На всех фронтах сражались сибиряки
Совместный проект «Тюменского курьера» с городскими и районными газетами области
Год четвертый, выпуск 79-й (Омутинский)
ГДЕ НАШ ВАНЯ?
Вороша электронные папки Центрального архива министерства обороны (ЦАМО), не могу не удивляться: отчего родители, родственники не били во все колокола?
Война закончилась, где наш Ваня, Ришат, Мыкола? Взяли парня на войну — верните! Либо скажите: ранен или убит? Когда и где? Где похоронен? Чтобы можно было на могилку съездить, туда горстку сибирской землицы высыпать, домой с могильного солдатского холмика пригоршню привезти, на семейном деревенском кладбище развеять?
В ОБД «Мемориал» содержится, по официальным данным, свыше 10 миллионов цифровых копий, информация о 8,6 миллиона погибших. Но в общей массе разнообразного документооборота чрезвычайно мало, в процентном, конечно, отношении, именно личных запросов.
Более того, когда по инициативе командования в 1946-1950 годах офицеры военкоматов пошли с подворным обходом составлять списки потерь, они собрали чрезвычайно мало точных сведений. Естественно, основные биографические данные. Даты призыва — приблизительно. Даты получения последнего письма — более или менее. Номер полевой почты — изредка. Номер дивизии и полка — в исключительных случаях.
Говорю об этом со всей ответственностью, поскольку собственной рукой заполняю уже вторую тысячу карточек на тех, чьи фамилии сохранились в именных списках формирования 229-й стрелковой дивизии, о которой идет речь в последних выпусках «Охоты за тенью». Розыски, предпринятые родными по собственной инициативе, — не часты.
Хотя именно такой документ, заполненный рукой Панковой Антонины из города Луга, что под Ленинградом, позволил точно установить дату гибели замечательного нашего земляка, выдающегося художника-примитивиста Константина Панкова, уроженца с. Березово.
Правда, иногда такой поиск не столько дает конкретные результаты, сколько вызывает новые вопросы.
Трудно сегодня сказать, отчего Александра Федоровна Шустова из села Ситниково Омутинского района, только в 1978 году, а не раньше, начала розыск не вернувшегося с войны сына — Якова Лазаревича Шустова, 1923 года рождения, призванного в армию в ноябре 1941 года, до призыва «временно работавшего на Ситниковском молочно-консервном комбинате». В анкете — род войск неизвестен, о воинском звании «не знают ничего», письменная связь прекратилась в октябре 1942 года, а «письма у родственников не сохранились за давностью времени». Но, по словам родственников, Яков Шустов «служил на Сталинградском фронте, 229-я дивизия».
Итак, 229-я. Сотрудник ЦАМО написал соответствующие запросы и в положенные сроки получил ответы. Что «документов 783-го полка 229-й СД в архивохранилище нет». Что «документов 804-го полка — нет». Что «документов 811-го полка — нет».
Документов нет, стало быть, Якова Шустова никогда и не было? О чем должны были догадаться сотрудники военного архива, имеющие на руках справку, что «Шустов Яков Лазаревич призван Омутинским райвоенкоматом 22 ноября 1941 года»? Например, о том, что в стрелковой дивизии полного состава, кроме трех стрелковых полков, есть — артиллерийский полк, истребительно-противотанковый дивизион, зенитно-артиллерийский дивизион, отдельный батальон связи, отдельный саперный батальон, медико-санитарный батальон и даже отдельная рота автоподвоза.
Не стану утомлять читателя язвительным комментированием в адрес заваленных запросами (так я думаю) архивистов ЦАМО. Может быть, они не знали и не знают сейчас, что все документы 229-й СД были уничтожены, когда она пошла на прорыв из окружения. И что только потом новый штаб дивизии с тем же номером полевой почты 1699 стал восстанавливать списки.
