И судьба перелистывает страницы
Музыкальный вечер, посвященный позавчерашней войне
Если хорошенько задуматься, то Первая мировая война, глубоко уже забытая, ворвалась в XXI век так же внезапно, как она ворвалась когда-то в XX-й
Вдруг мы, в России, где не было ни одного памятника солдатам и офицерам империалистической войны, срочно начали воздвигать юбилейные монументы. Словно из небытия всплыли законопаченные «во глубине сибирских руд», в таинственном ялуторовском хранилище, документы. Историки и политики срочно стали разрабатывать концепции, заново исследовать причины и результаты этой Великой, как ее когда-то называли, войны. Экстраполировать ее события и движущие силы на сегодняшний день. Впрочем, это вполне ожидаемо. Правда, не всегда удается превратить уроки прошлого в нормы поведения дня сегодняшнего, как это не получилось с недавними попытками использовать для той же цели события 1612-1613 годов и двухсотлетие войны 1812 года. Давно все это было…
Но совершенно неожиданным было обращение к теме Первой мировой, в результате которой распались четыре империи и пострадали около тридцати миллионов человек,.. государственного симфонического оркестра имени Светланова.
Давно сказано: когда говорят пушки — музы молчат. Но когда пушки смолкли, а в воздухе по-прежнему пахнет порохом, кто как не музы должны напомнить человекам и человечеству о том, что дает, в конце концов, любая попытка силой оружия решить то, что должны решать ум и чувства?
Так неожиданно открылся новый сезон в Тюменской филармонии. Симфонический оркестр имени Светланова предложил слушателям эмоциональное погружение в историю Первой мировой войны. Предложил не исполнением гимнов и военных маршей, как это можно было ожидать, а симфонической музыкой, в звуках которой и великие композиторы сто лет назад, и наши современники выразили свое отношение к той войне и к войне, как таковой.
Может быть, поэтому художественный руководитель и главный дирижер оркестра Владимир Юровский начал концерт с того, что взял в руки микрофон и рассказал о том, что нам предстоит услышать: фрагменты симфонической картины «Из апокалипсиса» Анатолия Лядова, созданной в 1912 году; «Героическая колыбельная» Клода Дебюсси; концерт для скрипки с оркестром Габриэля Прокофьева.
И была музыка. Незнакомая. Непривычная. Беспокойная. Задающая вопросы и тотчас требующая ответов. Как сказал однажды известный нефтяник после бурной дискуссии: «У меня сейчас болит голова в тех местах, где она никогда не болела». Судя по глубокой всеохватывающей тишине в зале, подобное состояние переживал не только я. Наутро после концерта я записал в своем блокноте (цитирую без купюр):
«Ах, какая вчера была музыка, та, что в начале концерта. Анатолий Лядов, написавший «Апокалипсис», это симфонические картины… Он умер 28 августа 1914 года, проводив на фронт своего сына. Музыка была создана в 1912-м, в ней предчувствие Великой Бойни. Клод Дебюсси, сочинивший «Героическую колыбельную», — и ты чувствуешь, какая трагическая нестыковка этих двух слов? И, конечно, самая ужасная (великая и ужасная?) музыка внука великого Прокофьева, молодого композитора, живущего в Англии. Подумалось, что именно под эту скрипучую музыку могут (нет, должны!) сражаться машины. Такова война железных коробок, в которых заперты люди -скрип, скрежет, визг, грохот — я и не думал даже, что скрипки могут издавать такие звуки… Хотя неправда — думал и знал: так описывали современники сочинения и игру Паганини. Война в этой музыке — это не битва богов, торжественная, величественная и могучая, как у Вагнера, воспевавшего бойцов-титанов. Это голос битвы, которая и много лет спустя продолжается в головах израненных, но уцелевших солдат. А я слушал (особенно финал у Прокофьева) и буквально видел поле бывшей битвы. Я бывал в таких местах -под Сталинградом, в большой излучине Дона; в Мясном Бору, где погибла 2-я Ударная армия; на военном кладбище у крепости Познань в Польше, где на могиле сбитого английского летчика я прочел такую эпитафию: «у Джонни были голубые глаза, девушки его любили». Мне виделся клочковатый туман над полем битвы, разбросанные обломки техники и тела людей, вороны каркают и ухает филин… Мне показалось, что люди в зале ошалели (написал: ошалели, а надо бы — оцепенели. — Р.Г.) от этих звуков. И аплодисменты были осторожные, словно каждый боялся спугнуть возникшие мысли и чувства… Предостережение человечеству, балансирующему на краю пропасти, за которой мировая война… »
Предвижу вопрос: написано до… Что может музыка? «Музыка может предчувствовать», — скажет позднее Владимир Юровский. А мы должны припомнить еще одну поэтическую строчку Павла (Пола) Арманда из фильма «Человек с ружьем» -«… в воздухе пахнет грозой».
Каким образом Анатолий Константинович Лядов в 1912 году почувствовал и написал будущую войну, на которую уйдет его сын. Они уже больше не увидятся?
То, что случилось с Клодом Дебюсси, более понятно. В детстве мальчик-парижанин пережил осаду столицы прусской армией, расстрел коммунаров. И когда ему уже в другую войну, Первую мировую, предложили написать марш в честь бельгийской армии, принявшей на себя первый удар немецких войск, он сочинил «Героическую колыбельную», в которой, как говорили позднее, «несколько уныло обработал тему бельгийского гимна». Дебюсси писал: «Это все, что мог сделать. Сражение, продолжающее до сих пор совсем рядом, оказывает на меня физическое воздействие». Современники ждали воинственной, бравурной музыки, пьесу Дебюсси не поняли и не приняли. Огорченный, он писал своему другу о «Героической колыбельной» (не правда ли, какие несочетаемые слова? — Р.Г.): «Я снова начал писать пустячную музыку, больше для того, чтобы не забыть совсем, как сочиняется произведение, и меньше всего — для собственного удовольствия.»
Имя третьего автора программы, написавшего концерт для скрипки с оркестром, известно, скорее всего, специалистам. А широкой публике, к которой я отношу и себя, больше скажет фамилия композитора. Его зовут Габриэль Прокофьев, ему около сорока лет. Он живет в Англии и называет себя британцем. Это внук знаменитого русского и советского композитора Сергея Прокофьева, который сам не нуждается в моем представлении читателям.
Как композитор Прокофьев — внук появился в России, написав свой Первый концерт для виолончели с оркестром. В интервью для газеты «Известия» он сказал тогда (в мае 2013 года), что в его приходе к музыке «прокофьевское наследие сыграло неожиданную роль». Отец Габриэля был художником и скульптором и не принуждал своих детей к занятиям музыкой. В детстве мальчик играл на пианино и в десять лет «на пару с другом» сочинял попсовые песни. «Именно там, — говорит Габриэль, — я открыл счастье композиторского ремесла, осознал, что это самая потрясающая вещь, которой я могу заниматься: в первую секунду ничего нет, и вдруг через мгновение во мне звучит мелодия.»
Потом он сочинил ряд классических композиций. Потом учился в университете философии и классической музыке, потом получил диплом по композиции. Занимался электромузыкой, хип-хопом, но в итоге пришел к музыке академической.
Прокофьев-младший считает, что Россия может быть вдохновляющим местом для работы. «Потому что уровень музыкальной культуры здесь очень высок, — говорил Габриэль корреспонденту газеты «Известия». — На днях петербургские студенты исполняли мой струнный квартет и жутко извинялись: «Мы не готовы, играем плохо, простите». Но даже на репетиции квартет звучал лучше, чем в других странах — на концертах! Серьезный подход к музыке мне очень по душе, и, возможно, в России я добился бы большего признания. С другой стороны, мой дед известен каждому. Я очень переживаю по поводу сравнений с ним, это давит на меня в работе. В Англии я не настолько в тени деда -там многие люди о нем не слышали.»
