Достучаться до колонии
В конце прошлой недели представители тюменской Общественной наблюдательной комиссии, которая призвана следить за соблюдением прав граждан в местах лишения свободы, принимали у себя единомышленников из соседних регионов.
И делились опытом. Тюменцы -положительным. Гости — мягко скажем, не очень.
… — А строгие условия содержания осужденных можно будет посмотреть? — спрашивают приезжие правозащитники у начальника исправительной колонии N 1 полковника внутренней службы Игоря Чурсина, заранее настроившись на долгие и безрезультатные препирания.
— СУС-то? Пожалуйста — смотрите, почему бы нет, — отвечает полковник и возвращается к инструктажу безопасного поведения на территории режимного учреждения: от группы не отбиваться, держаться провожатых в форме.
Правозащитники озадаченно перешептываются. И их удивление такой открытостью понятно: в колониях многих регионов барак со строгими условиями содержания — это буквально-таки запретная зона внутри зоны, куда под любыми предлогами стараются не пускать общественных проверяющих. Потому что нередки случаи, когда администрация ИК использует СУС (куда обычно помещают осужденных, систематически нарушающих правила поведения) еще и как чистилище для неугодных. Например, для тех, кто упорно пытается отстоять свои законные права или, скажем, в ближайшее время претендует на условно-досрочное освобождение, но не желает проплачивать положительную характеристику.
Хотя изобретательные хозяева (начальники колоний — М.С.) наловчились перевоспитывать подопечных сверх положенной законом программы и другими методами. Например, натравливают одних осужденных — так называемых активистов, на других.
— Нам известно много случаев, когда одним осужденным в колонии позволяется гораздо больше, чем другим. А сотрудники администрации безнаказанно превышают должностные полномочия, -рассказал мне представитель ОНК Свердловской области Алексей Соколов.
В пример он привел недавний трагический случай в колонии строгого режима N 46 города Невьянск, где убили заключенного. Кто именно это сделал и по какой причине — выясняет следствие. Но в качестве подозреваемого уже задержан начальник учреждения.
Правозащитники по этому поводу говорят, что они предупреждали и не раз пытались бить тревогу. По их информации, в 46-й колонии как раз практиковался метод ломки, когда активисты порабощали всех вновь прибывающих осужденных, которые отказывались сотрудничать с администрацией: доносить на других, исполнять унизительные поручения.
Обсуждая этот случай, интернет-сообщество разделилось на две половины. Одни (в основном, люди, так или иначе столкнувшиеся в жизни с тюремной темой) негодуют. Другие говорят: ну и пусть хоть все там загрызут друг друга, нам-то что!
Предвзятое и стереотипное отношение общества к людям, отбывающим наказание или уже освободившимся, и стало основной темой диалога правозащитников.
— Сегодняшнее гражданское общество не готово принимать таких людей, — считает председатель ОНК Тюменской области Михаил Морозов. — Возьмем тех же работодателей — мы проводили опрос: готовы ли предприниматели взять на работу бывшего заключенного? Большинство дали отрицательный ответ. Конечно, каждый может сделать вид, что ресоциализация осужденного его лично не касается. Но проблема от этого никуда не денется. Эти люди все равно будут жить рядом с нами и, если не попытаться их в какой-то момент поддержать, повторно пойдут на преступление. И тогда уже нет никакой гарантии, что это не коснется кого-то конкретно.
По мнению Морозова, подготовка осужденного к вольной жизни начинается уже с самого его поступления в исправительное учреждение, которое, в идеале, должно выпустить на свободу не озлобленного и сломленного физически и морально, а получившего профессию и готового к труду человека. Казалось бы, утопия. Но, например, Лидия Арсентьева, которая бьется за права осужденных с 90-х годов, знает немало людей, которые после отсидки благополучно избавились от клейма ЗК. Более того, в настоящий момент она рекомендует для поступления в ОНК Тюменской области нескольких бывалых.
Сейчас они проходят курс обучения — наблюдают за работой нынешнего состава Общественной наблюдательной комиссии. В этот раз вместе со всей делегацией посещали ИК-1.
— О! Знакомые лица, — настала очередь полковника Чурсина удивляться. — Ну, что ж, рад вас видеть здесь в ином качестве.
Константин провел в «копейке» около восьми лет. Освободился чуть больше года назад. Проходя по двору колонии, внимательно осматривается вокруг.
— Не грустно находиться здесь снова? — спрашиваю я.
— Нет, не грустно, потому что как осужденный я сюда возвращаться не собираюсь. А так — даже ностальгию какую-то почувствовал.
Другой бывалый от этих стен уже успел немного отвыкнуть. Он вышел на свободу лет восемь назад, поэтому сейчас, оглядываясь по сторонам, искренне заявляет:
— Мы о таких условиях только мечтать могли! Помню, и еды-то не всегда хватало.
Но и тогда, настаивает он, можно было остаться человеком, несмотря на срок заключения. Главное — иметь цель в жизни.
Ну, и чтобы у этой цели никто не обломал резиновыми дубинками крылья. По словам Лидии Арсентьевой, поначалу, когда еще никто и слышать не слыхивал о народном контроле за тюрьмами, были случаи, когда ее в буквальном смысле снимали с забора колонии.
— Но мне же надо было туда попасть! — говорит она.
Сейчас таких эксцессов уже не приключается. Тюменские правозащитники не отрицают — есть рабочие моменты, но они разбирают их вместе с УФСИН и контролирующими инстанциями. Другие регионы о таком взаимодействии только мечтают. По словам Алексея Соколова, ГУФСИН по Свердловской области чаще всего глух к чаяниям правозащитников и родственников осужденных. Но те продолжают стучаться в стену. Увезли с собой из Тюмени опыт так называемой школы подготовки к освобождению. К воле в тюменских колониях начинают готовить за несколько месяцев до звонка.
***
фото: Делегация правозащитников в ИК-1.