По письмам, приходившим в адрес этой почты от родных и знакомых, которые, конечно, не знали о трагедии, случившейся за Доном, были составлены несколько списков. На 43-х листах, на 202-х и на 208-и. В двух из них мы находим нашего солдата. Безусловно, он. Хотя в одном случае усталый писарь, переносивший фамилию с письма-треугольничка на большой лист, написал «Яков Леонтьевич», а в другом — просто «Яков Л.» Но оба письма пришли с одного и того же адреса: Ситниково, ул. Советская, 2, Шустовой. А «Яков Леонтьевич Шустов в числе призванных Омутинским райвоенкоматом не значится». Но что-то не срослось…
Для тех, кто еще помнит в Ситникове Якова Шустова, скажем, что был он артиллеристом и служил в 130-м отдельном истребительно-противотанковом дивизионе 229-й СД. А что такое ОИПТД в условиях, когда немецкие танки рвались к Волге, разъяснять, думаю, не надо.
Какой же тут может быть вывод? Надо писать, надо искать и надо хранить письма.
ПОПРОБУЕМ ОТЧИТАТЬСЯ
А теперь о том, что рассказал Омутинский именной список после того, как мы прошли своим «тяжким путем познания».
Всего в списке оказалось 157 фамилий, главным образом, мальчики 1923 года рождения. Хотя были и семнадцатилетние, что родились в 1924-м.
Из этих полутора сотен вернулись домой — 36. В том числе 11 пришли из плена.
Точно значатся убитыми, с указанием дат, мест гибели и братских могил, — 27. Двое погибли в плену. Это 40 процентов личного состава отправленной из Омутинки в Ишим команды.
Где же остальные?
Почти половина из них (45 человек, 29 процентов) в различных документах считаются «без вести пропавшими». Они есть и в списках, что составлены по пришедшим на дивизионную почту письмам, и в материалах подворного обхода. А 49 человек не значатся нигде. Нет ни боев-сражений, ни братских могил, ни регистрационных немецких карточек военнопленных. Только строка в военкоматском списке, что он -был и ушел на войну.
Может быть, поисковики, что до сих пор перелопачивают землю за Доном, где погибала 229-я дивизия, найдут и сумеют прочитать чудом сохранившийся смертный медальон. И тогда мы узнаем еще одно потерянное на большой войне имя человека, которого нет среди живых и мертвых.
О проигранных сражениях, о разбитых дивизиях никто не любит рассказывать — другое дело гром побед, за которым не слышны рыдания о погибших на пути к этой победе. Хотел бы настаивать: солдаты разбитых полков тоже делали все, что могли. Освобожденные из плена, которыми пополнялись потрепанные в наступательных операциях части, они дрались с удвоенным остервенением.
Как свидетельствуют документы политуправления 1-го Украинского фронта того времени, «политико-моральное состояние большинства нового пополнения здоровое и боевое. Они искренне стремятся в бой, чтобы отомстить немцам за все перенесенные страдания, снять с себя вину перед Родиной, заслужить правительственную награду, вернуться домой с победой… В боях с немецкими захватчиками подавляющее большинство бойцов нового пополнения ведет себя стойко, мужественно, отважно. Нередко молодые воины идут на самопожертвование во имя советской Родины». Об этом же, в частности, говорят ордена на знаменах полков и дивизий, их почетные наименования.
Конечно, те, что вернулись, сами могли бы рассказать и о боях в большой излучине Дона, и дальнейшем солдатском пути. Но время и желание как можно больше засекретить сработали против нас. Остались только списки безвозвратных потерь, из которых можно узнать лишь о последнем бое.
ВСПОМНИМ ПОИМЕННО
Как разметала судьба этих ребят, этих молодых солдат, собранных повестками в ноябре-декабре 1941 года в помещении Омутинского военкомата.
(По-хорошему, стены этого здания, если оно, конечно, сохранилось, должны быть украшены мемориальными досками в память всех ушедших отсюда и не вернувшихся. Да и вернувшихся, честно сказать, тоже.)
… На север, на Карельский перешеек занесло Осинцева Михаила Семеновича в составе 17-й штурмовой бригады 46-й Лужской СД. Он умер от ран 15 июля 1944 года в городке Териоки. А Петр Егорович Казаринов из д. Большая Крутая, автоматчик 85-го отдельного танкового полка, далеко на юге — на Северо-Кавказском фронте, был убит 26 мая 1943 года в хуторе Плавненский Крымского района Краснодарского края.
