Зеленая зона и лист Робинзона
Лист бумаги, спасенной с затонувшего корабля, не дает мне покоя. Робинзон Крузо рассказал на одной его половинке, что с ним произошло плохого, а на другой, оптимистичной и зовущей к жизни, — что случилось хорошего.
Стирая пот, накопившейся под широкими полями соломенной шляпы (она ветшает, но еще рано дарить ее чучелу на клубничных грядах), я мысленно благодарю литературного героя, у которого был реальный прототип. Ах, как это мудро — сначала вспомнить все свои невзгоды, а потом словно зачеркнуть их, найдя жизнеутверждающие ответы. Будто ты побывал на темной стороне Луны, окунулся в ее мрак и холод, а потом счастливо выбрался оттуда, к свету и созерцанию родной, пусть и маленькой с такого расстояния, Земли.
Я вижу землю (это уже о своих десяти сотках) крохотными кусочками темного среди невероятного буйства зелени. Жаль, что далеко не все из этого — культурные растения. Почва тут, в районе деревни Решетниково, — сочная, с обильной примесью торфа. Растет все, как на дрожжах, и сорняки всех мастей (впору гербарий собрать и принести ученому мужу, чтобы идентифицировал) прут, как хотят, — нагло и неутомимо.
Вот грядка, которую я пропалывал в. сейчас припомню. Да, в прошлом месяце. Теперь тут встала растительность. Вот и приходится по такой жаре вставать, извиняюсь, на карачки — и дергать, дергать, дергать! С корнем, иначе это крапивное семя быстро обнаружится снова.
Вряд ли это творческий труд, но — тоже согревающий душу. И морковку освободил из плена, и укроп. А почистив клубнику, обнаружил спелые ягоды. И вроде бы миновала пора урожая, но несколько кустиков решили и сейчас порадовать алым и сладким. Что ж, достанется внукам.
Полоть — самое мое нелюбимое занятие. Но, поднимаясь с колен, я думаю о другой половине листа, разлинованной жителем необитаемого острова. Для контраста требуется нечто любимое — и я обращаю свой взор к малине. И даже тихо напеваю, чтоб медведь не услышал и на ухо не наступил: «Ягода малина, нас к себе манила.»
Тут требуется рубашка с длинными руками, ибо руки будут исцарапаны. Малиновые кусты, выстроившиеся в ряд вдоль забора из сетки-рабицы, нынче не радовали. Но обилие солнца и пролившиеся вовремя дожди вдохнули в них жизнь. Ягод много, и я обираю их, стараясь не промахиваться мимо горла вместительной банки.
По иронии судьбы самая крупная малина все-таки не здесь, а. за пределами нашего участка. Там, где сейчас не живет никто и где вымахала злая крапива в человеческий рост. Вот там, в этих дебрях, где мог бы потеряться и сам Робинзон, я получаю подлинный кайф. Какой-то добрый человек когда-то посадил сортовую малину, и эти старые кусты все еще способны давать неплохой урожай. Крапива же защищает их от жестокого солнца. Это по-своему удивительная картинка с натуры.
Жадничаете, упрекнете вы. Но я отвечу: пропадет сладка ягода, переспеет и упадет ниц — невыносимо жалко! Вот и спасаю.
Руки все же исцарапал, и горят крапивные укусы. Но эти ощущения привычны — знаю, что скоро они улетучатся. Миссия выполнена, ничего невозможного.
Но пора подумать и о поливе. У нас два колодца — один, примитивный, от прежнего хозяина дачи, второй, из бетонных колец, — недавний и с гораздо более чистой водой.
Старый давно пора чистить (руки не доходят). Дошло до того, что опущенный туда мотор не захотел работать и посылать воду в размотанный длинный шланг. Я даже чуть приуныл: неужто сломался? Однако в другом хранилище влаги дивный дачный механизм почувствовал себя, как. рыба в воде. Грядки напились, а ваш «робинзон» обрел душевное спокойствие. И даже вновь стал мурлыкать под нос — теперь соответствующее теме — «Учкудук, два колодца.»
Нет на наших дачах ничего заведомого плохого. И нет того, что можно было бы назвать абсолютно хорошим. Хотя. Поправлю самого себя: есть то, что всегда бесценно и не подлежит пересортице или уценке. Великолепие чистого воздуха в царстве зеленого цвета. И ощущение, что ты часть этой благодати и верный сын матушки-природы. Которой стоит в ножки поклониться.
Что я и делаю, возвращаясь к земле и сорнякам. Круг замкнулся.