Лидер нефтегазовой революции
«Тюменский курьер» продолжает публиковать отрывки из книги Марины Комгорт и Виталия Майданова, посвященной 100-летию со дня рождения Александра Константиновича Протозанова (1914-2006).
Начало в NN 80, 81, 88, 89.
В этот же день, 11 февраля 1965г., из Салехарда в Тюменское геологическое управление ушла срочная радиограмма за подписью управляющего трестом «Ямалнефтегазразведка» В.Д. Бованенко: «На скважине 101 Пурпейской площади глубине 773 метра произошел выброс перешедший открытый газовый фонтан. Вокруг буровой появились грифоны. Начался пожар. Вышка деформировалась упала . Образуется кратер. выбрасывается много породы воды нет жертв нет. Фонтан очень большой силы».
На следующее утро в Тарко-Сале из Тюмени прилетел Ю.Г. Эрвье, где встретился с прибывшими из Салехарда А.К. Протозановым, В.Д. Бованенко и заместителем министра газовой промышленности Ю.И. Боксерманом. Самолетом все вылетели на буровую. Работники Пуровской геофизической экспедиции расчистили площадку для приема АН-2. Посадка была сложной. «Садиться пришлось на лед реки, — вспоминал Эрвье. -Когда самолет коснулся лыжами занесенной снегом поверхности, от удара треснула стойка шасси, и мы послетали со своих сидений. Слава Богу, отделались легкими ушибами».
Буровая представляла собой необыкновенное зрелище. Газовый фонтан, вырываясь из нее, поднимался вертикально метров на пятьдесят, а там вспыхивал, образуя клубящийся огненный шар, похожий на атомный гриб. Ели и пихты, присыпанные снегом, мокро блестели, самые ближние к скважине уже дымились. Огромный кратер рос на глазах, продвигаясь к реке. Буровики спасали все, что можно было спасти, но ближе, чем метров на двести пятьдесят, к горящей скважине подойти было нельзя. У края кратера дымились останки гусеничного тягача и бывшая котельная.
После осмотра места катастрофы стали выяснять причины аварии. Было установлено, что скважину бурили с серьезными отклонениями от проекта. Убедившись, что главной причиной аварии, как всегда, был человеческий фактор, Протозанов в сердцах сказал: «Поставить виселицы на берегу реки! Повесить их за такое.» Потом, узнав, что суточный дебит скважины — шесть миллионов кубометров газа, произнес: «Герои! Великое месторождение открыли!» Ю.Г. Эрвье хорошо понимал, что спасти уже ничего нельзя, надо было думать, как усмирять неуправляемый фонтан. Сначала следовало погасить факел. Затем смонтировать новую буровую, пробурить наклонную скважину так, чтобы она подошла к стволу аварийной, и задавить фонтан тяжелым глинистым раствором. Когда составили список необходимого оборудования и подсчитали его вес, оказалось, что он составляет 1700 тонн. Плюс еще шестьсот тонн горючего, необходимого для работы техники.
В связи с тем, что никаких дорог до Тарко-Сале нет, завезти все это можно было только с помощью авиации. Тюменское управление гражданской авиации не смогло бы этого сделать, даже если бы переключило на наши перевозки весь свой авиапарк. «Я не знал, что делать, — признавался Эрвье, — но Александр Константинович Протозанов посоветовал: «Надо сообщить об аварии правительству и просить помощи у него. Своими силами нам здесь не справиться».
На следующий день телеграмма за подписью Протозанова и Эрвье ушла в Москву. Сразу после телеграммы Председатель Совета Министров РСФСР Г.И. Воронов распорядился оказать тюмен-цам необходимую помощь и выделить средства для покрытия расходов по ликвидации аварии. Для перевозки грузов были привлечены самолеты полярной авиации АН-12 и вертолеты МИ-6. Самолеты доставляли грузы в Тарко-Сале, вертолеты перебрасывали их на буровую. Две тысячи тонн груза -две буровые установки, трубы, материалы перевезли за полтора месяца. Самолеты АН-12 и вертолеты МИ-6 пилотировали московские и тюменские летчики.
