Три войны Ильи Пуртова
. Телефонный звонок. Голос женский. Почему-то именно женщины — хранители семейной памяти. Наверное, потому, что «безвозвратные потери», как их в военные годы называли, по ним бьют сильнее.
Размышления о воспоминаниях
Так вот: женский голос и очередной рассказ: пропал на войне. мне посоветовали… может быть, вам удастся что-то найти. Женщина называет фамилию, имя, отчество, примерный год рождения. В ОБД «Мемориал» обнаруживается несколько документов, все они 1947-го, послевоенного года, записаны со слов родственников пропавшего без вести бойца. Стало быть, круг. Информация просто вернулась туда, откуда она вышла. Более-менее достоверна только дата, когда прекратилась письменная связь: февраль 1943 года. Как было принято в те годы, записали: пропал без вести в мае 1943-го.
Воспоминания, прошедшие через сито лет, из памяти в память трех или четырех поколений — от бабушки к маме, от мамы к дочери, — туманны. Вроде был танкистом. Будто бы погиб под Сталинградом. Письма, кажется, были, но. А фото сохранилось: младший командир. В петлице два треугольника, сержант. На обороте карандашом несколько букв и цифр: ТК. 1098. Может, это номер полевой почты?
Действительно по такому адресу получали письма в 182-м отдельном танковом батальоне, который входил в состав 202-й танковой бригады. В Курской области, как раз в феврале сорок третьего, батальон крепко потрепали.
Совпадение? Или мы и вправду нашли след Ивана Григорьевича Eрмакова?
Илья Пуртов, в отличие от Ивана Eрмакова, с войны пришел. Стало быть, тут все проще? Не скажите.
«Расскажи мне, дедушка, про войну»
«Дед Илья, — вспоминает его внучка Юлия, — о войне ничего не рассказывал. Только в самом конце жизни, когда его состояние вообще к таким беседами уже не располагало.» В который раз придется браться за перо, опираясь не на воспоминания, а на то, что смогли найти в немногочисленных документах. Как имеющих непосредственное отношение к нашему герою, так и опосредованное. Иначе говоря, отдаленное.
Что нам точно известно о Пуртове Илье Алексеевиче? Что родился он в селе Бачкун Ярковского района в 1917 году. В 1938 году призван в Красную армию. Служил, можно считать, серьезно. Поскольку в 1941-м призван на Отечественную старшиной. Как пересказывают его нынешние потомки, вид имел командирский (они называют — офицерский). Четыре треугольника в петлицах, комсоставский ремень с портупеей. Как и положено самому старшему по званию из младших командиров.
Дальше была уже война. Я бы даже сказал, что на долю Пуртова выпала не одна, а три войны. Первая из них закончилась для нашего земляка в апреле 1942 года. Это было под Вязьмой, в окружении, в котором оказались несколько соединений Западного фронта. И в их числе 33-я армия, которой командовал генерал-лейтенант Eфремов.
Но прежде, чем начать собственный рейд в прошлое, сперва в апрель 1942 года под Вязьму, а потом через длинную войну и до самой Вены, пересчитаемка, чем мы на самом деле располагаем?
Да, в подсумках у нас хоть не пусто, но и не густо.
1. Одна фотография, сделанная после мая 1945 года, о чем свидетельствует медаль «За победу над Германией.» на гимнастерке. 2. Карточка военнопленного (pentru prizonieri) на румынском языке. 3. Именной список военнослужащих 235-го армейского запасного стрелкового полка, освобожденных из плена в августе 1944 г. (3055 чел.). 4. Приказ по 108-му сп 36-й сд о награждении медалями «За отвагу» (21 чел.). 5. Выписка из тюменской книги «Солдаты победы» (том 7, стр. 457): «Пуртов И.А., сержант, работал в Ярковском охотсоюзе, умер в 1990 году, похоронен в с. Ярково».
Вот и все вехи нашего маршрута. Попробуй не утонуть в трясине догадок и предположений.
