Два века, но только одно река
Говорят, что нельзя войти в одну реку дважды. Но нет правил без исключений. Я расстался с «Тюменским курьером» в 20-м веке и вернулся в 21-м. Все потому, что река, действительно, была одна Тура. Возле нее я вырос. И поблизости от нее живу по-прежнему.
… А если быть уж совсем точным, то родился ваш покорный слуга у самой воды, на крутом скалистом берегу, где когда-то стоял роддом в уральском городке Верхотурье (том самом, что знаменит своими храмами и святым Симеоном Праведным, а равно и первой дорогой в Сибирь, когда не пробили еще другую дорогу — тюменскую).
Вот так, появился на свет у Туры, от нее уехал… и вновь оказался рядом в 1977 году, когда впервые приехал в Тюмень.
Редакционное задание — специальное, юбилейное — однако, заставляет меня пропустить годы, проведенные в «Тюменском комсомольце» и «Тюменской правде», и сразу обратиться к бурным 90-м годам.
Тогда, как тот сказочный витязь, я вдруг оказался на развилке дорог у камня, где были, вы помните, три надписи. Перефразирую их применительно к собственной персоне. «Налево пойдешь — пропадешь» (хотя бандитом или алкоголиком я вряд ли смог бы стать). «Направо пойдешь — неизвестно, что найдешь» (заниматься таким загадочным при советском менталитете бизнесом я только попробовал и быстро набил себе шишки). «А прямо пойдешь.»
И я остался в профессии. Что ж, это судьба, карма, предначертание.
И она, судьба, привела меня в «Тюменский курьер». Тогда, в 90-х, я думал, что это временный, промежуточный выбор. Теперь знаю — ничего случайного. Река жизни вывела меня в правильном направлении.
БАЛЛАДА О ЖАККАРДОВОМ ОДЕЯЛЕ
Грандиозная ломка страны в начале 90-х посеяла в наших умах великую смуту. Ура свободе, ура новой России — а дальше-то что? В одночасье мы остались как бы сами по себе — выплывайте, кормитесь, как сумеете, защищайте свои семьи!
Грела сердце мысль, что не может быть хуже, чем в конце 80-х, с их пустыми прилавками и талонами на все и вся — от килограмма мяса раз в месяц до пачки стирального порошка. Мы пережили зловещую пору тотального дефицита, нешуточную угрозу голода, и надеялись на лучшее в стремительно менявшемся времени.
Но надо было «шевелиться». И потому я легкомысленно оставил пост заведующего отделом информации и спорта в «Тюменской правде» и подался в одну из первых частных фирм — выпускать «купеческую» газету.
Увы, воспитанный в лучших советских традициях, я плохо представлял себе, как это — «работать на дядю» и выполнять все его прихоти на газетном листе. Срабатывали внутреннее сопротивление и совковая закваска «все надо разделить на всех». Короче, проект оказался, как ни печально, мертворожденным ребенком.
Но я еще немного задержался в фирме, попытавшись создать что-то вроде маленького предприятия, которое бы выпускало другую, более массовую и читабельную газетную продукцию — для дачников или, скажем, любителей страшненького (благодаря пиратскому видео «ужастики» тогда входили в моду).
Но, чтобы что-то выпускать, нужно сначала заработать деньги — на бумагу, типографию, зарплату, наконец. И потому мы стали брать в той же фирме ширпотреб из Турции и «разгонять» его (проще говоря, продавать с рук). Помогал мне в этом давний и преданный автор «Тюменской правды» и будущий товарищ по «Курьеру» Игорь Ермаков.
И вот мы не слишком умело и, наверное, назойливо расталкиваем яркие майки с надписями и жаккардовые одеяла. И понимаем, какой это по-своему нелегкий хлеб, и неблагодарный… До сих пор вижу немой взор-укор коллеги по «Тюменской правде» Владимира Тереба, который показывает мне, какими стали рукава турецкой маечки после первой же стирки -странно, неприлично короткими! Владимир Андреевич, добрая душа, не стал просить свои деньги обратно, а я, душа мятущаяся, их не вернул — денег-то уже не было.