Когда смонтировали новую установку и пробурили наклонную скважину до ствола аварийной, в нее стали закачивать воду и вслед за ней тяжелый глинистый раствор. Расчет был на то, что, когда мощный напор воды достигнет аварийной скважины, давление в ней упадет до нуля. Тут и должен будет сыграть свою роль глинистый раствор. Но скважина не хотела усмиряться. Борьба с ней длилась несколько дней, пока люди не победили.
«Из этой аварии мы сделали два вывода, — говорил Эрвье. — Первый заключался в том, что мы вышли в район, где залегают крупнейшие газовые месторождения мира, и нам надо быть готовыми к их разведке. Второй касался авиации. Мы научились пользоваться ею для доставки в Заполярье своих грузов.
Руководителем работ по ликвидации фонтана был назначен главный инженер управления В.В. Соболевский, ответственным исполнителем — Н.И. Григорьев. В своих воспоминаниях В.В. Соболевский рассказывал, что на буровую неожиданно прилетели секретарь обкома КПСС А.К. Протозанов и заместитель министра Мингазпрома Ю.И. Боксерман. Протозанов не согласился со мной, что мы сами сможем ликвидировать такой мощный фонтан, поэтому попросил назвать самых опытных в стране специалистов по ликвидации фонтанов. Я назвал Н.Х. Мхчияна из Баку и Н.П. Решетникова с Украины. Прибыл только Решетников, а Мхчиян отказался по уважительной причине».
Большую помощь в подготовке к ликвидации фонтана, доставке необходимых грузов оказала организованная в конце марта 1965 г. Тарко-Салинская НРЭ во главе с опытным и энергичным начальником В.Д. Токаревым. Проведение аварийных работ значительно осложнялось рядом обстоятельств. Так, не была известна глубина, на которой встретили газоносный пласт.
24 апреля 1965 г. бригада под руководством Н.И. Григорьева начала бурение оценочной скважины, которое закончили 20 мая. Оказалось, что газоносный пласт (сеноман) был вскрыт на глубине всего 695 метров, то есть намного выше предусмотренного геолого-техническим проектом.
29 мая 1965 г. в окружной газете «Красный Север» появилась заметка «Фонтан на Пуре», в которой сообщалось, что «27 мая на Пурпейской площади Тарко-Салинской нефтеразведочной экспедицией на оценочной скважине N 1 с глубины 740-750 метров получен газовый фонтан с предварительным дебитом в два миллиона кубометров газа в сутки. Скважина пробурена бригадой Н.И. Григорьева. Испытание скважины продолжается. Открыта еще одна перспективная площадь в Ямало-Ненецком автономном округе». Судя по содержанию заметки, получалось, что площадь была открыта не в феврале, а в мае, и не бригадой Шестакова, а Григорьева.
Фамилии «виновных» в Пурпейском фонтане решили не озвучивать. «А жаль, очень жаль, — пишет геофизик Пуровской группы геофизических партий, бывшая свидетельницей этих событий П.Н. Ифраимова. — Если вспомнить, с каким трудом был доставлен буровой станок, как трудно шел монтаж, какое сложное материально-техническое и финансовое положение было в группе партий и как требовалось выполнить план по глубокому бурению, — то так ли уж были виноваты Бованенко, Ослоповский, Иванов и Шестаков в открытом фонтане? Да и хочется (до сих пор!) задать вопрос: а был ли в Тюменском геологоуправлении до 11 февраля 1965 года такой человек, который мог бы предсказать, какой «зверь» затаился на глубине 700 метров в отложениях верхнего мела?»
Скважина Р-101 стала первооткрывательницей месторождения, позднее названного Губкинским в честь создателя школы нефтяной геологии академика И.М. Губкина.