Зимняя сказка и цирк c лебедями
Помните, как дети открыли платяной шкаф и обнаружили там вход в Нарнию — заснеженную волшебную страну?
Точно такое же ощущение в этом году можем испытать и мы: надо лишь выехать за город, и вот ты уже перенесся в другой мир, где нет грязной каши под ногами; в бескрайние владения Белой Колдуньи!
Только наша Колдунья вовсе не злая. Она даже за кончик носа пощипывает не сильно, словно заигрывая, флиртуя. А уж каков ее праздничный наряд!
Мне хотелось, чтобы дорога к музею-заповеднику длилась как можно дольше: здорово было ехать и смотреть по сторонам -на эти вечнозеленые сосны, склонившиеся под тяжелым снежным грузом. Кажется, картина зимнего леса в принципе не может надоесть…
Впрочем, когда погода теплая, ходить по лесу своими ногами даже еще приятней. Почему-то именно зимой воздух за городом становится особенно чистым, и вдыхая его, испытываешь ни с чем не сравнимое чувство. Как тут не позавидовать работникам музея-заповедника на Андреевском озере? Для них этот лес -второй дом. А для местного зверья — первый.
КАК НАДО С КОЗЛАМИ РАЗГОВОРЫ РАЗГОВАРИВАТЬ
Заливистый лай Мишки-сторожа слышен еще на подходе к воротам. Уши у пса всегда при деле. Никого просто так мимо не пропустит.
Хотя, честно сказать, непонятно, он ли сторожит загон со скотиной, или это «скотина» сторожит его самого. Федор все больше напоминает не домашнего, а самого настоящего дикого горного козла: рога полумесяцами книзу закручены и с первого взгляда видать — остры. Да и сам дюже велик.
— Раньше я его хоть завалить мог, когда людям нужно было в вольер зайти, чтоб почистить. Теперь уже не справляюсь. Приходится на рога петлю накидывать и к ограде привязывать, — рассказывает служитель музея и главный зверовод Степан Яндо. -Никаких авторитетов для него не осталось! А вот посетители в нем души не чают. Любят, — человек кидает сердитый взгляд в сторону козла. — Не понятно только, за что.
Конечно, все Степану понятно. Федя стал звездой местного маленького зоопарка с самого детства благодаря своей общительности. И теперь его способность взаимодействовать с людьми достигла таких высот, что становится немного не по себе. Как будто козел и впрямь человечий язык понимает, да не просто понимает, а отвечать пытается!
— Что, Федя? Хороший ты козел? -задает, казалось бы, риторический вопрос Степан.
— Тпр-тпр-тпр! — выплевывает звуки Федор, совершенно однозначно кивая при этом головой. И на морде при этом у него такое самодовольство нарисовано!
— Нет. Плохой ты все-таки козел. Плохой, — не соглашается Степан.
— Пфыр-р-р! — возмущенно свистит сквозь зубы Федя, отрицательно мотая рогатой башкой.
Вот и думай после этого, что животные речи человеческой не разумеют.
МЫ ВСЕ УЧИЛИСЬ ПОНЕМНОГУ
Но если с людьми Федя находит взаимопонимание без труда, то с собственным семейством у него не все так гладко. Жена Маня от него съехала. Правда, временно. Работники музея подозревают, что козочка в интересном положении. Уж больно вширь раздалась. Такие объемы жирком, нагулянным к зиме, не объяснишь.
Вместе с Федей теперь живет сын. Как это ни печально, только один. Ай нуви погиб по трагической случайности. Остался только Нуви. Он подрос, и хотя пока не сравним с отцом по габаритам, все же обещает со временем превратиться в мощного зверя. Вот только рога. Нет их пока у козлика. Музейщики руками разводят: Федя в его возрасте уже вовсю использовал свой головной убор по назначению — бодался. Вырастут ли рога у Нуви, нет ли? Ответа Степан Яндо дать не может. С козами он до Фединого семейства дела не имел. Только с оленями. Их, кстати, все еще не теряют надежды привезти. Даже загон построили. Просторный. Но когда прибудут на озеро новые жители зоопарка — пока по-прежнему не ясно.
… Удивительное явление: лебедушка Василиса теперь умеет показывать практически цирковой номер. По просьбе Степана наша скромница расправляет широкие белоснежные крылья, выставляя их на всеобщее обозрение.
То есть, он командует — она выполняет. Кто бы мог подумать, что лебедей можно дрессировать. К слову, обучилась Василиса и еще одному фокусу.
— Ва-ася, — тянет Степан, привлекая внимание лебедушки. — Ва-ася. Иди сюда. Иди, поцелуемся. И лебедь идет. И тянет длинную шею. Поднимает клюв навстречу человеческому лицу.
Может, она от того со Степаном целоваться согласна, что одиноко ей без пары? Лебеди, они ведь с партнером жить привычные. А вокруг Васьки только гуси-бандиты да утки с курами.
— Точно, — соглашается с моим предположением Степан. — Она у нас, так сказать, в активном поиске. Точнее, Василиса-то в активном ожидании, а в поиске -мы. Но пока других раненых лебедей или оставшихся без родителей птенцов нам северные охотники не приносили. А где еще можно найти лебедя? Мы и не знаем.
… Мы с фотографом Катей уже уходили, когда нам вслед понеслось возмущенное тявканье. Престарелая такса Клеопатра бежала следом. В ее темной шерстке серебрилась седина, но лапы работали с молодым задором, а на морде была написана смертельная обида: «Как, уходите? А я? Ведь не поздоровались даже! Что, поздно здороваться? Ну, давайте тогда прощаться!»
***
фото: Зимний пейзаж;Деревянные истуканы теперь встречают гостей музея;Степан хоть и ругается на Федю, но на самом деле готов расцеловать;Василиса демонстрирует крылья по команде.