История двенадцатая: Четверо Третьяковых
В приисетских деревнях, где живут потомки сибирских староверов и сами староверы, много однофамильцев — Белослудцевы, Пачежерцевы, Бешкильцевы, Бешенцевы, Шаляпины, Третьяковы. Все в каком-нибудь родстве.
В первом томе книги «Память» перечислены не вернувшиеся с войны уроженцы Исетского района. На странице 336 — целый столбец Третьяковых: Андрей, Михаил, Никита, Федор.
— Это все мои братья двоюродные, — рассказывает Васса Климентьевна Поспелова, в прошлом -экономист, сейчас просто жительница Тюмени в почтенном возрасте, давняя читательница нашей газеты. И поясняет: — Сама-то я была Невидимова, но семья была большая, разветвленная, староверская. Вот они все — Третьяковы. Ушли на фронт один за другим и не вернулись. Родителей их давно нет на свете, спросить не у кого, документы, по разным причинам, не сохранились. Только знаю, что двое в Германии похоронены, когда война уже кончалась. Прочитала в книге «Память», там по три строчки на каждого.
О книге «Память» мне уже приходилось писать. Отдаю должное гражданскому подвигу группы Нифонта Вокуева. Подвигу — без преувеличения. Двадцать с лишним лет назад они взялись за эту работу и исследовали судьбы ста тысяч земляков, не вернувшихся с войны. Тогда только-только начали открываться архивы, которые и сами, параллельно с нашими энтузиастами, наводили порядок в собственном хозяйстве. Десяток томов в синих переплетах оказали огромную поддержку тем, кто, как и я, шел по следу первых. Конечно, первая работа принесла и первые ошибки, неточности, вполне понятные искажения, поскольку и в Центральном архиве не на все вопросы даются однозначные ответы. Таков уж был военный учет, о чем тоже приходилось немало писать. Сегодня мы понимаем, что информация книги «Память» скупа и отрывочна. Но с тех пор стали доступны новые источники. Так почему бы нам вместе с Вассой Климентьевной не пройти фронтовыми дорогами ее двоюродных братьев?
АНДРЕЙ
Третьяков Андрей Александрович, рядовой, дер. Лобанова, призван в 1941 г., пропал без вести в августе 1942 г.
Призывники, направленные Исетским райвоенкоматом в формируемую в Ишиме стрелковую дивизию, зачислены в 804-й и 811-й стрелковые полки. Оба эти полка были разгромлены в августе 1942 г. под станицей Суровикино Кагановичского района Сталинградской области.
Единственное упоминание о Третьякове Андрее Александровиче, кроме того, которое мы нашли на 336-й странице первого тома книги «Память», содержится в переписке штаба 229-й стрелковой дивизии (уже третьего формирования -первое погибло в 1941 году под Смоленском, второе формирование — ишимское — осталось в большой излучине реки Дон) с Управлением по персональному учету потерь сержантского и рядового состава действующей армии.
Новый — четвертый или пятый с начала войны — начальник штаба дивизии полковник Дзюба прямо отвечает на запрос Управления, что «данных в дивизии не имеется, так как документы уничтожены при выходе дивизии из окружения в августе 1942 г.» Подробнее об этом можно прочесть в книге «Возвращенные имена» (издательство «Тюменский курьер», 2012). Так что с полным основанием можно считать, что Андрей Третьяков погиб 10 августа 1942 года при попытке выйти из окружения.
МИХАИЛ
Третьяков Михаил Львович, сержант, 1912 г., дер. Лобанова, призван в 1941 г., пропал без вести в марте 1944 г. («Память», т. 1, стр. 366).
Признаюсь, о Михаиле Третьякове из официальных источников удалось узнать чрезвычайно мало. Меньше, чем сообщили три строчки из книги «Память». Нет его имени в наградных листах, которые показывает сайт «Подвиг народа».
Нет в списках безвозвратных потерь, которые обязаны были регулярно составлять воинские начальники. Нет его в книгах полевых госпиталей. Словно ушел он из дома 12 июля 1941 года, попрощавшись с женой Марией Ивановной, и затопал прямиком, полевыми дорожками в село Исетское, в райвоенкомат. И затерялся. Большая была война. Длинная. Миллионы были поставлены под ружье, и миллионы же не вернулись обратно.