Мы, действительно, успели купить какую-то бумагу, выпустить первую печатную продукцию (и она успешно разошлась) — как вдруг фирма решила с нами расстаться. Ей это было неинтересно — не тот товар, не тот масштаб. И пути разошлись.
Что ж, это был болезненный, но и по-своему ценный опыт. Опыт «вхождения в рыночные отношения».
Выручало то, что я всегда где-то работал параллельно. Вот и в «Тюменский курьер» пришел в декабре 1993-го после недлинного отрезка времени, проведенного в городском видеоцентре и телекомпании «Параллакс». Трезво понял, что надо делать то, что умеешь, и к чему лежит душа.
… Однажды шутливо сказал жене Алле, что, если соберусь когда-нибудь написать мемуары, то назову их именно так — «Баллада о жаккардовом одеяле».
ДИКАЯ ОРХИДЕЯ СНЕГОВ
Когда получил редакционное задание написать этот очерк (а из 20-ти «курьерских» лет 13 — точно мои), понял со стыдом, что не могу вспомнить свои самые первые публикации.
Заглянул в тоненькую подшивку газеты, датированную 1993-м годом — и ощутил с легким содроганием, что это не серьезные и достойные журналистские вещи, а так, заметки на подверстку.
Но надо было с чего-то начинать в совершенно новой газете, где основные роли были расписаны. И где предстояло утверждаться заново: все прежние заслуги — не в счет.
… А стартовую, премьерную заметку, подписанную моей фамилией, обнаружил в номере за 25 декабря 1993-го — она рассказывала о новостях «Параллакса», новых фильмах и программах предновогодней недели. Этакое своеобразное эхо моей короткой телебиографии как автора программы «ВидеоХитСигнал» (где одним из ведущих был, кстати, будущий тележурналист и депутат, а тогда студент Павел Головин).
Первый же приличный по объему репортаж написал в 1994-м. Представьте мое сегодняшнее удивление: едва ли не впервые в жизни я рассказал о. конкурсе красоты (с позиции прожитых лет это представляется «забытой сенсацией из прошлого»). И заголовок был соответствующий — «Орхидеи снегов» . Нечто среднее между «Дикой орхидеей» (популярным любовным фильмом с Микки Рурком в главной роли) и реальными тюменскими снегами, лежавшими за окном. Девушек водили в купальниках по прохладному залу — до весенних «Имиджей» нам еще предстояло дорасти.
Любопытно, что с тех пор я упрямо обходил стороной подобные конкурсы — и почему бы это?
Что касается «Орхидей снегов», то название оказалось пророческим: спустя некоторое время я уехал на долгие семь лет к когалымской снежной равнине с нефтяными вышками. Так было надо для семьи и для меня самого. После двадцати лет работы в Тюмени и творческого кризиса (рано или поздно его, наверное, переживает всякий в нашей профессии) требовалось сменить обстановку -резко и решительно.
НО БЫЛ ЕЩЕ ФУТБОЛ…
Впрочем, до кризиса еще было далеко (и финансового в том числе — помните «черный август» 1998-го?).
А в 1996-м у меня появилась возможность летать по стране вместе с футбольной командой «Динамо-Газовик» (подрабатывал в качестве пресс-атташе). Бессменный главный редактор «Тюменского курьера» Рафаэль Гольдберг эти поездки санкционировал — видел, как я рвался в полет, да и посчитал мудро, что эксклюзивный репортаж гораздо лучше, чем то, что напечатают остальные издания.
И передо мной открылась вся страна — Ставрополь, Нальчик, Волжский (близ Волгограда), Новосибирск…
Много было удивительного, а порой и фантастического. Ну, разве сегодня я, умудренный опытом дяденька, слегка боязливый в обращении с наличностью (с безналом проще и спокойнее), повез бы в Сочи два пакета, битком набитые банковскими пачками? Да ни за что! Деньги-то были в мелких купюрах — 10-тысячных.