Но вернемся к концерту для скрипки с оркестром, который исполнялся всего в третий раз после того, как был написан. Дирижер Юровский считает, что неправильно называть его концертом «про Первую мировую войну».
По его словам, «музыка вообще не бывает «про что-то», музыка — про саму себя и не может ничего описывать, хотя и пытается. Но настроения, которые лежат в основе этого концерта, превалировали в мире в 1914 году: сначала какие-то непомерная заносчивость и гордость всех наций, что принимали участие в этой войне, подготовка к войне как к празднику, как к пиршеству, потом смятение, потом — ужас и шок как от контузии. И заканчивается это произведение очень странной медленной музыкой, которая является, с одной стороны, просветлением, а с другой стороны, понятно, что как и в «Героической колыбельной» Дебюсси, это музыка за упокой души погибшего солдата».
Разговор с Михаилом Бирманом: «Как получилось такое открытие сезона?»
— Совпадение по планам. Каждый год мы планируем, намечаем предварительные сроки. Так и со светлановским оркестром. А в этот раз сроки совпали. И мы решили открыть сезон этим концертом. Я очень рад, что мы впервые получили Владимира Юровского. Это его первая поездка по России. Он выступает в Москве и Петербурге, а вся работа за рубежом — огромный график работы за рубежом! Эта поездка — событие, они выступали только в трех городах: Екатеринбурге, Тюмени и Челябинске.
— Программа концерта как-то обговаривалась?
— Мастера такого уровня сами диктуют программу. А то, что все первое отделение мы посвятили столетию 1-й мировой войны, я думаю, что весь мир отмечает эту дату. А что касается авангардной музыки Габриэля Прокофьева, я подумал: а почему бы нет? Тюмень, на мой взгляд, давно готова к восприятию авангарда.
— Вы хотите сказать: тюменский слушатель?
— Да, слушатель готов воспринимать современный музыкальный язык. Нужно экспериментировать, нужно проводить такие концерты.
— И эксперимент удался?
— Я думаю, что да. Я слышал просто восторженные отзывы. И сам как музыкант должен сказать, что это была исключительная работа! Прокофьев — отличный, талантливый композитор и у него талантливая музыка.
— Вы восемнадцать лет возглавляете филармонию. О невиден ваш курс на усложнение репертуара, можно сказать даже, на воспитание слушателя. Это удалось?
— Тонкий культурный слой — он есть, он с каждым годом растет. Тюменский слушатель уже не тот, что был прежде. И сам факт, что такой концерт, что все это происходит в Тюмени, говорит, что Тюмень — уже другой город. Авангардная музыка редко звучит в России в больших залах, чаще в камерных концертах. Но вы обратите внимание: сколько было молодежи! Молодежь лучше воспринимает современный музыкальный язык.
Заканчивая эти, может быть, непоследовательные и трудные для человека, не имеющего никакого музыкального образования, заметки, я хотел бы еще раз вернуться к Клоду Дебюсси. Осмысливая приближение завершения этой катастрофической войны (война, даже завершившаяся победой, все равно состоит из тысяч, а может быть, и сотен тысяч частных, отдельных катастроф: радость со слезами на глазах -этот день победы. — Р.Г.), Дебюсси написал: «Приближающаяся победа должна бы заставить наших артистов осознать благородство французской крови. Нам предстоит одержать победу в интеллектуальной сфере деятельности. В то время, когда Судьба перелистывает страницы истории, Музыка должна размышлять в терпении, прежде, чем она нарушит болезненную тишину (! — Р.Г.), которая наступит после разрыва последнего снаряда».
***
фото: Габриэль Прокофьев;Дирижирует Владимир Юровский;Солист -скрипач Даниэль Хоуп;Солист -скрипач Даниэль Хоуп;Юровский и Хоуп на встрече с публикой.