В деревню, в глушь, на Хэвлок
Иногда я думаю, что организм мне подает знаки, что такая жизнь не для меня. Что он хотел бы спокойствия и размеренности, некой буколики и даже немного георгиков. Но я свой организм не слушаю и упорно провожу отпуск не в деревне. Или в деревне, но какой-то не такой.
GET WELL SOON
Кажется, только эта белая надпись на синем бумажном пакетике и поддерживает мои силы. Ирония судьбы — впервые за несколько лет мне попался достойный экземпляр в мою домашнюю коллекцию тошнотных пакетиков*, и именно его пришлось использовать по прямому назначению. Самолет трясло, свет бил в глаза, а шторку иллюминатора опустить нельзя — мы снижаемся. Белые буквы на синем пакетике пляшут у меня перед глазами, и я представляю себе, что вот прямо сейчас помру, — наверное, это странно будет выглядеть? Нет, рано или поздно мне станет лучше, но вот когда?
Из самолета мы вышли последними, когда бригада уборщиков уже прискакала подметать салон. В зале прилета служащий жестом пригласил нас пройти к столу миграционной службы; я хотела положить голову на стол, но не решилась. Нам выдали какие-то талончики под номерами 1, 2, 3, 4. Мы первые иностранные туристы сегодня. Как мы поняли, с этими талончиками надо идти в иммиграционную службу; странно, мы читали, что все формальности улаживаются сразу в аэропорту. Охранник, видя нашу невнятность, пояснил: берите такси — сто рупий. И махнул рукой в сторону выхода. Я тащилась последней и даже сквозь вату в голове смогла оценить, как смешно мужа облепили таксисты, крича: иммигрейшен, иммигрейшен!
В машине жарко, я, наверное, сейчас умру (забегая вперед: нет). За окошком сплошная Индонезия со Шри-Ланкой: байкеры, туктукеры, козы, все бешено сигналят (кроме коз), голова сейчас лопнет, хорошо хоть желудок у меня пустой, так что я сижу тихо. Муж ушел в иммигрейшен, потом вернулся: говорит, придется идти всем, надо сфотографироваться на документы.
Иммиграционный департамент очень смешной — дядьки в очочках сидят рядком, важные. Мы сели на стульчиках напротив них. Ничего не происходит. А может, просто я выключилась в какой-то момент, заснула сидя, потому что муж потом рассказывал, как дядьки извинялись, что интернет у них плохой и потому так медленно идет выдача пермитов (иностранцам для въезда на Андаманские острова нужно специальное разрешение — пермит**). А я ничего этого не помню. В итоге нас сфоткали и распечатали листочки. У меня там такое сложное лицо… Служащий, фотографировавший меня, слегка даже улыбнулся, когда я подняла голову и разлепила веки. Понимающе, сочувственно улыбнулся. Я попросила воды (в углу комнаты стоял кулер), но оказалось, нет стакана, и женщина-секретарь побежала куда-то за стаканом для меня.
Потом мы ехали в гостиницу, а я даже на дорогу не смотрела. Запомнила только странного седого индийца, крашенного в рыжий цвет, причем не только волосы рыжие, но и борода. Рита его тоже видела, так что он мне не приснился.
Слава богу, в гостинице не оказалось ресепшна и никто не стал утомительно переписывать данные наших паспортов, а сразу повели в комнату. Юноша, встретивший нас внизу, пытался показать мне наши апартаменты, но я уже увидела кровать, легла на нее и сразу заснула.
Мигрень началась еще на отрезке Алматы — Дели: я всю дорогу читала книжку и дочитала, и хотя поспать осталось меньше часа, я все-таки заснула. Сквозь сон мне казалось, что мы уже приземлились и самолет бежит по взлетно-посадочной полосе, я приоткрывала глаза и понимала, что это не так. Вот это мучительное просыпание свозь шум самолетных двигателей и послужило причиной мигрени, а также то, что загадочным образом таблетки не оказалось под рукой, хотя я специально брала ее, как мне кажется. Вообще-то всегда беру, научена горьким опытом. Однажды вот так же в самолете меня накрыла мигрень, а у стюардесс был только анальгин, и мне принесли его на тарелочке, на белой салфеточке, но без облатки. Помню, удивилась и даже позабавилась, ведь в обычном состоянии я не стала бы глотать неизвестно что. Но мигрень отпустила; получился такой эффект плацебо наоборот.