Я вынужден подчеркнуть, что вражеские документы в который раз оказываются точнее и достовернее отечественных. Так, именно — и только! — из румынской карточки, заполненной в лагере военнопленных N 6 «Калафат» разборчивым почерком, мы узнаем, что Илья Пуртов имел гражданскую специальность «плугарь», т.е. пахарь, что служил он в 973 артиллерийском полку, что в плен попал под Вязьмой в апреле 1942 года, а до Румынии содержался в лагере военнопленных в Латвии.
Теперь можем сделать первый шаг.
«Это было под Вязьмой, под Вязьмой.»
Во многих источниках отмечается, с какой надеждой в нашей стране встречали новый 1942 год. Только что завершилось разгромом немецкое наступление под Москвой. Армада, уже рассматривающая в бинокли кремлевские башни, отброшена от Москвы где на сто, а где и на все триста километров.
От нового года ждали новых побед. Убедительных и громких. В одном из январских номеров газеты «Вечерняя Москва» писатель Илья Эренбург с восторгом писал о Ржевско-Вяземской наступательной операции: «. Начинается новая битва — за Вязьму, за Смоленск, за Белоруссию.» Само перечисление этих городов читалось как список новых сражений и новых триумфов Красной армии. Никто не знал и, может быть, даже не думал, что для свершения их потребуется два с половиной года.
Жестокие уроки 1942 года: катастрофа в Крыму, разгром Юго-Западного фронта под Харьковом, гибель 2-й Ударной армии в новгородских болотах, прорыв Паулюса к Сталинграду.
Из Ржевско-Вяземской операции выделим только один эпизод, который имеет прямое отношение к нашему герою. Это попытка 33-й армии генерал-лейтенанта Eфремова пробить коридор в немецкой обороне и освободить от врага город Вязьму. Для выполнения задачи командующий Западным фронтом генерал армии Жуков 23 января 1942 года приказал передать в армию Eфремова 160-ю стрелковую дивизию с 973-м артполком (и, добавим, старшиной-артиллеристом Ильей Пуртовым в боевых расчетах этого полка). Дивизия, писал Жуков командарму, «получила вооружение и дали ей дополнительное пополнение».
Напрасно будем искать в описании истории 33-й армии имя старшины Пуртова. Мало кто из рядовых участников войны удостоен чести быть упомянутым в маршальских и генеральских мемуарах. Да и сколько оставалось тех, кто, не сгорев в огне и не погибнув в аду, мог сказать о себе: и я там был. Ну был и был… Не очень интересовали, видно, высшее начальство настоящие солдатские мемуары. Даже симоновский цикл с таким названием не одобрили в Главпуре. Масштаб, вишь, недостаточен. А сами солдаты по многим причинам молчали. Вот такой получается странный жанр — «солдатская тень на фоне событий».
. История гибели 33-й армии и ее командарма долгие годы была наглухо запечатана. Я советую читателям самостоятельно познакомиться с книгой Сергея Михеенкова «Армия, которую предали». Книга издана «Центрполиграфом» в 2010 году.
Поэтому коротко. Только в том объеме, который позволит хотя бы представить, что выпало на долю личного состава армии и старшины Пуртова.
. Командование Западным фронтом торопилось и торопило. Точнее, даже подгоняло наступающую армию, предписывая «держать темп наступления — 50-60 километров в сутки». Наконец, дошли, и началась осада Вязьмы. Но пришедшие в себя немцы перерезают коммуникации и закрывают пробитый коридор. Сразу ограничился подвоз боеприпасов и продовольствия, вывоз раненых. Штаб фронта настойчиво продолжает: «очистить коридор от прорвавшегося противника». А очистить не удается. Попытки организовать снабжение и вывоз раненых по воздуху мало что дают. Армия отступает от Вязьмы, ее теснят на восток. Это движение происходит в «мешке», кольцо окружения становится все плотнее. Вот докладная Цанавы, начальника особого отдела Западного фронта, Абакумову:
«. значительная часть артиллерии законсервирована из-за отсутствия горючего и боеприпасов. У бойцов сильное истощение.»
Генерал Eфремов пытается спасти армию, вывести ее из окружения. Разрешения на выход нет. В одной из последних радиограмм в штаб фронта Eфремов сообщает: «. мы каждые сутки ведем бой уже полтора месяца почти без боеприпасов. Сами имеем 3000 раненых. Воюем.»
