Память первого салюта
70 лет назад, 5 августа 1943 года, освобождением городов Орел и Белгород закончился второй, наступательный этап Курской битвы.
В этот день по приказу N 2 Верховного главнокомандующего Сталина в Москве был дан первый за время Великой Отечественной войны победный салют — 12 залпов из 124 орудий. Тогда же 26 соединениям и частям впервые присвоены почетные наименования «Орловские», «Белгородские», «Харьковские» и «Карачаевские».
Мало кто знает, что знаменитый приказ, заложивший традицию праздничных салютов, Сталин подписал в деревенской избе в селе Хорошево под Ржевом во время своей единственной поездки на Калининский фронт, которым командовал генерал-полковник А.И. Еременко.
Этот выезд готовился с особыми мерами предосторожности. В наркоматах внутренних дел и государственной безопасности СССР о предстоящем мероприятии знали всего несколько человек: наркомы Л.П. Берия и В.Н. Меркулов, их заместители И.А. Серов и Б.З. Кобулов. По причине закрытости поездки было принято решение начальника 6-го Управления НКГБ (до апреля 1943 г. -1-й отдел НКВД) Н.С. Власика при выезде из Москвы на фронт не брать. Старшим на период командировки назначили заместителя Власика по личной охране — полковника В.И. Румянцева.
1 августа Сталин закончил работу в Кремле около 23 часов и выехал на дачу «Ближняя». Отъезд в район Братска состоялся 2 августа от железнодорожной станции Кунцево около двух часов ночи на поезде «особой нормы», состоящем из нескольких пассажирских вагонов и двух бронеплощадок с зенитной артиллерией.
В тот же день офицеры Управления военной контрразведки «СМЕРШ» Калининского фронта предложили хозяйке дома в селе Хорошево Наталье Кондратьевой временно пожить с семьей у соседей. А для чего — не сказали. И только через пару дней, когда к воротам подкатили вездеходы, в одном из которых сидел человек с усами, крестьянка догадалась, какой высокий гость в ее дом пожаловал.
После 1945 года Калининский облисполком объявил владение Кондратьевой историческим памятником Великой Отечественной войны, открыв здесь библиотеку-читальню. На фронтоне дома укрепили мемориальную доску, сообщавшую, что здесь останавливался Верховный главнокомандующий И.В. Сталин. Но вскоре после XX съезда КПСС (1956), развенчавшего культ личности генералиссимуса, доску ту спешно сняли, хотя сельчане продолжали называть это место «домом Сталина».
— Вот в этом углу стояла железная кровать, покрытая суконным одеялом серого цвета, — расскажут вам потомки Кондратьевой. -Сталин, приехав, сразу же велел отодвинуть ее от стены к окну -чтобы Волга была видна. Жаль, кровать не сохранилась — лежала в огороде, пока ребятня не оттащила на пионерский металлолом. А солдатское одеяло сгнило в сарае.
Цель единственного выезда Верховного главнокомандующего на фронт непонятна до настоящего времени. По воспоминаниям главного маршала артиллерии Н.Н. Воронова:
«… Сталин остановился на бывшем командном пункте в районе Юхнова… В дальнем углу просторной комнаты стояла старенькая кровать, покрытая обычным солдатским одеялом. На подушке виднелась наволочка не первой свежести. Под кроватью лежал небольшой фибровый чемоданчик. Посреди комнаты красовался ветхий деревянный стол, державшийся вместо ножек на двух крестовинах, скрепленных перекладиной. Возле него две грубые скамейки и пара стульев. На подоконнике стоял телефон, провода которого через форточку выходили во двор.
Сталин подозвал нас и стал спрашивать:
— Как доехали? Какова дорога? Как далеко отсюда новые командные пункты фронтов?
Отвечали В.Д. Соколовский и А.И. Еременко, командующие Западным и Калининским фронтами. Раздался звонок телефона. Сталин взял трубку и потребовал соединить его с Молотовым.
— Откуда говорю? Издалека. Нет, серьезно. Я ночью от всех вас сбежал и сейчас нахожусь на фронте.
Разговор продолжался недолго. Сталин обещал скоро быть в Москве.
Мы развернули карты на столе и стали докладывать о противнике и своих войсках, но Сталин перебил:
— Западному фронту и левому крылу Калининского нужно основательно подготовиться, накопить силы и взять Смоленск.
Эта фраза была повторена дважды.
Наш обмен мнениями продолжался. Тут же крутился Берия, но никакого участия в обсуждении не принимал: он то уходил, то снова возвращался.
На стол был поставлен привезенный нами чайник, розданы стаканы, расставлены закуски. Даже появилась бутылка грузинского сухого вина. Выпили за победу над врагом.
Уже стемнело. Мы понимали, что нам пора ехать. На следующий день утром Сталин возвращался в Вязьму, где находился его поезд.
Меня весьма удивил этот тайный выезд Сталина на фронт. Зачем нужно было ехать столько километров по дороге, развороченной танками и тракторами, местами ставшей непроезжей? Связаться с фронтами можно было и из Москвы. Все это вызывало у меня полное недоумение».
Другие военачальники утверждали в мемуарах, что Ржевско-Вяземский плацдарм терзал Сталина с октября 1941 года, он хотел лично увидеть «постоянно истязающий болями зуб», выслушать план предстоящей Смоленской операции, детально обсудить с генералами, что нужно для успешного наступления.
Сам Еременко записал в дневнике сразу после встречи со Сталиным, будто своим приездом тот хотел извиниться, что не воздал Андрею Ивановичу по заслугам за Сталинград. Вдруг сказал: «Мы знаем, весь народ знает, что в Сталинградской битве вы командовали двумя фронтами и сыграли главную роль в разгроме фашистской группировки Паулюса, а кто доколачивал привязанного зайца, это уже особой роли и не играло.»
