Откройте рот и скажите: «А-а-а!»
«В городе невозможно найти лор-врача!» — эту сентенцию я слышу от знакомых и друзей на протяжении последних пятнадцати лет. Я даже начала думать, что на нехватку отоларингологов тюменцы жалуются просто по привычке. Но, оказалось, горожане правы — ситуация и впрямь критическая.
КОЙКО-МЕСТО НА ВЕС ЗОЛОТА
… В тесном кабинете двое мужчин в белых халатах: тот, что моложе, сидит за столом, пожилой — на диванчике. Выражения их лиц предвещают разговор на тему явно болезненную. Со вздохом старший из докторов первым берет слово:
— Как раз 15 лет назад началась оптимизация отоларингологической службы в Тюменской области, — говорит Александр Извин, профессор кафедры лор-болезней медицинского университета. Интонациями и мимикой он показывает, что слово «оптимизация» кажется ему, мягко говоря, неподходящим к ситуации, издевательским. — В советские времена в Тюмени было 240 лор-коек, три лор-отделения было в Тобольске и столько же — в Ишиме. Теперь же мне звонит знакомый пенсионер из села Викулово и чуть не плачет: у него в ухе образовалась серная пробка, и он не может найти врача, который бы ему помог! Я спросил, почему он не поехал к врачу в Ишим, но оказалось, что он поехал и ему предложили… недельку подождать. Представляете? Пожилой человек плохо слышит, комок серы давит на барабанную перепонку, а ему — приходите через неделю! Элементарная манипуляция, там работы на три минуты! А все почему? Потому что «оптимизация». В Ишиме осталось 12 коек, в Тобольске — 14. В нашем регионе теперь показатель обеспеченности лор-местами в стационаре в три раза ниже, чем в целом по стране. В Тюмени в двухтысячном году закрыли лор-отделение на 40 коек в третьей больнице — как будто бы за ненадобностью. В первой больнице отделение на 40 коек сначала сократили до 19, а в 2006 году закрыли вообще. Я отстаивал его как мог, писал служебные записки, но ничего не помогло. В итоге в нынешней второй областной остались 22 койки в лор-отделении, соединенном с челюстно-лицевой хирургией. Еще 14 коек в железнодорожной больнице. Ну, и 30 мест в детском лор-стационаре опять же в ОКБ N 2. Если бы легендарный заведующий облздравотделом Юрий Семовских сейчас встал из могилы, он бы сказал, что лор-служба, так старательно им создаваемая, почти уничтожена.
— Нельзя не признать, что проблема нехватки лор-врачей актуальна не только для нашего региона, но и для всей страны, — подключается к разговору Александр Рудзевич, главный отоларинголог области. — Например, в Москве обеспеченность населения этими специалистами всего 30 процентов, тогда как в Тюмени — 60 процентов. Но цифры, конечно, не могут послужить утешением для тех, кто неделями ждет приема. В части поликлиник штатные отоларингологи присутствуют, а там, где их нет, работают совместители. Не удивительно, что попасть к ним в кабинет удается не сразу. А вот ситуация с койками потихоньку находит решение. Например, буквально на этой неделе в Патрушевой в медсанчасти «Нефтяник» открыли новое отоларингологическое отделение на 25 коек, оно специализируется на плановых операциях и лор-заболеваниях. Мы этому очень рады, потому что на юге области лор-стационаров нет, и всех пациентов оттуда привозят к нам, равно как и часть пациентов из ЯНАО. В ХМАО — Югре справляются самостоятельно. В связи с огромным количеством населения, нуждающегося в обслуживании, у нас до сих пор была достаточно длинная очередь на плановые лор-операции. Надеюсь, теперь ситуация в этом смысле улучшится.