Многие сражались и погибли, освобождая Украину. В хуторе Краснополье — заряжающий из орудийного расчета 203-й СД Георгий Никитович Лыжин (убит 30 августа 1943г.). На реке Северский Донец — Иван Кузьмич Новиков, рядовой 475-го СП 53-й СД, он — из села Вагай (убит 17 июля 1943г.). В Ростовской области 29 января 1943г. в бою за хутор Каменка погиб Иван Михайлович Шилин, номер орудийного расчета 771-го артполка 248-й СД. Убит и, как сказано в документах, «похоронен на поле боя».
Я специально называю точные номера полков и дивизий. Каждый, кто интересуется, может сам проследить боевой путь земляка.
Война продолжалась. Иван Петрович Поршнев, он из д. Краснояр, гвардеец, младший сержант, освобождал Смоленскую землю и умер от ран 16 августа 1943г. под Спас-Демянском (258-й гвардейский полк 22-й гв. дивизии). Александр Михайлович Фролов из совхоза «Журавлевский» погиб в Минской области (8 июля 1944 года, 1311-й СП 173-й СД).
Загадки пришлось решать, выясняя боевой путь и судьбу Василия Егоровича Алабугина из села Зимовье-Вагай. Сперва он пропал без вести. Потом появился в 60-й гвардейской дивизии 1-й гв. армии. В каждой части писали его фамилию по-разному: Алабугин — Алабучин — Алабухин. И в компьютере, как вы понимаете, эти варианты «лежат» не рядом. Судя по всему, Василий Алабугин прибился к гвардейцам сразу после выхода из окружения и пошел с ними в наступление тотчас после ликвидации группировки Паулюса (2 февраля 1943г.). А уже 19 февраля погиб в селе Крымское Ворошиловградской области. Если судить по документам, родных у него не было и, возможно, похоронка так и осталась в части.
22 июля 1944 года Красная армия вышла на государственную границу. До Берлина «рукой подать». Но каждый шаг стоил жизней. В том числе и наших ребят.
Казаринов Иван Яковлевич из д. Большая Крутая, старший сержант, пом. комвзвода 415-го Краснознаменного полка 1-й Брестской стрелковой дивизии, убит 25 августа 1944 года на Варшавском направлении.
Шульгин Степан Сергеевич из д. Дмитровка, видимо, был в плену, так как в свою часть пришел из армейского запасного полка. Рядовой 749-го ордена Александра Невского стрелкового полка 625-й Красносельской Краснознаменной СД убит 13 февраля 1945 года под г. Бреслау, ныне это польский город Вроцлав. Когда закончилась война и командиры Краснознаменной 125-й «отчитались по потерям», выяснилось, что эта дивизия за все время войны потеряла убитыми — 13 248 человек. Это больше, чем численность дивизии по штатному расписанию (12 тыс.).
Соловьев Василий Васильевич из с. Подволошное, пулеметчик 1287-го полка 110-й Верхнеднепровской дивизии. Убит 3 марта 1945 года на территории Германии.
И всего лишь за месяц до конца войны погиб бывший рядовой 647-го артполка нашей 229-й дивизии, а теперь уже старший сержант 44-го гвардейского артполка 16-й гвардейской СД Никифоров Михаил Артемьевич со станции Вагай. Его убили 7 апреля 1945 года на окраине города Кенигсберг. В документах записано, что на мемориале в Ленинградском районе города Калининград на Гвардейском проспекте есть и его имя.
Ближе всех к родным местам похоронен Тимофеев Александр Никитич из д. Большая Крутая. Он воевал в 8-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, был тяжело ранен и скончался в госпитале в городе Кыштым Челябинской области.
Напомню, что ровно 70 лет назад, в январе 1942 года, в Синицынском бору под Ишимом, началось обучение только что сформированной 229-й дивизии. Никто из бойцов не знал, какими окажутся их солдатский путь и солдатская судьба. Мы сейчас можем судить об этом только приблизительно.
Сделали, что могли.