Тогда мы все ходили в «миллионерах». Я получал в «Курьере» чуть больше миллиона — а тут ничтоже сумняшеся вызвался везти 180 «лимонов» для футбольной команды. И надо же такому случиться, что гроза заставила нас сесть в Краснодаре (чартер, посланный за игроками и тренерами, был почти пуст). И мне приходится брать на себя ответственность и отстегивать 12.000.000 рублей, чтобы заплатить за посадку, стоянку, прогноз погоды и возможность вылететь в Сочи — а то не выпустили бы!
И вот мы все-таки видим под собой черноморскую здравницу. Команда скучает в вечернем аэропорту. А я, простая душа, еще и соглашаюсь оплатить новую порцию горючего. И едва не остаюсь тут один, едва успев к борту, пока еще не убрали трап. Вот это приключение!
(Сейчас тихо смеюсь над этой давней сумасшедшей беготней. И думаю: а ведь если б не было таких вот захватывающих перипетий сюжета, то моя репортерская жизнь была бы неминуемо обеднена).
… А еще была ночь в полете, когда мы из Сочи расчертили небо далеко на восток — к Новосибирску, к матчу со «Чкаловцем». И, казалось, устали неимоверно. Но поспали часика два в гостиничном номере и выбрались с фотокорреспондентом «Курьера» Сергеем Киселевым в город — посмотреть, пошляться, подышать воздухом в преддверии футбола. Хорошо!
Осенью того же года «Дин-Газ» выиграл право играть в высшей лиге. И география полетов стала еще симпатичнее: Нижний Новгород, Воронеж, Москва. Как вдруг главный тренер команды Александр Ирхин объявил меня «нефартовым» и настоял на том, чтобы пресс-атташе Танкова не брали на выездные матчи. И одно из главных удовольствий в одночасье исчезло…
Начинались тяжелые для тюменского футбола годы, когда денежные вливания в него быстро ослабевали. Устав выпрашивать в клубе свое жалованье, я подал в отставку. Оскудел и другой денежный ручеек, от маленькой развлекательной газеты. Курьерского миллиона не хватало для жизни. И я задумался о переезде на Север. Благо, возможность скоро представилась.
Шла осень 1997-го…
ТАЙМ ПЕРВЫЙ, ТАЙМ ВТОРОЙ
Я вернулся в «Тюменский курьер» в новом веке — и он меня принял, не отринул, хотя мог бы. Потому что все трудное время после дефолта я просидел на материально благополучном Севере.
То когалымское время не было безоблачным, и в творческом плане я несколько завял и усох. Возвращение в Тюмень было просто необходимо, и оно состоялось в 2004 году.
Нет в моей жизни никакой ностальгии. А если она и появляется, то стремительный, всепоглощающий процесс производства большой ежедневной газеты властно отвлекает от какой-то бы то ни было грусти по былому. Хотя «первый тайм мы уже отыграли», как здорово спел когда-то Александр Градский. И хочется, чтобы как можно дольше длился тайм второй, и даже мечтается об овертайме. если на то будет воля Всевышнего. И если так записано в книге моей судьбы, которую, увы, не возьмешь ни в одной библиотеке.
Но если все-таки вспоминаю прошлое, то преимущественно век 20-й. И не надо объяснять, почему. Приятно мысленно обращаться к своим лучшим годам с их самыми драгоценными событиями -любовью, рождением детей, первыми профессиональными победами. И сладким, пусть и обманчивым, ощущением, что жизнь не только прекрасна, но и невероятно длинна.
***
фото: Часть творческого коллектива «Тюменского курьера» в середине 90-х годов (слева направо) — Ольга Крыльцова, Наталья Вагина, автор этих строк, Инесса Клепикова (на стуле), Елена Кох, Елизавета Архипова;Мои дети — Анна и Роман (снимок 90-х годов);Павел Александрович Иоанидис, легендарный тюменец, герой моего очерка «Осень патриарха»;Тюменский футбол прошлого века.