ЗАМКНУТЫЙ КРУГ
Есть и еще одна причина, из-за которой невозможно попасть на прием к отоларингологу. Специалисты считают значимой:
— Очень много людей страдает лор-патологиями. Более того, с каждым годом количество пациентов у нас растет, — говорит профессор Извин. — Отчасти это связано с тем, что благодаря развитию технологий мы теперь в хирургическом смысле можем помочь большему количеству людей, чем прежде. Раньше ведь не знали, что такое микроназальная хирургия, а теперь — пожалуйста, мы сами такие манипуляции выполняем. Но и больше болеть люди тоже стали. Иммунитет слабенький и у детишек, и у взрослых: ангины, гриппы и ОРВИ во множестве случаев влекут за собой осложнения, причем именно в зоне ухо-горло-нос. К тому же горожане, иногда не имея возможности получить грамотную медицинскую помощь, а иногда и нарочно не обращаясь к врачам, лечатся дома сами. Принимают антибиотики по поводу и без, причем бросая курс на середине, как только немного полегчало. В общем, относятся к своему здоровью наплевательски. Как результат: я проработал отоларингологом почти 48 лет и за все годы видел абсцесс височной доли мозга у ребенка всего один раз, зато каждый из последних трех лет приносил нам по три-пять детей с абсцессами мозга. Отогенный и риногенный менингиты (острое воспаление мозговых оболочек, которое связано с гнойным процессом в ухе или в носу — Д.Р.) в прежние годы не привели практически ни к одной смерти. Да и вообще таких пациентов по всем отделениям набиралось семь-восемь в год. За четыре месяца нынешнего года только в отделении ОКБ N 2 лежали два десятка пациентов с такими диагнозами. Пациенты болеют все чаще, но к лор-врачу очередь, и они лечатся сами, а в итоге получаются осложнения, которые могут привести даже к смерти. Недоступность лор-помощи для жителей областного центра приводит к росту лор-болезней, отсюда наплыв пациентов, который повышает эту недоступность…
К ВЫХОДУ — ШАГ ЗА ШАГОМ
Корифеи профессии делают все от них зависящее, чтобы как-то исправить ситуацию. Например, за последние несколько лет медицинский вуз и конкретно кафедра лор-болезней сумели увеличить количество выпускающихся интернов и ординаторов. Только за два минувших года они подготовили без малого три десятка молодых специалистов лор-профиля. Вот только не все свежеиспеченные отоларингологи согласны работать в поликлиниках.
— Их, конечно, можно понять, — печально признает профессор Извин. — Наша специальность чрезвычайно востребована, так как болезни уха, горла и носа очень распространены. Частные медицинские центры могут обойтись, скажем, без пульмонолога, а без лора — нет. Молодые врачи получают заманчивые предложения о работе, с расширенным социальным пакетом и большой зарплатой. И они уходят в частный сектор, потому что хотят жить достойно, содержать семью. В то же время ни поликлиники, ни больницы не предлагают им равноценной альтернативы. Да, начались подвижки в сторону улучшения финансового и социального положения медицинских работников в госучреждениях. Но те предложения, которые делают коммерсанты от медицины, молодым врачам интереснее. В поликлиниках также нет перспективы карьерного роста. И возможностей профессионального роста тоже нет, ведь большая часть случаев — типична, а потому работа быстро наскучивает. И даже нормальных условий для выполнения своих обязанностей главные врачи иногда не в силах предоставить. Я вот, например, знаю о проблеме нехватки в лор-кабинетах медицинских сестер. Как может отоларинголог работать без помощи среднего медперсонала? Не представляю себе. Вот он берет жидкость из гайморовых пазух на анализ, и пациенту в этот момент становится дурно. Он что, все бросить должен и сам за нашатырным спиртом бежать?
— Но все же часть выпускников приходит и в поликлиники, и в больницы, — оптимистично добавляет Александр Рудзевич. — К тому же, сейчас нам все-таки открыли новое отделение, о котором я уже говорил. Конечно, на наш взгляд, еще 25 коек — не избавление от всех проблем. Но это многообещающее начало. Полагаю, со временем удастся довести количество мест в стационарах до 80, и нам, а заодно горожанам, станет полегче. А до конца этого года откроются еще два новых элемента региональной лор-службы. Во-первых, в пятой поликлинике появится так называемый стационар одного дня — тот, где проводятся малотравматичные операции амбулаторного типа. А на базе либо эндокринологического, либо сурдологического центров откроется фониатрический кабинет — там помогут тюменцам, потерявшим голос или имеющим с ним проблемы. Мы получили для этих двух инициатив поддержку областного департамента здравоохранения.
***
фото: