Нет подарка лучше, чем возвращение
Игорь Мокроносов открывает альбом, в котором есть и фотографии, сделанные во время срочной службы в Афганистане. Оговаривается, правда, что снимать там было нельзя, поэтому карточек раз-два и обчелся.
— А как фотографировали-то, если нельзя? — спрашиваю. — Так и фотографировали, на фотоаппарат, — пожимает плечами. — Парням ведь всегда хочется оставить что-то на память о службе.
Фотоаппараты и пленку без проблем можно было купить в афганских дуканах, где продавали все что угодно — от жвачек до дорогой японской техники. Через пару месяцев службы на востоке русские солдаты научались торговаться не хуже местных — могли сбить цену вполовину. А иной раз и вовсе умудрялись выменять товар на советскую тушенку или мыло, купленные в гарнизонном магазине.
Дорога домой
Что-то купил, а что-то выменял в таких дуканах разных провинций и солдат Мокроносов, который за два годы службы, с 86-го по 88-й, объездил чуть ли не весь Афганистан. Помнит, что себе взял магнитофон «панасоник», маме в подарок — несколько платков, друзьям — импортные жвачки и конфеты. Почти все пришлось продать и раздать по дороге домой. Сохранил только один платок для мамы, да пару жвачек оставил. — Нам по окончании службы выдали 33 рубля, высадили в Душанбе и все — дальше мы уже гражданские, надо было добираться домой самим. А это билеты нужны, ночевать где-то, питаться, — рассказывает Игорь Федорович. — В общем, дорогу домой я запомнил так же хорошо, как и саму службу. До Душанбе летели в транспортном самолете, куда набилось столько дембелей, что на всех не хватало кислородных масок. А маски нужны были, потому что в корпусе самолета — щели в два пальца и кислороду не хватало. Надевали маски по очереди.
Выйдя за ворота душанбинского аэропорта, старший сержант Мокроносов сразу же продал «панасоник» — своим же, солдатам из местного гарнизона. Они знали, что дембеля едут домой не пустые. Обычно предлагали обменять вещи на самогонку. Многие так и делали, некоторые потом не добирались до дома, попадали по пьяни в ситуации, пропадали… Вот так: Афган прошли, из-под обстрелов вышли, а гражданку не осилили.
— От Душанбе взял билет на поезд до Ташкента, от Ташкента — на самолете до Перми. Прилетел уже ночью, в кармане 80 копеек, а так хочется есть и спать, — продолжает Игорь Федорович.
Зашел в кафе неподалеку от аэропорта, женщина за стойкой сразу заприметила и форму военную, и загар нездешний.
— Оттуда что ли? — спросила, прикрыв рот рукой.
— Оттуда, — кивнул.
А из кухни и подсобки уже другие работники выглядывают, расспрашивать начали, на стол все, что было в меню, выставили. Рассказывать им Мокроносов ничего не рассказывал про службу — нельзя, но они и не лезли под кожу, понимали.
Потом снова повезло — таксист бесплатно подбросил до гостиницы «Динамо». А вот туда не пустили: вахтерша из-за двери сказала, что ночами ходить по гостиницам не положено. Дошел до каких-то общежитий: смотрит, на первом этаже окно открыто, мужики сидят выпивают.
— Я сначала сумку закинул, потом сам в окно влез и говорю: «Мужики, извините, но больше мне идти некуда!», — вспоминает Мокроносов.
Оставили, конечно, у себя. А утром на работу с собой взяли — в Пермский драматический театр, они сцену там оформляли. Представили солдата актерам, и те в буфет его повели — пельменями кормить.
— Мне уже неудобно стало, — улыбается своим теплым воспоминаниям собеседник. — Поэтому я даже на весь спектакль не остался, потихоньку ушел после первого действия.