Жуков отвечает: «Вам не дано право вступать в полемику с военным советом фронта.»
Разрешение на выход из окружения получено, когда снег уже сошел и реки вскрылись. За Eфремовым командование присылает самолет. Раненый командарм улетать отказывается, но отправляет этим самолетом боевые знамена полков и дивизий. Когда остатки армии все же прорвутся к своим, именно это позволит начать формирование погибших частей под теми же номерами.
(Выйти удалось немногим. Формирование новых дивизий практически началось с нуля. В журнале боевых действий частей артиллерии 160-й стрелковой дивизии за май-июнь 1942 года отражен процесс формирования:
— … на укомплектование 973-го ап прибывает средний командный состав.
— . 973 ап получил пополнение лошадей и людей.
— . за месяц, проведенный на боевой подготовке, личный состав в основном научился выполнять свои обязанности по специальности.)
Раненый генерал-лейтенант Eфремов застрелился, и немцы похоронили его с воинскими почестями. В 1996 году командарму указом президента Eльцина присвоено звание Героя России.
А что же Георгий Константинович Жуков?
«. Критически оценивая сейчас эти события 1942 года, считаю, что нами в то время была допущена ошибка в оценке обстановки в районе Вязьмы. Мы переоценили возможности своих войск и недооценили противника. «Орешек» там оказался более крепким, чем мы предполагали. У фронтов к этому времени истощились силы и средства. Особенно плохо обстояло дело с боеприпасами. Переутомленным и ослабленным войскам становилось все труднее преодолевать сопротивление противника. Директивой от 20 марта 1942 года Верховный вновь потребовал энергичнее продолжать выполнение ранее поставленной задачи. В конце марта — начале апреля фронты западного направления пытались выполнить эту директиву, требовавшую разгромить ржевско-вяземскую группировку, однако наши усилия оказались безрезультатными.»
(«Воспоминания и размышления». Изд-во АПН, Москва, 1970 г., стр. 375-376).
«За рекою Прут яблони цветут.»
В Сети мы нашли несколько упоминаний о лагере военнопленных «Калафат», который находился на левом берегу Дуная.
«Калафат» считался штрафным лагерем, судя по воспоминаниям тех, кто сумел там выжить и что-то написать.
«. До начала сорок третьего года условия в лагере были жуткими — голод, эпидемии, расстрелы. Но после Сталинградской битвы условия содержания стали сносными. По мере продвижения Красной армии на запад режим все более смягчался.»
Для Румынии война заканчивалась. Судьба наших пленных сильно интересовала наступающие армии, которые еще предстояло поворачивать в сторону Венгрии и Австрии. Вот любопытное свидетельство, которое удалось отыскать:
«. В районе Крайова, где находится тюрьма «Калафат», по данным разведки, было примерно 50 тысяч военнопленных. На нашем направлении наступали три армии. Такой лакомый кусочек — десятки тысяч людей для пополнения — интересовал всех. Каждая армия и послала рейдовую группу на захват лагеря. Мне дали роту автоматчиков и приказали освободить лагерь. Моя группа прорвалась туда первой.» «. пленных вызывали по одному на комиссию, спрашивали: при каких обстоятельствах попал в плен, как вел себя в лагере. В результате проверки разделили всех на «чистых» и «нечистых». «Чистых» определили в штурмовой полк, который бросали в самые жестокие бои.»
Трудное слово: Секешфехервар
Да и орешком в конце войны этот венгерский город оказался нелегким. Достаточно сказать, что брать его пришлось дважды: 23 декабря 1944 года и 22 марта 1945-го. Вот в этом кипящем котле мы и обнаруживаем в конце концов Илью Пуртова.
Освобожденный 1 августа 1944 года из плена рядовой Пуртов позднее нашелся в списках 235-го армейского запасного полка 46-й армии 2-го Украинского фронта. В сопровождающих документах записано, что «Пуртов Илья Алексеевич. на фронтах Отечественной войны с сентября 1944 г., ранений не имеет, в РККА с сентября 1944 года, призван Ярковским РВК Омской области.»