Известно, что Сталин не отличался сентиментальностью и вряд ли переживал, что обошел Еременко знаниями и наградами.*
Также известно: Сталин никогда и ничего не делал зря. Может быть, выехав в полосу обороны и наступления фронтов, в состав войск которых входил 6-й Сибирский добровольческий стрелковый корпус, сформированный в основном из репрессированных Советской властью крестьян, вождь в очередной раз хотел понять, почему и за что так стойко и яростно сражаются с немцами люди, обреченные им на бессрочную ссылку в Сибирь. Он помнил, как в феврале 1943-го ему доложили: под деревней Чернушки у города Великие Луки рядовой входившей в состав Сибирского корпуса 91-й стрелковой бригады Александр Матросов, беспризорник и бывший заключенный воспитательно-трудовой колонии НКВД, закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота. Тогда по тексту донесения Сталин написал синим карандашом: «Боец — Герой! Корпус — Гвардейский!» Матросову посмертно присвоили звание Героя Советского Союза и навечно зачислили в списки личного состава соединения, переименованного в апреле 1943-го в 19-й гвардейский Сибирский стрелковый корпус. Через три месяца передышки сибирякам предстояло открыть «Смоленские ворота» — штурмовать Гнездиловские высоты, названные гитлеровцами «Восточным валом».
Косвенное подтверждение моей версии причин выезда Сталина в район сосредоточения 19-го гвардейского Сибирского корпуса за несколько дней до начала Спас-Деменской наступательной операции под кодовым названием «Суворов», есть в воспоминаниях маршала Воронова.
«Сталин рассуждал: если прорыв обороны на Гнездиловской гряде и не удастся на всех намеченных направлениях, нужно быть готовыми сманеврировать танками, артиллерией, кавалерией и направить все силы туда, где обозначился успех. Мы пытались пожаловаться, что Западный фронт не получил достаточного количества резервов и боевой техники.
— Все, что сможем, дадим, — последовал ответ Верховного. Не сможем — обходитесь тем, что имеете. У вас есть сибирские дивизии, а это посильнее пушек и танков, — и, помолчав, добавил: -Сибиряки все равно возьмут Смоленск. Я их натуру знаю».
В это время, по воспоминаниям Еременко, в комнату вошел генерал для особых поручений и сообщил, что советские войска взяли Орел и Белгород. «Сталин сказал: стоило бы ознаменовать это событие салютом и делать это каждый раз после освобождения городов и стратегически важных пунктов. И тут же позвонил в Москву и приказал готовить салют из 124 орудий. Также «вдруг» Верховный начал сыпать похвалы в адрес бойцов и командиров, которые были освобождены из тюрем и мобилизованы из мест ссылки — вон, мол, как здорово воюют».
И все-таки Сталин не доверял этим людям — спецпоселение как правовой режим отменили только после его смерти.
После пребывания в Гжатске, Юхнове, Ржеве, на фронтовых командных пунктах вечером 5 августа Сталин возвратился с фронта.
Через два дня гвардейцы-сибиряки пошли в атаку на рубеж, названный гитлеровской пропагандой «Восточным валом, о который разобьется Красная армия». Наступлению корпуса предшествовала мощная артиллерийская подготовка и бомбежка с воздуха переднего края обороны противника. Только по высоте 233,3 одновременно вели огонь десять наших артполков и несколько дивизионов «Катюш». За три часа на вражеские укрепления было обрушено 1 00 вагонов снарядов и бомб. Краснозвездная авиация произвела за один день 337 боевых вылетов. Казалось, под сплошной пеленой разрывов не осталось никого в живых. Но когда поднялась пехота, высота ответила огнем.
Ценой огромных потерь 11 августа части Сибирского стрелкового корпуса оседлали высоту 233,3 — ключевую твердыню «Восточного вала», — ворвались на станцию Павлино и перерезали железную дорогу: «Смоленские ворота» были открыты.
25 сентября 1943 года операция «Суворов» завершилась освобождением Смоленска — города-символа русской военной славы.**
Москва салютовала войскам Западного и Калининского фронтов 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий.***
36 соединений и частей получили наименование «Смоленские». Среди них 56-я гвардейская стрелковая дивизия, состоявшая в основном из спецпоселенцев Приобья. Не все они дошли до Победы. Почти каждый второй погибший на войне житель Тюменской области, Югры и Ямала сложил голову на Калининском фронте, на Смоленском направлении и при освобождении Прибалтики.
Их имена на пилонах мемориала 19-го гвардейского Сибирского стрелкового корпуса в Новосибирске. Их доблесть и человеческое достоинство, не понятое вождями, — в нашей памяти.
* Звание Героя Советского Союза Еременко получил 29.7.1944 г., а маршалом стал только после смерти Сталина. После войны генерал армии Еременко командовал Западно-Сибирским военным округом в г. Омске.
** 6.5.1985 г. Смоленску присвоено почетное наименование «Город- герой».
*** После августа 1943 г. было установлено 3 категории салютов: 1-я — 24 залпа из 324 орудий (освобождение столиц союзных республик, выход на госграницу СССР и др. государств); 2-я — 20 залпов из 224 орудий (освобождение других городов, форсирование крупных рек); 3-я — 12 залпов из 124 орудий (овладение узлами железных и шоссейных дорог, крупными населенными пунктами). Всего было произведено 354 победных салюта (1-й категории 25, 2-й — 206, 3-й — 122) и салют в День Победы 9 мая 1945 г. — 30-ю залпами из 1000 орудий.
***
фото: