Пионербол на Занзибаре
Сейчас, когда осень уже хозяйничает в городе, когда за окном дождь угрожает оборотиться снегом, когда столбик термометра по утрам жмется к нулю — самое время почитать что-то о теплых краях, где никогда не бывает зимы. Мы предлагаем вашему вниманию очередной путевой очерк нашего корреспондента Евгении Гольдберг с далекого острова, название которого напоминает звук колокольчика — Занзибар.
Сегодня 18 августа. С утра мы, как обычно, доплелись до воды (к моменту, как мы проснемся и позавтракаем, уже начинается отлив), побултыхались, а затем взяли у бармена мяч и затеяли играть в пионербол. Вскоре к нам присоединились местные игроки в количестве трех штук, хотя один из них игроком был чисто номинально: он просто стоял на площадке, пока его не отвели в сторону и не посадили на песочек играть в камушки. Ему ведь года два, не больше. Однако он уже четко позиционировал себя мужчиной и всегда переходил на ту сторону, где играли пацаны (игра у нас была мальчики против девочек).
Хорошо на пляже! Но зачем-то ведь мы взяли напрокат машину? На пять дней? Причем один день из этих пяти машина уже простояла во дворе?
У нас сузуки витара (здесь она называется сузуки эскудо). В комплекте к ней идут розовые очки (лежали в бардачке). Бензин на нуле. Рашид, который и пригнал нам эту тачку, сказал, что заправка в Паже, в шести километрах. Ок. Проехали километров пятнадцать — ничего. Спросили у каких-то мужиков. Они говорят: в Паже. Пришлось возвращаться.
АЗС оказалась возле полицейского участка по направлению на Стоунтаун. Залили двадцать литров и бодренько погнали вдоль побережья. Ехали, пока дорога не кончилась. Уперлись в причал. Вышел какой-то мужчина. Пляж? Это надо к отелям, сказал он. И добавил: фуль вотэ.
Как занзибарцы говорят по-английски, прямо с ума можно сойти. А некоторые вообще не говорят. Несмотря на то, что английский является одним из двух официальных языков в стране. Наверное, не учились в школе. Или плохо учились.
Так один парень на дороге не мог понять мое petrol station. Уже я старалась, произносила на разные лады раз шесть (дети в машине покатывались со смеху). А сегодня, проявляя чудеса изобретательности, я объяснялась с охранником резорта Ras Michanwi, куда мы заехали в поисках пляжа. Я ему про пляж, а он улыбается. Я ему про красивый закат и, может быть, ресторан, а он глазами хлопает. Наконец догадался, вызвал по рации более продвинутого товарища. Тот нас сразу пропустил. Сказал, у них прекрасный пляж, а если мы хотим, он может устроить нам замечательную экскурсию на закат, он знает живописное место. Спасибо, мы подумаем, сказали мы и ушли на пляж.
Пляж и правда чудный: маленькая бухта, мелкая, дно ровное, прилив, волны накатывают одна за другой, мы больше часа на них проскакали, оглашая тихую бухту своими воплями и песнями про кокосики («Вот я сорвал свои кокосики…»). Вскоре явились две романтические парочки и чета пенсионеров (тоже, впрочем, романтическая, оба в белом, с фотокамерой). По всей очевидности, они пришли фоткать друг друга в лучах заходящего солнца, а тут мы. Ну, мы тогда тоже пофоткались, что мы, рыжие?
После заката мы покинули территорию резорта. Охранников уже не было видно, зато нам попались два здоровенных индюка. Возможно, они и есть ночные сторожа: вид у них до того злобный и страшный, что мы даже приблизиться к ним побоялись.
По ночам на Занзибаре ездить сложно: на обочинах куча народу, многие в темной одежде, велосипедисты без катафот, встречные автомобили с невключенными (из экономии?) фарами. Населенные пункты (по крайней мере, на этом участке дороги) никак не обозначаются, первая и последняя табличка на белом фоне это наша деревня Джамбиани, знаков ограничения скорости нет, зато есть два лежачих полицейских в Паже (огромных размеров) и два указателя «Осторожно, дети!» в районе Джамбиани же.
19 августа. Сегодня утром пошел дождь. Дождь не барабанил по крыше, потому что крыша соломенная. Дождь тут шумит и шуршит. И это шуршание примешивается к шелесту пальм и грохоту волн, разбивающихся о далекий риф, к тихому гудению вентилятора. В общем, шумно тут спать. Хорошо, что не жарко, и вентилятор у нас работает на минимуме, чисто символически. Наверное, зимой тут тяжеловато, когда +35 днем и +25 ночью, и дожди, и высокая влажность. У меня подозрение, что постельное белье и полотенца стирают в морской воде. Они на ощупь немного липкие. Не удивительно: пресная вода привозная.
Вернувшись после ужина, я обнаружила на стене ящерку, а на москитной сетке над кроватью -большущего мадагаскарского таракана, который весьма проворно убежал от меня за дверь. Перед сном я самолично зашила дырки в москитной сетке, их было штук пять. Правда, нитка у меня была только желтая, а сетка белая.
В комнату, что на первом этаже нашего домика, заехали новые постояльцы. Похоже, французы: немолодые родители и мальчик лет десяти. Вид у них разочарованный: они увидели море, только что отошедшее от берега на добрых восемьсот метров.
20 августа. Весь день проболтались на пляже, в основном играя в пионербол. Провели три игры, в том числе с деревенскими мальчишками. Рита надеялась привлечь юного француза. На родителей его надежды нет, они сильно немолодые, а мальчик почему-то тоже особой активностью не отличается. Он только пялится на Риту, но никаких действий (типа «А давайте я с вами в пионербол сейчас поиграю!») не предпринимает. Другое дело джамбианские мальчишки. Они вообще не спрашивают разрешения. Встают к сетке и все. Иногда их бывает слишком много, и тогда мы выбираем, кто будет с нами играть, а кто нет. Чаще всего с нами играют Хаким и Барака. Хаким просто отличный игрок, ну и Барака тоже неутомим.
А француз по виду рохля. Сегодня в отлив гулял с отцом по берегу, высматривая ракушки. Верный признак рохли.
Поиграли, потом пошли купаться (на это ушло не меньше часа -пока мы добрались до воды, затем долго и с наслаждением бултыхались, потом потащились обратно по отмели, пугая рачков-дурачков). Тем временем синяя туча, заходившая со стороны моря, соединилась с другой, прилетевшей из глубины острова. И вдруг мимо нас побежали рыбаки. Никогда прежде они не бегали, так что мы струхнули и тоже побежали. Но дождь — а похоже, рыбаки спасались бегством именно от дождя, -оказался нестрашным: колючим, холодным, но нестрашным. Через пять минут небо уже очистилось, и снова вышло солнце.
Едва море начинает отползать от берега, местные женщины, чуть приподнимая подолы своих длинных ярких платьев, отправляются в поле. Поле у них в море — это небольшие, утыканные колышками участки, где растут водоросли. Надо почистить грядки от мусора, выкинуть больные и погибшие растения, заново натянуть и подвязать веревочки, оборванные приливом. Сколько раз я читала в интернете небрежные фразы об этом «традиционном промысле» и что местные жители эти водоросли, видимо, едят. Или, как вариант, продают китайцам, а уж те точно едят. Все это полная ерунда.
Во-первых, водоросли были завезены сюда только в 1989 году с Филиппин. Это проект Датской группы, призванный решить проблему бедности местного населения.
Во-вторых, водоросли Eucheuma Spinosum вообще не съедобны. Они богаты каррагеном — природным желеобразователем. И их действительно продают китайцам, которые делают из каррагена пищевую добавку Е-407, без которой было бы немыслимым промышленное производство мороженого, йогуртов, кондитерских изделий, косметических средств, даже обувного крема. В общем, широчайшее применение карраген имеет в народном хозяйстве абсолютно всех стран. Его даже пивовары и виноделы используют.
При хороших условиях (температура воды 25-30 градусов, соленость не менее 3,5 процента), наличии крепкой нейлоновой веревки, к которой кусочки водорослей привязывают на расстоянии 20-30 сантиметров от дна, Eucheuma Spinosum начинает быстро расти и через три месяца достигает промышленных размеров. Тогда ее собирают, сушат пару дней на солнце, упаковывают и отправляют на фабрику. Говорят, на этом можно неплохо заработать, если не лениться и если твоя плантация достаточно обширна. Говорят, при хорошем уходе можно добиться урожайности в 30 тысяч тонн с гектара.
И все эти тонны джамбианские женщины таскают на себе. Хорошо, что в море бывает и прилив. Он немного помогает женщинам. Дождавшись, когда вода начнет прибывать, они начинают тащить мешки с водорослями к берегу: один на голове, второй волоком по воде. Я читала, что 75 процентов деревенских женщин заняты в этом бизнесе.
А мужчины строят дома и лодки, занимаются торговлей и обслуживанием туристов. Не обязательно в отелях. Возят туристов на снорклинг и на рыбалку, сдают напрокат автомобили, а некоторые просто таскаются по пляжу за туристами в надежде оказаться полезными.
Окончание следует.
***
фото: Сумерки на Занзибаре;Уход за плантациями водорослей;Здесь все ходят по дорогам;Красавица из Кизимкази;Пионербол;Рыбацкая лодка-доу.