Из Перми, наконец-то, улетел домой — тоже не без помощи добрых людей. Переживал, что подарков почти не довез. А матери и не до подарков — живой вернулся! А что с ранением, она так и не узнала — сын ладонь всегда прятал, чтобы уродливого шрама не было видно. Сейчас-то чуть заметный рубец на этом месте остался. Да и прятать его уже не от кого.
Дорога туда
— Мне в военкомате сказали: «Ты точно больной!» У меня была бронь на время учебы в машиностроительном после восьми классов, а я, не доучившись полгода, забрал документы и сам пришел проситься в армию. Потому что мои друзья старшие уже служили, присылали письма, фотографии… Романтика! О том, что в Афган попаду, конечно, и не думал. Хотя это можно было понять, когда нас десятерых усадили в большой автобус-«гармошку» и перед тем, как увезти из города, прокатили по нему, показали… Видимо, думали, что кому-то — в последний раз.
Как сложилась судьба каждого из тюменской десятки, Игорь Федорович не знает. Поддерживает до сих пор связь разве только с Сергеем Щетниковым. До Тюмени тот жил в Киргизии, так что провел в учебке для товарищей альтернативный курс молодого бойца — рассказал о восточных традициях, чтобы не попали впросак на чужбине. А потом ребят разобрали «покупатели» — по разным подразделениям. Мокроносов попал в 3-ю батарею артиллерийского дивизиона 149-го гвардейского стрелкового Ченстоховского полка. Учили его на оператора артиллерийской станции, а в воинской части выяснилось, что такие специалисты там не требуются, нужны наводчики.
— Мне сказали, что на переобучение у меня неделя, и сразу на боевой выезд. А попробуй не научись чему-то в поставленный срок — «деды» за это били. В общем, стал я наводчиком самоходного орудия 2С1 «Гвоздика», а уже через три месяца — лучшим наводчиком в полку…
— А по людям стреляли? — …По людям? Так ведь по душманам. А они по нам? Eще как!.. Показывает фотографию: на помятой гаубице 2С1 сидят ребята. Эту фотографию сделали уже после того, как под обстрелом погиб механик гаубицы. До самого дембеля Игорь Мокроносов так и проездил на этом помеченном смертью орудии — сначала наводчиком, потом командиром. Может, сработала примета про то, что снаряд в одну воронку не попадает?.. Хотя была и контузия, и ранение в руку… Медаль «За боевые заслуги» Мокроносову принесли в военный госпиталь. Eще одну вручили уже в Тюмени.
Дома
— Сны страшные не снились потом? Слышала, что многим снились, — говорю.
— А знаете, снилось только хорошее — друзья-товарищи, хорошие люди, с которыми за время службы познакомился, природа тех мест красивая снилась, улицы… Может, потому что я старался не пускать в голову плохие мысли. И никому ничего плохого не рассказывал. Маме, помню, писал оттуда письма: «Виноград жуем, балдеем!» Чтобы не волновалась. Когда стал ходить к школьникам и студентам, которые спрашивали меня про войну, отвечал: я не на войне был, а на срочной службе, во время которой исполнял свой интернациональный долг…
Eще один долг, который посчитал нужным исполнить Игорь Мокроносов, объединить таких же, как и он сам, афганцев. Стоял у истоков создания общественной организации «Шурави», которая просуществовала почти 20 лет и члены которой стали инициаторами установки памятника воинам-афганцам в сквере имени Губкина.
Сегодня, в День памяти о россиянах, исполнявших служебный долг за пределами Отечества, здесь пройдет митинг. Будут вспоминать дорогу домой и тех, кому по ней пройти было не суждено, — их имена занесены на мемориальную доску.
ФОТО КАТИ ХРИСТОЗОВОЙ И ИЗ АРХИВА МОКРОНОСОВА
***
фото: Игорь Мокроносов (слева) с боевыми товарищами;Игорь Федорович листает дембельский альбом;Самоходное орудие 2С1 «Гвоздика», перевал Саланг, июнь 1987 года.