И все же именно Исетский райвоенкомат дал нам ниточку, что позволила хотя бы попытаться, хотя бы примерно, хотя бы пунктиром пройти солдатским путем Михаила Третьякова и пусть в общих чертах, но представить себе его собственную войну.
Этой ниточкой оказалась анкета, которую во время подворного обхода весной 1946 года заполнил со слов Марии Ивановны офицер Исетского военкомата. Заполнил и положил на стол райвоенкому.
В этом листочке оказалось письмо из прошлого. «… Ваш муж Михаил Львович Третьяков до 2.02.44 г. находился в нашей части. 2.02.44 г. он был ранен и отправлен в госпиталь на излечение. С приветом к вам Кугушев.»
Появилась ни точка и тут же оборвалась. Добрался раненый солдат до госпиталя или скончался по дороге? По какой такой причине ни в одном документе не зафиксирована его кончина? Мы этого никогда уже не узнаем.
Исетский райвоенком, старший лейтенант с неразборчиво написанной фамилией — явно бывший фронтовик (в 1946 году командные должности в военкоматах заняли офицеры, вернувшиеся с войны), видимо, знал, что на той войне бывает всякое. И потому в 15-й графе анкеты — «личное заключение военкома» — написал без колебаний и бюрократизма: «… умер в госпитале, так как последний был направлен на излечение».
Правда, старшие товарищи из московского управления по учету безвозвратных потерь сержантского и рядового состава Красной армии поправили нашего военкома и решили: «учесть пропавшим без вести в марте 1944 года».
По номеру полевой почты -36437 — удалось вычислить, что сержант Михаил Третьяков был командиром отделения в отдельном минометном дивизионе 105-й отдельной стрелковой бригады.
Конечно, трудно предположить, что Михаил Третьяков, призванный в Красную армию 12 июля 1941 года, за два с половиной военных года ни разу не был ранен. Однако госпитальные архивы в ОБД «Мемориал» не отзываются на наши запросы о Михаиле Третьякове (хотя справку о его брате Никите Третьякове, о котором речь впереди, мы нашли). А может быть, не залеживался в госпиталях, а обходился помощью ротного санинструктора или ближайшего медсанбата.
Стало быть, мы вправе предположить, что Михаил Третьяков так и воевал с самого начала в 105-й отдельной стрелковой бригаде, сформированной в Московском военном округе в конце сорок первого года. Воевал под Москвой, под Козельском, освобождал Смоленск. В мае 1943-го бригада была преобразована в 110-ю стрелковую дивизию. В ее послужном списке — Орловская стратегическая наступательная операция, освобождение Брянска. 110-я одной из первых ступила на белорусскую землю. Она форсировала Днепр в его верхнем течении и стала Верхнеднепровской стрелковой.
Затем в составе различных Белорусских фронтов освобождала Гомель, Могилев и Минск. Закончила войну штурмом города-крепости Кенигсберг.
А в начале 1944 года, когда Михаил Третьяков писал свое последнее письмо домой (оно отправлено 7 января), еще только начиналось освобождение Белоруссии. Шли бои местного значения, в одном из которых и был ранен 2 февраля 1944 года сержант Михаил Третьяков.
НИКИТА
Третьяков Никита Львович, рядовой, 1902 г., дер. Лобанова, умер от ран 24 февраля 1945 г., похоронен в Германии. («Память», т. 1, стр. 366).
Никита Третьяков был самый старший из двоюродных братьев. Он прошел практически всю войну. Воевал под Сталинградом. Был ранен и после госпиталя направлен на Южный фронт в 295-ю стрелковую дивизию. Дивизия получила почетное наименование Херсонской (25.11.43), награждена орденом Красного знамени (за освобождение г. Николаева — 1944 г.), орденом Суворова (за Одессу -9.08.44), орденом Ленина (за Берлин — 28.05.45).
А теперь идет Висло-Одерская наступательная операция. 5-я ударная армия (и 295-я сд в ее составе) под командованием будущего коменданта города Берлина генерал-лейтенанта Берзарина движется к границам рейха, преодолевая яростное сопротивление врага.
«… наградить медалью «За отвагу». повозочного батареи 76-мм пушек красноармейца Третьякова Никиту Львовича за то, что он бесперебойно подвозил непосредственно на огневую позицию. Подвозя боеприпасы, где происходили бои на станции Тербиш, на него набросились 3 немца. Не растерявшись, он вступил в неравный бой, огнем своего автомата убил трех немцев, а один (так в тексте — Р.Г.) скрылся в лесу, боеприпасы полностью и своевременно доставил на огневую позицию.» (из приказа по 1040-му полку 295-й дивизии от 07.02.1945).
… На Одере твердым орешком оказался штурм крепости Кюстрин.
«… командиром полка приказано было перебросить на западный берег реки Одер четыре орудия. Под ураганным огнем противника и бомбежкой авиации, неоднократно проваливаясь в воду, орудия перетащили через лед в исправности. Развернувшись, они стали расстреливать контратакующего противника, пытавшегося сбросить нашу пехоту обратно за Одер. При этом было уничтожено свыше 200 немецких солдат и офицеров. В это горячей схватке с противником тов. Третьяков был тяжело ранен в живот и в ногу — в строй не вернется.» (наградной лист подписал начальник хирургического полевого подвижного госпиталя 3533 майор медслужбы Эпштейн, 15 февраля 1945 года).
И еще две точные даты.
… 24 февраля 1945 г. красноармеец Третьяков Никита Львович награжден орденом Отечественной войны 2-й ст. (из фронтового приказа N 31, 1-й Белорусский фронт).
… 24 февраля 1945 г. Третьяков Никита Львович, красноармеец 295-й сд, умер от ран, похоронен на госпитальном кладбище г. Нойдамм, провинция Бранденбург.
ФЕДОР
Третьяков Федор Ивич*, рядовой, дер. Лобаново, призван в 1941 г., погиб 15 марта 1945 г., похоронен в Германии.
Верхне-Силезская наступательная операция 1945 года — малоизвестное событие последнего года войны. Так получилось, что она оказалась в тени других сражений 1945-го победного года. И освобождения Варшавы 1 7 января 1945 года. И форсирования Одера. Не говоря уже о штурме Берлина, фактически поставившем точку во Второй мировой войне.
Между тем, территория восточнее реки Одер, которая по итогам Второй мировой войны отошла к Польше, высоко ценилась в рейхе. Этот горнозаводской район с угольными шахтами, металлургическими и машиностроительными заводами называли в Германии «второй Рур». С его потерей германская военная промышленность лишилась четверти своего потенциала. И потому сражение за Верхнюю Силезию было яростным и кровопролитным.
Командование 1 Украинского фронта пыталось двумя ударными группами — с севера и с юга -охватить защищающую этот промышленный район немецкую группировку. Когда кольцо замкнулось, сопротивление только возросло. В тесных городских улицах против наших танков немцы успешно использовали новую модификацию фауст-патрона — панцер-фауст. В битве за Верхнюю Силезию 7-й гвардейский механизированный корпус потерял четверть своих танков.
Почему мы говорим только о 7-м корпусе? Потому что именно в составе этого корпуса сражалась с яростно сопротивлявшимися даже в окружении немецкими частями 26-я Севская Краснознаменная механизированная бригада. А в этой бригаде воевал и погиб 15 марта 1945 года, в самом начале боев за Верхнюю Силезию (сейчас называется эта территория по-польски — Гурны Шлёнск, Опольское воеводство), гвардии рядовой, подносчик снарядов Федор Иванч** Третьяков. Похоронен в с. Розенгрунд.
Позднее многочисленные захоронения были перенесены в городок Кендзежин-Козле. Там на мемориальном кладбище солдат Красной армии покоятся останки 17413 бойцов Южной группы 1 Украинского фронта, воевавших в Верхней Силезии. Из них — известны имена только 2289. Среди известных мы нашли знакомое имя — Федор Третьяков, подносчик снарядов из 25-й механизированной бригады. Четвертый из лобановских Третьяковых.
Подробность. Совсем рядом с городком Кендзежин-Козле находится знаменитое Гливице (по-немецки — Gleiwitz). Там переодетые в польскую форму люди напали на немецкую радиостанцию, что и послужило поводом для объявления войны, ставшей впоследствии Второй мировой.
* Это не опечатка. Третьяков Ива Абрамович — так звали отца нашего героя.
** Так записано отчество Федора Третьякова в Списке безвозвратных потерь сержантского и рядового состава 26-й СКМБр от 8 апреля 1945 г.
***
фото: