Силы еще потребуются
Женя Воропаев просит родителей чаще приносить ему домашнюю еду. И врачи разрешают. Есть мальчику можно почти все — желудочно-кишечный тракт у него работает исправно, не пострадал…
Это одна из немногих хороших новостей о здоровье 15-летнего Жени. Несмотря на то, что три недели интенсивного лечения дали некоторые положительные результаты, врачи о прогнозах стараются говорить осторожно.
— Мальчик поступил к нам в критическом состоянии, — рассказывает и.о. заведующей палатой реанимации и интенсивной терапии ожогового отделения ОКБ N 1 Елена Суханова. — Хотя и был в сознании, но находился в шоке. На профессиональном языке — у него был ожоговый шок 3-й степени…
Елена Владимировна смотрит на часы. Извиняясь, выходит из кабинета. Подошло время «обезболить» Женю.
… В реанимацию ожогового отделения он поступил 30 июля. Скорая привезла его с улицы Сахалинской, где случился сильный пожар в двухэтажном доме. Подросток забежал в горящий дом, как говорят очевидцы, спасать свою подружку. И, судя по тому, что никто, кроме Жени, в том пожаре не пострадал, он ее спас.
— Если честно, я с ним на эту тему даже еще не разговаривала, — вздыхает мама Жени Светлана Михайловна. — Ему ведь и говорить-то тяжело.
Сейчас мальчик подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Разговаривать ему мешает трахеостомическая трубка. А так, наверное, охотно бы болтал.
По словам врачей, Женя Воропаев — очень общительный и позитивный мальчик. Даже в таком положении — все тело перебинтовано, каждое движение, если проходит действие лекарства, доставляет ужасную боль — он умудряется улыбаться. Докторам, медсестрам, санитарочкам… Если спрашивают: «Как дела?», поднимает вверх большой палец.
— Хотя мы уже научились разбирать его речь, — продолжает Елена Владимировна. — Он четко проговаривает все слова, но только шепотом.
Уже примерно неделю врачи на некоторое время отключают Женю от «дыхательного» аппарата, он дышит сам. Правда, совсем без поддержки ему еще не обойтись.
— Каждая перевязка — это фактически оперативное вмешательство, — объясняет Дмитрий Кригер, ожоговый хирург (он принимал Женю в реанимации). — Площадь повреждения кожи очень большая, раны еще могут кровить, поэтому во время перевязки нам приходится давать Жене общий наркоз. И без вентиляции легких в таком случае не обойтись.
У мальчика, как мы уже писали раньше, 60-процентный глубокий ожог всего тела (4-я степень). И, как говорит Дмитрий Иванович, дефицит кожи. Это значит, что операцию по пересадке кожи делать будет очень сложно — здоровых участков слишком мало. И донор здесь не поможет, чужая кожа не приживается. Придется Жене справляться своими силами.
— Но он сильный, терпеливый, — говорит доктор Суханова. — Устал, конечно, уже от больницы. Представьте: если раньше он был подвижным подростком, то как ему теперь трудно все время лежать!
Вот и мама Жени говорит, что сын всегда был очень подвижным мальчиком, даже, может быть, слишком… Поэтому и в огонь бросился, не задумываясь.
— При таких ожогах случаи выживания единичны, — продолжает хирург Кригер. — А детская статистика вообще печальная. В случае с Женей повезло, что он в кратчайшие сроки получил квалифицированную помощь. И лечение.
Врачи не скрывают, что на подготовку подростка к кожной пластике могут уйти месяцы, потом еще много времени потребуется на реабилитацию — все зависит от Жениного организма. А врачи прикладывают максимум усилий.
Но, может быть, если одно чудо уже случилось — Женя выбился из общей печальной статистики и выжил — то случится и второе?
Мы просимся к нему в палату. Дмитрий Иванович и Елена Владимировна переглядываются.
— Сейчас мы спросим у него, — говорит Елена Суханова.
Заходит в палату, потом выглядывает оттуда и, чтобы слышал Женя, говорит:
— Евгений согласен вас принять! Он хрипло отвечает «здрасти» на мое «привет». А на вопрос «как дела?» — да, показывает поднятый вверх большой палец.
Женя в палате не один. На соседней койке лежит 17-летний Дима из Шорохово, у которого 70-процентный ожог. Он уже прошел два этапа пластики…
Мы прощаемся с мальчиками, выходим из палаты, снимая стерильные медицинские халаты… Тяжелое чувство после увиденного, и все заготовленные вопросы как-то вылетели из головы.
— А тяжело работать журналистом? — чтобы разрядить обстановку, спрашивает Елена Суханова. — Это же постоянное эмоциональное напряжение, наверное.
И это говорит она — врач анестезиолог-реаниматолог ожогового отделения.
— Когда мне кажется, что сложно, я сразу вспоминаю хирургов, — отвечаю я. — Теперь вот буду вспоминать вас и вашу работу.
А работы в ожоговом много. И детей здесь, увы, тоже много. Главный педиатр Тюменской области Ольга Павлова сокрушается, что большинство из них попадают сюда по недоразумению. Пролили на себя горячий чай, суп, опрокинули утюг или схватились за обогреватель.
На руках Дмитрия Кригера за десять лет работы в ожоговом оказывались и совсем крохи, которым не объяснишь, что надо немного потерпеть, пока подействует обезболивающее. Вот где эмоциональное напряжение!
… — Ольга Павлова говорила, что в вашем отделении Женю называют «наш герой», — говорю я Елене Владимировне.
— Конечно, герой! Но лучше бы был не героем, а просто здоровым мальчиком…
***
фото: Елена Суханова и Дмитрий Кригер у Жени в палате;Дмитрий Кригер.