Военный пунктир
Продолжение. Начало в N 116.
Из окружения в большой излучине реки Дон из одиннадцати тысяч личного состава 229-й дивизии вы- шли чуть больше 700 красноармейцев и командиров. В списке безвозвратных потерь мы обнаруживаем знакомую фамилию. Обратный адрес письма, пришедшего на имя Субботина Ивана Петровича, — Омская область, Викуловский р-н, д. Скрипкина — говорит, что это наш Субботин.
К слову: а куда подевались все эти письма 1942 года? Неужели до сих пор лежат где-то в закоулках подольского хранилища военных секретов? Или в соответствии с безжалостной инструкцией преданы огню — за отсутствием адресата и надобности? Eще раз напомню: этот список потерь — 202 страницы формата А-3 — составлен по письмам, которые всю осень шли и шли на адрес полевой почты дивизии, растоптанной немецкими танками.
Вздохнем и вернемся к началу главы. Мелькнула фамилия. И исчезла — в грохоте сталинградского сражения, в пушечных залпах, стонах раненых, в отчаянных попытках удержаться на кромке волжского берега. И только мысль (да не мысль, а сам факт существования официального документа — приказа ГУК, с цитирования которого начат этот очерк-поиск, не дает опустить рук).
Снова и снова забрасываю запросы в электронное море архива. Так и сяк пишу исходные данные — фамилию, год рождения. Допускаю, что неведомые писари могли что-то перепутать. Опыт подсказывает, что больше всего ошибок бывает в написании года рождения. И в очередном запросе я пропускаю год рождения Ивана Субботина. Тот самый, с которого началась потрясшая меня история 229-й стрелковой дивизии и бесконечные, как мне казалось, списки призывников одного и того же года рождения. Двадцать третьего. Просека, вырубленная войной.
Пишу на сайт «Подвиг народа» просто: Субботин Иван Петрович. Компьютер выдает 52 строки. Где-то в середине — уже известный мне наградной лист от 4.05.45 — орден Красной звезды (о нем мы еще поговорим). И в самой последней, как бы скороговоркой, — рядовой Субботин Иван Петрович, год рождения не указан, награжден. медалью «За оборону Сталинграда».
Зыбко. Очень зыбко. Но ведь я в самом начале не обещал стопроцентной достоверности. Говорил: предположим, допустим. Но интересно все-таки, что это за документ? На клик «мышкой» открывается желтоватый листок, датированный 30 апреля 1944 года — акт вручения медалей «За оборону Сталинграда» начальником Сызранского танкового училища генерал-майором Ступиным на основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года.
Девятый в списке — Субботин Иван Петрович, гвардии красноармеец, минометчик отд. минбатальона 9-й гв. мехбригады 3-го гв. механизированного корпуса.
Всякий поиск, как знаменитая игра в горячо-холодно. Читатель, я полагаю, готов закричать «холодно»! Могу его понять. Пехотинец, с которым мы расстались в истоптанной танковыми траками степи, вдруг обратился в минометчика механизированной гвардейской бригады, участницы операции под кодовым названием «Уран». За этим названием скрывалось контрнаступление трех фронтов Юго-Западного направления, которое привело к окружению и уничтожению группировки Паулюса.
Но не станем спешить. Я бы предпочел другую оценку — «теп- лее». Обратимся снова к приказу ГУК N 01961, в котором говорится о младшем лейтенанте, командире самоходной артиллерийской установки.
Но сначала, наверное, требуется пояснить — что это за штука, СУ-76М? Мелькнула она на фоне большой войны и исчезла вскоре после того, как война окончилась. Установка была разработана летом 1942 года на заводе N 38 в г. Киров, когда конструктор Семен Гинзбург соединил модель танка Т-70 с 76-мм пушкой от танка Т-34. Собственное орудие Т-70 — сорокапятимиллиметровая пушка — показалось слишком слабым. Назначение новой установки — «непосредственная поддержка пехоты» — требовало более мощного огня для борьбы с легкими и средними танками, разрушения дзотов… Поэтому конструкторы «позаимствовали» пушку у Т-34. Взамен лучший средний танк Второй мировой войны получил более длинное и мощное орудие калибра 81 мм, которое позволило тридцатьчетверке успешно бороться с немецкими «тиграми».
Всего за годы войны тремя танковыми заводами было выпущено 13672 самоходки этой модификации. Производство было закончено в 1945 году, а вскоре они вообще были сняты с вооружения.
Eсть в истории СУ-76 и трагические страницы. Eе первое массовое применение на Волховском фронте было признано неудачным, в том числе из-за проблем с силовой установкой. Конструктор Гинзбург был отстранен и отправлен на фронт, где вскоре и погиб. По приказу наркома танковой промышленности был объявлен конкурс «на лучший проект бронемашины этого типа». Машина была перекомпанована, силовая установка была заменена. Самоходка пошла в серию и стала самой массовой после Т-34 «боевой бронированной машиной в Красной армии».
Отметим, что от своих предшественников и других «танковых родственников» СУ-76М отличалась отсутствием поворачивающейся башни и закрытого сверху корпуса. Что позволило ее нередко называть «братской могилой для всего экипажа», которой она становилась «при попадании обычной ручной осколочной гранаты». Впрочем, историки, специализирующиеся на «танковых вопросах», отмечают «громадное преимущество» СУ-76М — в отличие от других танков. Открытое боевое отделение этой самоходки, как показали уличные бои в европейских городах, «предотвращает гибель экипажа и машины в случае попадания кумулятивного снаряда», в том числе и немецких фаустпатронов.
.Словом, у нас не так уж много вариантов, чтобы построить более или менее логичную версию боевой биографии Ивана Субботина. Стало быть, за неимением гербовой пишем на простой? Где принят вариант Сызранского танкового училища, в котором, в списке курсантов, 30 апреля 1944 года награжденных за Сталинград, нашли Субботина Ивана Петровича.
Правда, нас несколько сбивает седьмой том тюменской книги «Память», на который до сих пор ссылается администрация Скрипкинского сельского поселения Викуловского района и в котором на странице 329 утверждается, что «Субботин Иван Петрович, рядовой, 1923. погиб в 1943 г. под Курском.»
Что там случилось под Курском? Может быть, именно с этим связано отмеченное в одном из документов «легкое ранение 1943 года». Во всяком случае, мы совершенно уверены, что и в сорок третьем, и в сорок четвертом Иван Субботин был жив.
В воспоминаниях плененных немцами красноармейцев 229-й стрелковой дивизии не раз мне встречались упоминания о немецких танках, которые утюжили разбегающуюся пехоту. Гонялись даже за отдельными солдатами. Как немцы-командиры танков стояли в башенных люках и подсказывали своей пехоте, где прячутся в высоких августовских хлебах наши ребята. Может, там прятался и рядовой Субботин, которому повезло больше, чем другим, а танки так и остались в памяти?
После сталинградских и курских сражений, где танковые потери были так велики, Красной армии потребовались новые кад- ры, чтобы повести в следующие бои бронированные машины, выпущенные с конвейеров уральских и других заводов. Вот и отбирали из пехоты способных выучиться на краткосрочных — годичных! — курсах.
И забегая еще на год вперед, процитируем послужной список младшего лейтенанта Субботина.
«.В Красной армии с 1941 года. В Отечественной войне — с июня 1942 г., с 23 мая 1943 г. — Донской фронт, с 11 января 1945 г. — 2-й Украинский фронт».
Значит, к этому времени Иван Субботин окончил по сокращенному курсу — до одного года — Сызранское танковое училище, получил одну звездочку на черный танкистский погон и прибыл для дальнейшего прохождения службы в 1509-й самоходный артиллерийский полк 2-го гвардейского механизированного Никопольского корпуса. Корпус в это самое время принимал участие в завершении Балатонской стратегической оборонительной операции. Заметим, что это была последняя операция, которая имела в своем названии слово «оборонительная». Дальше были только наступательные.
Продолжение следует.