Призраки поселка Новорощино
У Артура Хейли есть блестящий роман — «Аэропорт». Странно, что эта книга вспомнилась мне, когда мы приехали в Новорощино — ведь к тюменскому поселку она не имеет никакого отношения.
За исключением, пожалуй, одного: жители Новорощино однажды сделали тот же выбор, что и герои книги — они выбрали небо и самолеты, выбрали сложную и напряженную работу в аэропорту. Это и связало их на полжизни с горсткой деревянных бараков на улицах Самолетной, Мегионской, Планерной…
Когда-то все здесь выглядело не так уж плохо. Улицы были шумными и веселыми; бегали дети; люди вместе грустили и вместе праздновали.
Но жилье, которое когда-то казалось уютным и светлым, сейчас разваливается по досочкам, продувается во все щели. Сейчас от него только хлопоты.
Людей расселяют уже несколько лет. В бараках осталась 51 семья. Мы не были в Новорощино год, а может, даже больше. За это время здесь многое поменялось.
Квартиры, где жили уже знакомые нам люди, опустели и зияют черными провалами окон. Улицы постепенно превращаются в кладбище брошенных автомобилей.
Дома полуразрушены, таблички сорваны.
Некоторые, уезжая, оставили в комнатах старую мебель. Хлопают дверцами пустые кухонные шкафы, валяются перевернутые диваны… Оставленные дома как будто уменьшаются в размерах. Вроде бы, совсем недавно здесь жили несколько семей (за каждой дверью — своя история, свои отношения между людьми). И вот — остались только кучи обломков, завалившие вход, ободранные куски обоев. И — пустота.
Кто-то, как, например, Тамара Минухова, добился-таки денежной компенсации за свою квартиру. Кто-то переехал в микрорайон «Тура». Другим предлагают квартиры в Тюменском-2.
Хотя между собой люди не хвалят дома в Тюменском, боятся, что в них будет холодно (такие тут бродят слухи). И, что тоже по-своему странно, охотнее соглашаются на вторичное жилье.
В оставшихся домах живут по две-три семьи. А на улице Мегионской — и вовсе по одной. Иван Павлович — последний из жильцов дома N 2-а. Из законных жильцов — потому что пустующие квартиры заняли нелегалы. Их никто не прогоняет, никто не трогает. Они и живут потихоньку, пользуются всеми услугами — отоплением, электричеством — потому что отрезать дом от сетей коммунальные службы не имеют права. Ведь одна семья в нем еще живет!
— Не страшно вам, Иван Павлович?
— Нет, обычные люди живут, наши. Есть из Казахстана.
— А как вы морозы пережили?
— В доме тепло. Тепло… пока ветер не подует, — смеется он.
Иван Павлович когда-то работал водителем в аэропорту. Он машет рукой, когда мы спрашиваем о переезде, словно настроился прожить в Новорощино еще лет тридцать. Как и все, вспоминая об аэропортовской жизни, улыбается. И спешит куда-то по своим делам. Как будто в этом нереальном месте, напоминающем декорации к остросюжетному фильму, можно еще куда-то спешить.
Тепло далеко не в каждом доме. У Зои Павловой с улицы Самолетной отопления и горячей воды нет уже несколько месяцев. Труба горячего водоснабжения перемерзла, а ремонтировать ее никто не берется — нет ни денег, ни материала.
На дверях комнаты — рисунок с тремя девочками. «Катя, Лена, Настя». Зоя Ивановна отодвигает половичку и показывает провалившийся пол, который приходится закладывать досками, а в уборной под ковриком — намерзший лед.
А потом протягивает расчетку, которая пришла на днях. В ней, кроме горячего водоснабжения, которого нет уже несколько месяцев, значатся капитальный ремонт, содержание придомовой территории, управление жилищным фондом. «All inclusive», как говорят в турецких отелях, — все включено. Такие расчетки приходят из ТРИЦа даже в те квартиры, из которых жильцы уже давно выехали. Начисляют гигантские долги. А кому? Мертвым душам. Инженеры управляющей компании пачками выбрасывают эти бумажки в урну.
Впрочем, ворошить коммунальные проблемы теперь наверное, бессмысленно. Понятно, что со старыми домами уже толком ничего не сделаешь. И городу даже выгодно поскорее расселить людей и отпустить прошлое, чтобы не тратить деньги на обслуживание бараков, большую часть которых занимают нелегалы.
… Муж Натальи Бурун до сих пор работает в аэропорту инженером. Эта семья — одна из тех, кто надеется уехать в самом скором времени. Мы оставили на прощанье свои телефоны, чтобы в следующий раз можно было показать не только-то место, с которым людям приходится расставаться, но и то, где будет их новый дом.
***
фото: Иван Павлович — один из последних жителей улицы Мегионской;Все кошки в Новорощино похожего черепахового окраса;Пустота и разруха;Зоя Павлова демонстрирует прохудившийся пол;Кое-какие таблички здесь еще сохранились;Улицы — кладбище заржавевших машин