Что требуется после ЕГЭ? Реанимация
Проблемы единого государственного экзамена чаше всего обсуждают с точки зрения школьников и их учителей. А ведь есть третья сторона — педагоги вузов. Именно к ним идут дети, теперь уже с начальных классов знающие: главное в школе — научиться не математике или литературе, а сдаче тестов.
О EГЭ я говорю с талантливыми и опытными педагогами Мариной Жабровец, профессором, кандидатом педагогических наук, заслуженным работником культуры РФ, и Олегом Даниловым, профессором, доктором технических наук, заслуженным деятелем науки.
Оба собеседника признаются: EГЭ им не нравится. Впрочем, Олег Данилов призывает меня вернуться к истокам и вспомнить, с чего все начиналось и зачем появился этот экзамен.
Олег Данилов: До EГЭ проблемы тоже были. В школах оценка производилась достаточно субъективно. Как сравнивать деревушку в южной республике и московский лицей? В южных республиках другая ментальность, там очень развита семейственность. Отношение взрослых к детям такое, что они в любом случае должны получить пятерки по всем предметам. Но и в вузах на вступительных экзаменах ставили субъективные оценки. Значит, нужно было что-то делать. Решили рассмотреть опыт западных стран. Оценили, что тестовая система там отвечает требованиям современности, взяли и наложили ее на наши реалии. Прямо накладывать ментальность тех людей на нас оказалось, вероятно, решением неправильным. Но государство придумывает, а люди приспосабливаются. Стали репетировать под EГЭ, учиться нажимать нужные кнопочки, где-то появляется и элемент коррупции — то базу данных продали, то списали. Снова нужно что-то менять. Хотя у EГЭ есть и плюсы — возможность попасть в любой вуз, подать документы сразу на несколько специальностей, идеологи EГЭ открыто говорят, что система стала объективнее, но не стала совершеннее. То есть нужно еще подумать. Особенно по гуманитарным дисциплинам.
Возможно, именно для гуманитарных дисциплин тест — наименее подходящая форма проверки знаний. По мнению Марины Жабровец, система EГЭ «не только не эффективна, но и разрушительна».
Марина Жабровец: Могу судить об этом, так как экзаменую абитуриентов в течение нескольких десятилетий. Абитуриенты последнего десятилетия в большинстве своем не знают элементарного, не любят читать, крайне слабо умеют выражать мысли и чувства, аргументировать, анализировать, сравнивать. Их лексикон беден. Eсли абитуриенты-заочники радуют хоть изредка, то нынешние абитуриенты- очники вызывают сострадание и предощущение тяжелого труда, который потребуется для их реанимации. И не факт, что она случится, зачастую приходится расставаться с некоторыми студентами на первом-втором курсах. Проблема в том, что EГЭ не предполагает обмена идеями, впечатлениями, энергией. В этом экзамене даже нет возможности блеснуть эрудицией, красноречием, вступить в дискуссию, выразить индивидуальное отношение, отстоять собственное мнение. Думаю, даже в физико-математических вузах эти качества будущим специалистам очень пригодились бы, не говоря уже о так называемых творческих вузах. Однако средняя школа, страдающая от множества проблем, вынужденно прогибается еще и под EГЭ. Нужно готовить детей по усредненной программе именно к этому усредненному экзамену, а не к тому, что потребуют от них за пределами школы. Современная жизнь ждет от них творческой индивидуальности, но творческое мышление и EГЭ несовместимы… Вот вам и тупик.
Могу привести и наглядный пример странности EГЭ. Сын моей очень умной и творческой подруги (повезло мальчику с мамой!) недобрал очень значимые для него баллы по любимой им истории, потому что не признал на егэшных картинках, кстати, очень плохого качества, какую-то церквушку у речки. А еще не узнал партизана и поэта Дениса Давыдова, стихи которого любит и знает наизусть. Вот вам и критерии EГЭ. Это лишь один пример, а вообще их много.
Олег Данилов, в свою очередь, считает, что портрет абитуриента технических специальностей не слишком изменился. Как было до EГЭ, так и теперь степень подготовки абитуриентов волнообразна. В один год приходят сильные студенты, во второй — слабые. Объяснить этот феномен сложно, но он есть. В то же время и для технических специальностей, по мнению профессора, система оценки абитуриентов могла бы быть совершеннее — рынку необходимы уникальные специалисты, а потому нужно научиться выявлять уникальность детей.
Олег Данилов: Надо определить не только уровень профессиональных знаний, но и ряд психологических факторов. Креативен ли поступающий? Пассивен или активен? Родители навязали ему специальность или он действительно горит этой профессией? Мы придумали входной контроль: IТ-квест, где в рамках игрового сценария студент отвечает на вопросы, а искусственный интеллект формирует его психологический портрет и определяет уровень компетенций. Такой квест может помочь определить, к чему предрасположен студент, какая специальность ему больше подходит, и даже выработать индивидуальную траекторию обучения. Более того, с помощью него можно отслеживать прогресс студента в процессе обучения в вузе, как психологический, так и образовательный. Ведь сейчас много говорят о том, что нужны уникальные специалисты, обладающие как профессиональными знаниями, так и «мягкими навыками». При этом EГЭ исключил все, что связано с эмоциональным и психологическим развитием человека. Я считаю, было бы интересно дополнить EГЭ по техническим дисциплинам таким искусственным интеллектом. А вот в гуманитарных дисциплинах еще сложнее, возможно, там не обойтись без дополнительного собеседования с человеком.
Как объясняет Олег Федорович, вопросы и задачки квеста нельзя зазубрить — они неочевидны. Искусственный интеллект поможет студентам анализировать свои слабые и сильные места. И уже скоро будет работать в ТИУ. Дополнительно он подключен к базе данных онлайн-курсов и сможет подсказать студенту, не только чему ему стоит поучиться, но и где это можно сделать. В общем, по-своему поможет реанимироваться после EГЭ.