Тяга к красоте спасет мир
Пластическая хирургия никогда не перестанет быть отраслью медицины, уверен Валерий Кауров.
Чтобы корректировать человеческую внешность, врач в первую очередь должен быть хорошим хирургом. Тем не менее, в разговоре с доктором Кауровым мы постарались как можно меньше говорить о медицине, а больше о том, ради чего все затевалось, — о красоте.
— Валерий Владимирович, у вас на сайте я прочитал, что вы не возьметесь за ринопластику, не будучи уверенным в результате. Насколько это обычная ситуация для хирурга, который зарабатывает руками, — отказываться от операций?
— Это всегда обоснованное решение. В нем много оттенков, граней, оно не звучит как отказ -у нас ведь диалог с пациентом, я объясняю. Сразу скажу, что отказываюсь я редко, но иногда человека приходится спускать с небес на землю.
Например, то, что пациенту кажется достижимым, физически достигнуто быть не может. Нельзя из большой груди, которая изменилась после лактации, сделать упругую девичью грудь без рубцов: иногда только на консультации к пациентке приходит это понимание. В целом, не должно быть ситуаций, когда неэстетичный вид появившихся послеоперационных рубцов доставляет не меньше переживаний, чем исправленный недостаток. А в остальном, если форма не противоречит нормальному функционированию организма, можно действовать достаточно смело.
— На основании эстетических критериев можете отказать?
— Иногда девушки просят сделать им слишком узкие бедра. Пример очень показательный: казалось бы нормальная анатомия и физиология сохраняются, но мы полностью убираем тот округлый вид бедер, который женщину делает женщиной. Полностью! Остается ровная линия. При взгляде на такую фигуру можно спутать женщину с мужчиной.
— Зачем просят об этом?
— Бывают некоторые заблуждения: женщины боятся «ушек» на бедрах и, желая извести их совсем, заходят чересчур далеко. Я провожу моделирование, пациентка видит, что стала похожа на мужчину, и соглашается со мной. Бывает, что девушка приходит убрать бедра, я предлагаю посмотреть на участки рядом. Талии не видно — давайте ее подчеркнем, закруглим кверху ягодицы… И получается там, где она хотела убрать больше всего, вмешательство минимальное, зато каким красивым тело получается!
— Кроме опыта, наверное, важно иметь некий вкус?
— Я этого и не скрываю — всегда ориентируюсь на свой вкус. Было бы странно, если бы я считал, что создаю нечто ужасное, неправильное, и продолжал это делать. Но мне легко принимать такие серьезные решения, потому что убежден: красота — это не единственно верный стандарт. Когда выбирают где-то королеву красоты, мне всегда хочется добавить — одна из королев. Их должно быть много тысяч! Красиво — это когда есть гармония: определенное сочетание линий, силуэт. И когда мы смотрим, то просто чувствуем это.
— Вы как-то развивали чувство гармонии?
— Думаю, оно было всегда.
— Некоторые пластические хирурги неравнодушны к искусству…
— Увлечения, безусловно, есть. Я очень люблю классическую музыку, больше всего мне нравится скрипичная музыка — могу слушать ее часами. Нравится находить красивые варианты исполнения даже хорошо известных произведений, нравится слышать оттенки. Как музыкант исполняет те или иные фразы, играет те же самые ноты, но наполняет их своим смыслом. Помимо музыки, люблю красивое оперное пение, чистые голоса. Насколько позволяет работа, стараюсь бывать на концертах.
— Мне странно слышать от вас, что каждый человек красив по-своему. Тогда вам надо прекратить практику?
— Не так все однозначно. Я для себя этот вопрос решил. Клиентам я сразу говорю, что мы ни в коем случае не занимаемся превращением ужасного в нечто прекрасное. Чаще всего мы просто меняем вполне красивое на что-то еще более красивое, одно хорошее — на другое, более хорошее. Основной мой пациент — красивая женщина. Ее что-то беспокоит, я стараюсь помочь. Можно много говорить: стань счастливым, найди гармонию, внутренний мир важнее. Но если человек испытывает ощущение, близкое к боли, когда ему что-то не нравится, и это можно исправить, то надо помочь.
— Говорят, самые сложные и самые интересные операции — на красивых лицах. Что иногда у привлекательной девушки достаточно исправить кончик носа, чтобы она превратилась в богиню.
— Очень часто, чтобы обрести гармоничную внешность, многого не нужно.
— Вы видите это сразу? Человек пришел, еще ни слова не сказал, а вы уже отсканировали: нос великоват, щеки пухлые.
— Такой сканер у меня не включен постоянно. Я отношусь к внешности человека как к чему-то уникальному. Это правильно, что люди не похожи друг на друга, что существует выражение лица и оно наполнено смыслом. Если мы посмотрим на обложки журналов, то вдруг поймаем себя на мысли: лица без недостатков невозможно запомнить. Идеальное лицо, на котором ни морщинки, ни складочки, ничего нам не скажет. Поэтому, глядя на человека, я никогда мысленно не пытаюсь предложить ему какую-то операцию. Обычно мне обозначают направление: хочу красивый живот и чтобы была талия. Я перевожу эти желания в конкретные процедуры.
— Подскажете мне? После двух переломов, похоже, мой нос несколько удлинился и опустился.
— Нужно воспринимать лицо в целом. Глядя на вас, я не ожидал бы увидеть маленький короткий нос.
Когда мы смотрим на человека расфокусированным взглядом, то улавливаем в лице некое ожидаемое сочетание. Если многократно прокрутить в голове образы людей, которых мы встречали в жизни, то заметим, что существуют определенные типы. Пусть не один человек был нашим предком, пусть их было пятьсот, но эти пять сотен стали прототипом для каждого, кто затем появляется на земле. С определенной формой -будь то овал лица, лоб, уши, челюсти, глаза — мы ожидаем увидеть лицо определенного типа. И чаще всего видим. А вот когда пытаемся выскочить за рамки гармонического типажа, то здорово рискуем.
— Я сравниваю себя с собой десятилетней давности.
— То, что вы сейчас показали, приподняв кончик носа, — не думаю, что вы выглядели так, для вас это очень неестественно.
— Вообще, важно быть красивым? По школе и университету я знаю, что привлекательные люди более успешны, окружающие многое им прощают.
— Привлекательная внешность, на мой взгляд, — это своего рода временный пропуск. Тебе выписали его, но потом работает не только внешность. Особенно у мужчин. Например, видит девушка красавца-мужчину, начинает общение и понимает, что он очень не образован. У него плохо поставлена речь, он не умеет поддерживать беседу, агрессивен. Есть еще масса всего того, что мы не можем терпеть в людях. И вот этот разовый пропуск остается нереализованным. Природа дала человеку преимущество, но он его не использует. Как стартовый двигатель — ракету из шахты выталкиваем, дальше должен включиться маршевый двигатель. Маршевый не включился — ракета падает. Я не стал бы переоценивать значение внешности.
Свою задачу как хирург я вижу в том, чтобы человек сам себе начал нравиться. Тогда он становится более уверенным, и ему удается, если есть какие-то сложности, их решить. Но подчеркиваю -далеко не каждый, кто ко мне приходит, — пациент с проблемами в общении. Самая большая группа женщин — тех, кто просто хочет вернуть молодость. Грудь была -исчезла, живот был подтянутый -вдруг он обвис, потеряли форму бедра. После тяжелых материнских трудов тело несколько утратило привлекательность. Возвращать ее — это и есть повседневная работа пластического хирурга.
— Мужчины приходят?
— Гораздо реже, чем женщины. Как правило, для устранения хорошо заметных возрастных изменений вокруг глаз: наплывающие веки, мешки под глазами делают человека старше. Что касается тела, то главная причина обращения — гинекомастия, когда грудь становится похожей на женскую. Это своего рода Ахиллесова пята у мужчин — буквально не могут жить с этим.
— Много говорят о новых технологиях в пластической хирургии.
— Если брать промежуток лет в 50, то самая новая технология -это, пожалуй, лазерная шлифовка поверхности кожи. В остальном просто совершенствуется оборудование, которое использует давно известные технологии. И у меня в чем-то уникальное положение: в МСЧ «Нефтяник», где я работаю, обыденное явление — работа на самых современных хирургических аппаратах.
— К малоинвазивным технологиям как относитесь?
— Очень хорошо отношусь. Многократно выполнял такие операции на органах грудной и брюшной полости. При этом всегда старался улучшить вид тканей после операций. Не мог спокойно смотреть, какой некрасивый получается рубец после операции из мини-доступа по удалению желчного пузыря. А почему? Линии натяжения кожи в месте разреза идут поперек. Пришло решение -кожу рассекать по этим линиям, а уже внутри менять направление разрезов. Выяснилось, что никто этого раньше не делал, что это патент.
— То есть, даже выполняя общехирургические операции, вы думали о красоте?
— С этого все и началось. Мои первые косметические операции были в отделении торакальной хирургии — лет двадцать уже прошло — когда считался диковинкой простой внутрикожный шов. Потом стал видеть, что надо делать разрезы короче. Сохранился давний снимок, на котором виден рубец после выполненной мной операции при аппендиците, а рядом для сравнения лежит двухрублевая монета. При этом длина рубца меньше монеты! И это в те годы, когда еще не использовались системы для мини-доступа. Так что всегда была тяга к этому.
***
фото: Валерий Кауров.