…Хозяин гостиницы помог занести рюкзаки и предложил обращаться к нему, если нужна какая- то помощь, — поехать куда-нибудь, купить билеты. Дети сказали: спасибо, может быть, позже. И, сделав скорбное лицо, добавили: у нас мама болеет. Парень тоже сделал скорбное лицо, и уж не знаю, что подумал. Что бы он ни подумал, я это опровергла уже через два часа, когда совершенно бодрая и веселая явилась с просьбой помочь купить билеты на завтрашний паром. Мы даже написали на бумажечке свои фамилии, аж два раза (сначала Рита написала — на мой взгляд, не слишком разборчиво, и я переписала заново, сама). Но оказалось, помощь заключалась в том, чтобы вызвать нам тук-тук и объяснить водителю, куда нас доставить.
Туктукер привез нас в турагентство. Оно же пункт проката мотоциклов. Куда каждые две минуты заходил клиент, желающий оформить аренду или вернуть ключи. Ну как бы это быстро. И молоденькая служащая спокойно прерывала разговор с нами, даже не извиняясь. Очевидно, потрепанные мужчины в засаленных джинсах важнее для нее, чем мы, непонятные и ничего не понимающие иностранцы. До поездки мы читали, что индийцы считают иностранцев людьми как бы второсортными, и вот теперь сами убедились. Факт. Без обид. На самом деле мы правда непонятные и ничего не понимаем. Ну ведь девушка нам сразу сказала. Покачала головой и сказала, что на завтра есть билеты только в премиум-классе. И это будет стоить на нас четверых больше пяти тысяч рублей. Да, и что отплыть из Порт-Блэра (столица всех Андаманских островов находится на Южном Андамане) на остров Нил, как мы планировали, нельзя. Ни завтра нельзя, ни послезавтра. Потому что низкий сезон, прямые рейсы на Нил отменены. Только через Хэвлок.
Немудрено, что от таких новостей мы призадумались (девушка тем временем обслужила четверых). Во-первых, мы читали, что паромные перевозки из Порт-Блэра на острова фантастически дешевые, даже коммерческая линия «Макруз» вполне доступна по цене. Во-вторых, зачем нам премиум-салон. Да и странно: низкий сезон, туристов мало, мы пришли загодя, даже не в день отплытия, покупать билеты. Чувствуем, нас дурят. А что делать, неясно.
Хорошо еще, что мы не бронировали и не оплачивали никаких гостиниц. Так что меняем планы и берем билеты на Хэвлок.
Но это сказать или написать быстро; а так на оформление четырех билетов у нас ушло полтора часа. Муж даже вспылил. Улучив момент, когда очередной клиент сдал ключи от байка и вышел, муж выразительно посмотрел на девушку и спросил, нельзя ли побыстрее. Девушка сказала: ок. Вошел следующий мужик с ключами, и она преспокойно занялась им. Тут мы с Ритой шумно отодвинули стулья и демонстративно покинули помещение. Но вряд ли работники конторы оценили наш демарш. С их точки зрения, мы просто встали и вышли. Захотели, наверное, постоять на улице. Странные туристы.
На улице смотреть абсолютно нечего. Хотя если всмотреться, замечаешь. жизнь. Справа от будочки турагентства — шиномонтажная мастерская. Какой- то мужик подъехал, меняет колеса. Вернее, он стоит рядом, а перебортовывает колеса работник шиномонтажки. У него ручной станок типа гигантских щипцов для завивки ресниц. Подсунув скобу под колесный диск, он прыгает двумя ногами на покрышку, одновременно наваливаясь на рычаг. Диск выскакивает из покрышки. Или не выскакивает. Тяжелая работа. С другого боку от нас какая-то столовка, мужики едят, пьют чай с молоком. Вкусный! Это мы потом распробовали. Eго тут повсеместно пьют — из маленьких чашечек густой и пряный чай масала.
Мимо то и дело проносятся тук- туки, машины и автобусы, а больше ничего не происходит. Мне кажется, мы на Шри-Ланке. Именно это мне и не нравится. Я не полюбила Шри-Ланку настолько, что даже ни строчки про нее не написала. Поэтому я предпочла бы сравнивать Порт-Блэр с чем-то другим. Например, с Розо, столицей Доминики. В районе Абердин- базара похожая архитектура: двухэтажные домики, тесно прижатые друг к другу, на первом этаже какой-нибудь магазин или парикмахерская, на втором жилые комнаты. Хотя кое-где старые дома снесены, и на их место втиснуты бетонные коробки. Вот мы видели даже отель в такой коробке. Дети говорят: вот бы тут жить (имея в виду, что отель явно новый), а я говорю — представьте, как тут шумно, ведь с улицы ежесекундно доносится какофония автомобильных гудков, так уж индийцы ездят. На бортах грузовиков даже пишут: PLEASE SOUND HORN, пожалуйста, сигнальте! Я не сразу поняла смысл, а Рита мне объяснила: просто водитель ничего не видит!