Не совсем последовательно, но вам все понятно, читатель? Мне тоже. Надо полагать, что в запасном полку его маленько подучили, хотя ученого учить — только портить. Те, кому положено, покопались в его прошлом и поскольку ничего такого не обнаружили, зачислили Пуртова в пехоту и передали на пополнение в хорошие руки. В 36-ю гвардейскую стрелковую Краснознаменную орденов Суворова и Кутузова дивизию.
В это самое время дивизия в составе 7-й гвардейской армии 2-го Украинского фронта участвует в попытках взять с ходу город Будапешт. Гитлер хотел сохранить своего теперь уже единственного союзника и тем самым оттянуть катастрофу. Eще меньше фашистам хотелось терять последние доступные ему нефтяные месторождения в районе озера Балатон.
Чтобы деблокировать окруженный гарнизон Будапешта и обезопасить нефтяные промыслы, немцы в первой половине февраля скрытно перебросили в Венгрию лучшие из остававшихся у них танковых соединений. 11 февраля они нанесли танковый удар между озерами Балатон и Веленце. Как писал впоследствии начальник штаба 3-го Украинского фронта генерал армии Иванов, «сведения о подготовке немцами наступления были получены вовремя». Удалось, используя опыт сражения под Курском, создать три линии обороны. Но удар был силен. 800 танков, в большинстве тяжелых, и штурмовых орудий прорвали сначала первую, а затем вторую линию обороны. 7-я гвардейская армия, в которой с сентября 1944 года воюет рядовой Пуртов, удерживала плацдарм за рекой Грон северо-западнее Будапешта. Вот что написал позднее известный писатель Михаил Алексеев, участник этих же событий, в прошлом гвардии капитан: «. во всех боях проливается кровь. Но там, за Гроном, ее пролилось уж очень много, в таком пекле мы не бывали, пожалуй, со времен Сталинграда и Курской дуги.»
Но даже в пекле устояли. Перемололи в металлолом «тигры», «пантеры» и «фердинанды», которых потом не оказалось на Зееловских высотах у тех, кто пытался защищать Берлин.
Мне думается, что первый сюжет этого очерка — отчаянная попытка пробиться к Вязьме — и этот, у города Секешфехервар, чем-то напоминают друг друга. Как зеркальное отражение.
Под Вязьмой дивизии генерала Eфремова пробивали коридор в боевых порядках немецких войск и погибали, когда коридор был закрыт. Под Будапештом немецкие танки, стремясь разблокировать окруженную группировку, теснили армии 2-го и 3-го Украинских фронтов. Но теперь уже наши заслоны оказались сильнее.
. 36-я стрелковая дивизия, куда Илью Пуртова распределили «чистильщики» из управления тыла 46-й армии, в январе сорок пятого года участвует в Балатонской оборонительной операции в составе 3-го Украинского фронта. И, судя по скупым строчкам наградного приказа, оказалась на третьей линии эшелонированной обороны.
Это о ней, о ее 108-м стрелковом полку, о 2-м стрелковом батальоне, где «гвардии красноармеец Пуртов Илья Алексеевич…, действуя в составе группы прикрытия отхода полка по приказу командования из населенного пункта Аба, в течение суток вел интенсивный огонь из своей винтовки по противнику, тем самым обеспечивал планомерный отход подразделения на выгодный рубеж», напоминает приказ N 0119 от 29 марта 1945 года.
21 боец группы прикрытия получил медали «За отвагу» из рук командира полка гвардии майора Добролюбова. 21 человек — стрелки, автоматчики, пулеметчики, связисты, перечислены в приказе N 0119. Они должны были прикрывать и прикрыли отход своего полка. Как знать, может быть, только они и остались живы из всего заслона — в приказе нет награжденных посмертно. Они остались и были награждены, когда немецкое наступление и попытка деблокировать окруженные в Будапеште дивизии захлебнулись и почти 140 тысяч вражеских солдат сдались. . Мы сегодня стараемся понять, почему Илье Алексеевичу Пуртову не хотелось рассказывать своим внукам о том, как он геройски воевал в Отечественную войну. И о трех своих отдельных войнах тоже. Так, мне думается, солдат, прошедший через ад, даже мысленно не желает возвращаться туда хоть на миг.
***
фото: