Ренессанс еще возможен, если только захотеть
Профессор Владимир Ильич Загвязинский, доктор педагогических наук и действительный член Российской Академии образования, продолжает делиться взглядами на проблемы и перспективы российского образования. На этот раз он обращает внимание на светлые стороны*.
— В недавно опубликованной книге вы задаетесь вопросом: «Наступит ли в российском образовании эпоха Возрождения?» А есть ли для этого предпосылки?
— Я бы хотел когда-нибудь выпустить книгу, в которой после этого предложения будет стоять не вопросительный, а восклицательный знак: «Наступает эпоха Возрождения в российском образовании!» И предпосылки для этого я вижу, причем в последнее время они стали более явственными. Во-первых, материально-техническая база, которой нынче обеспечивают школы, например, в Тюмени. В нашем регионе власти уделяют образованию много внимания, и это заметно. Уже 95 процентов школ укомплектованы, так сказать, новыми образовательными инструментами: интерактивными досками, кинопроекторами и прочим оборудованием. Может быть, не везде его используют максимально эффективно, но и этому со временем научатся. В любом случае, таких школ, которые не отвечают стандартам, в которых крыша ученикам на головы падает, больше нет. И пришкольные стадионы, физкультурные залы — все это тоже ремонтируется, приводится к современным стандартам. Мы ведь помним, что в человеке все должно быть прекрасно. А значит, культура спорта и физической активности — неотъемлемая часть образования.
Во-вторых, новые образовательные стандарты. Да, они еще не везде начали работать в полную силу. Но, тем не менее, они нацелены не на одно лишь получение детьми информации, а на воспитание, на повышение уровня культуры. Они гораздо ближе к конечным целям школьного образования, которые вижу я — взрастить человека не только грамотного, но и культурного, творческого, способного профессионально распоряжаться полученными знаниями. Это упор на результат, способный по-настоящему пригодиться в жизни. Конечно, новые стандарты особенно хорошо работают в младших классах. Плавного перехода, преемственности между начальным и средним звеном мы пока не очень добились, но ребятишки из среднего звена, те, кто начинал учиться по новым стандартам с первого класса, показывают высокие результаты. Со старшими школьниками пока все не настолько хорошо. Там ЕГЭ — учить детей самостоятельно приобретать знания и пользоваться ими, но при этом готовить их к экзамену в тестовой форме — это сложно.
В-третьих, есть надежда, что руководители в Госдуме начали нас не только слушать, но и слышать. На некоторые вещи, на которые обращала внимание педагогическая общественность, уже отреагировали. Кое-что, как, например, те же объемы бюрократической работы, пока обсуждают. И президент Владимир Путин по-новому поставил вопрос о роли образования в государственной политике. В эпоху перестройки у нас образование являлось как бы обслуживающим персоналом по отношению к экономике — обеспечивало ее квалифицированными кадрами. А теперь новая парадигма: образование и экономика равно важны и должны поддерживать друг друга. И если есть у нас много специалистов с высшим образованием, экономика должна постараться предоставить им рабочие места.
— Вы много говорите о том, какое огромное значение имело образование в Советском Союзе и о высочайшем уровне этого образования. А сегодня мы еще остаемся наследниками того, знаменитого на весь мир, педагогического знания?
— Наша область в плане человеческих ресурсов имеет замечательную историю. Покорять Север ехали самые смелые, сильные и умелые. Те, кто не выдерживал, сдавались и уезжали. Поэтому в каждом из нынешних, родившихся на Севере школьников, живет дух сибирских первопроходцев. Немалые трудности нужно было преодолевать не только нефтяникам, но и учителям, ехавшим на Север учить детей. Они стали наставниками нынешнего старшего поколения педагогов. А те, в свою очередь, передают этот опыт и традиции дальше — новому поколению учителей.
Еще десять лет назад в школах существовал перекос: преподавателей пенсионного и предпенсионного возраста было много, а молодых — мало. Но теперь ситуация выровнялась, и в тюменских школах примерно равное количество и молодых, и пожилых, и среднего возраста педагогов. Получается, что цепочка передачи опыта крепка, как давно не была. Да и молодые учителя, вчерашние выпускники педвузов, радуют своими успехами. Еще несколько лет назад в ТюмГУ проходной балл на экономический или юридический факультет был гораздо больше, чем на педагогический. Теперь же они сравнялись. Тот пресловутый двойной негативный отбор, о котором я рассказывал в прошлый раз, больше не действует. Молодых людей на педагогический факультет снова ведет призвание, а не безысходность и отсутствие возможности выбора.
— Как, на ваш взгляд, должна выглядеть школа будущего. Та самая школа, с которой в российском образовании начнется ренессанс?
— Прежде всего, мы должны выбрать верный ориентир: какого человека мы хотим вырастить? На мой взгляд, здесь ведущую роль должно играть воспитание. Валентина Матвиенко, председатель Совета Федерации, недавно сказала, что нашим педагогам придется восстанавливать систему воспитания в школах, потому что она полностью разрушена. Однако не стоит забывать, что воспитание связано с развитием — душевным, умственным и физическим.
Я бывал в школах, которые в то время, да и сейчас, наверное, можно назвать школами будущего. Например, школа Шалвы Амонашвили, где особое внимание уделяют развитию человека. Когда-то давно я был в Тбилиси, и мне в рамках официальной поездки эту школу показывать отказывались. Но я все равно сходил и посмотрел. Там совершенно особенные дети! У них горящие глаза, они умеют веселиться и работать, не мешая друг другу. А как они активны на уроках! Вот что делает воспитание, когда им дополняют образование.
Конечно, воспитание, равно как и душевное развитие, невозможно измерить в процентах и предоставить начальству отчет. А если начальство отчета не видит, оно может засомневаться, что была проделана работа и получены результаты. А без результатов нет и финансирования. Возможно, именно этот принцип мешает внедрению в школах воспитательных методов, которые бы на самом деле приносили плоды. Но ведь и тут есть выход — разработана масса методик измерения личностных качеств.
Самая простая из них — анонимный опрос. Хотите измерить, условно говоря, уровень патриотизма. Спросите детей: «Если бы после окончания обучения вам представилась возможность ехать на постоянное место жительства в другую страну, вы бы огласились?» и по ответам уже смотрите, насколько патриотичны опрошенные. Точно изменить уровень моральных качеств, конечно, нельзя, но выявить тенденцию — можно.
Только чтобы этими методами начали пользоваться, нужен более высокий уровень управления, опирающийся на науку. Вот к чему нам нужно стремиться. Но я не скажу, что это слишком высокая, недостижимая планка. Наш народ имел высочайший уровень знаний и снова начнет считаться самым образованным. Если приложить усилия.
*Первую часть интервью можно прочитать в номере «Тюменского курьера» за 17 декабря 2014 года.