Эпопея с билетами наконец закончилась (из экономии мы оплатили проезд только до Хэвлока; на Хэвлоке поди тоже билетная касса есть), мы попросили ожидавшего нас туктукера отвезти до центра, да там и распрощались с ним, хотя первоначально планировали посмотреть город. Кто ж знал, что покупка билетов на паром отнимет столько времени! Туктукер запросил триста рупий, муж предложил двести, водитель не согласился и хотел было привести аргументы (возил, ждал), но тут в нашу сторону вразвалочку направился полицейский. Водитель тоже его увидел, быстренько взял двести рупий и смотался. Он, оказывается, встал под знаком «остановка запрещена». Кто-то тут, оказывается, следит за соблюдением знаков.
В сотовой тюрьме, главной достопримечательности Порт-Блэра, по вечерам устраивается светомузыкальное шоу для туристов. В четыре часа. Но мы на него опоздали, и хорошо: не уверена, что нам бы это понравилось. Тюрьма уникальной конструкции, где корпуса расходятся лучами от главного здания и окна 693 одиночных камер (сот) расположены со смещением — так, чтобы заключенные из стоящих напротив корпусов не могли наладить визуальный контакт. Тюрьма, куда направляли всех диссидентов и политических заключенных с материка — борцов с колониальным режимом за светлое будущее и независимость Индии. Людей в основном образованных, сильных духом и гордых. Многие тут погибли. При чем тут может быть светомузыкальное шоу, даже представить не могу. Наверное, надо было посмотреть, но чего уж там: поздно.
Через дорогу от сотовой тюрьмы, в парке, — мемориал узникам. Смешные карликовые статуи, похожие на скульптуры пионеров- героев. Спускаемся с холма к морю, там еще несколько памятников: героям войны за независимость, жертвам цунами 2004 года, статуя Раджива Ганди в полный рост и еще множество разнокалиберных бюстов; последним, уже практически в темноте, я рассмотрела бюст Рабиндраната Тагора.
Завтрак в гостинице не положен, но нам его принесли как комплимент: на большой тарелке шестнадцать половинок вареных яиц и столько же сандвичей с джемом. Это было эффектно, особенно яйца. Правда, вырубилось электричество, и пришлось делить на четверых два стакана чая, что успели вскипятить. Без электричества остановились и потолочные вентиляторы, сразу стало душно, и к девяти часам, когда пришла пора освобождать комнату, мы все были мокрые как мыши.
Однако паром у нас в половине второго. Оставив вещи в гостинице, едем на тук-туке в Чатам, где сохранился и работает старейший в Азии лесоперерабатывающий завод. Дети были поражены, что мы потащили их на лесопилку, и даже немного поглумились над нами, а нам понравилось. Замшелая узкоколейка, большие щелястые амбары под высокой крышей с коньком, кругом пиломатериал. Все мокрое, потому что с утра уже был ливень. Сейчас вообще сезон дождей. Мы прошли насквозь и вышли к зданию департамента лесного комплекса (или как он тут называется), а потом поднялись по дорожке на холм и там обнаружили японский бункер, оставшийся с последней войны (с 1942 по 1945 год на Андаманах хозяйничали японцы). Только мы сунулись туда, вдруг все вокруг загудело, как будто кто-то включил воздушную тревогу. Прямо страшно стало. Ну мало ли что. Хотя мы как раз в бункере. У меня, правда, мелькнуло подозрение, что это звуковая инсталляция вроде тех, что бывают в музеях. Например, в музее Амундсена в Осло спускаешься в трюм корабля, на котором знаменитый норвежец шел к Северному полюсу («Фрам» он называется), и слышишь лай собак.
А муж подумал про цунами.
А оказалось, это на лесопилке такой сигнал к обеденному перерыву. И все рабочие побежали пить чай и кофе. И мы тоже побежали в местный кафетерий, встали в очередь и выпили за 20 рупий два микростаканчика молочного чая масала. В едином, так сказать, порыве.
Продолжение следует.
*по-английски они так и называются — air sickness bags.
**уже не нужно, вскоре после нашего возвращения пермиты отменили, развивают туризм.
ФОТО АВТОРА
***
фото: Вид из окна гостиницы в Порт-Блэре;В районе Абердин-базара утром довольно спокойно, не то что вечером;На старейшей в Азии Чатамской лесопилке режут на доски деревья экзотических пород;Сотовая тюрьма — теперь национальный памятник — в 2006 году отметила столетие;Статуя Раджива Ганди в Порт-Блэре стоит на воде недалеко от пристани.