Рецепт на все случаи жизни
Карел Чапек. Средство Макропулуса. Государственное издательство художественной литературы, 1958.
Сам автор назвал свою пьесу «образцом бесперспективного пессимизма». Удивительно. Ведь речь в его произведении идет о создании эликсира вечной молодости. Об этой давней мечте человечества. Об идеале, к которому люди всегда стремились. Это как выиграть миллион — все проблемы решаются вмиг. И делать ничего не надо. На ком лучше всего испытать такое средство? Конечно, на женщине.
В предисловии Чапек пишет, что толчком к написанию произведения для него стали теория профессора Мечникова о старении как самоинтоксикации организма и книга Бернарда Шоу «Назад к Мафусаилу», в которой говорится о возможности жить несколько сотен лет как об идеальном состоянии человечества. Чапек называет Шоу оптимистом. Но и оптимизм, размышляет автор, бывает разным: «один, отворачиваясь от дурного и мрачного, устремляется к идеальному, хоть и призрачному; другой даже в плохом ищет крохи добра». Тогда пессимист в идеалы и в добро не верит?
— Настоящий пессимист — тот, кто сидит, сложа руки, — размышляет автор. — Кассандра, например, была пессимисткой, потому что ничего не делала. Она не была бы ею, если бы сражалась за Трою.
Вот такое необычное предисловие. Философские рассуждения о душе, любви, познании, о быстротечности жизни Чапек вкладывает и в уста своих героев. Например, архивариус Витек утверждает, что «шестьдесят лет — это рабство! Это слабость!», и призывает к «новому сотворению человека», когда не будет войн, отвратительной борьбы за существование, страха и эгоизма. Каждый человек станет благородным, независимым, совершенным. Что для этого необходимо? Жить триста лет. Вот только оказывается, что растянутое во времени совершенство счастья не приносит. И вообще, как и кому продлевать жизнь? Всем? Избранным — сильным, вожакам, магнатам? Оптом? В розницу? Так и до торговли жизнью можно дойти. Какие уж тут идеалы.
В советских театральных и экранных постановках «Средства Макропулуса» многие рассуждения главных героев опущены. Думаю, не только для краткости. Слишком они резкие. В полном своем издании пьеса становится манифестом. Но призывающим не свергать, а любить. Дорожить не тем, что приносит удовольствие, а тем, во что можно верить.