?
А, может, я поспешил отречься, и вправду осиротели мы?