Когда дива было много
Артем Фирсов, известный ведущий телевизионных программ и праздников, рассказывает о детстве и о взаимоотношениях с братом.
— Мой папа был инженером. Он попал в страшную аварию за два года до нашего с Костяном рождения. По дороге в Боровое папа остановился помочь мужичку с мотоциклом. Мужичок сказал, что мотоцикл не заводится, что- то поломалось. Папа начал чинить мотоцикл с этим дядькой, а тем временем в них въехал пьяный водитель. Мужичок успел отбежать, а папа нет. Папу собирали по кусочкам. Год с небольшим он провел в гипсе. Папа был сломан, хотел, чтобы мама его покинула, прогонял ее. Они тогда просто дружили. Но мама переехала из Челябинска в Тюмень и ухаживала за ним. Общими усилиями папу вытащили с того света…
Когда мама забеременела, папа уже выбрался из всех гипсовых оков, в роддом приходил на костылях и узнавал, как там мама, не родила ли. В один прекрасный день ему сказали: «А, Фирсов, радуйтесь, у вас родился сын». Все нам рассказывали эту историю по-разному: кто-то говорит, что папа сразу бросил костыли, кто-то — поставил их у двери и начал прыгать от радости, кричать в окно: «Людочка, как там наш мальчик?» А сотрудница роддома говорит, что не один мальчик родился, а два — близнецы. И тогда папа (в этом все сходятся) взял костыли, сказал, что раз два мальчика, значит, костыли уходят в историю. Он оставил их в урне. Домой поскакал на одной ноге. Мы росли и видели в нем не переломанного инвалида, а спортсмена. С ролью отца справлялся на сто процентов.
Мы с братом родились 30 апреля 1971 года.
Наше детство прошло в доме на Энергетиков, 62а. Мы жили в пансионате общажного типа. Комната семь квадратных метров, а нас четверо. Это было маленькое уютное жилище, в котором половину свободного пространства занимали мамины книги.
Мама была педагогом, литератором и филологом. Когда мы с Костей были маленькими, то она устроилась на работу в библиотеку. В библиотеке было удобно работать, четкий график, не нужно задерживаться. Мы с братом проводили в библиотеке много времени. Там же интересно, там столько книг! Ни у кого не было такой свободы в выборе книг, как у нас. На день рождения мама регулярно дарила по стопочке книг. Стопка эта называлась «Для каждого», в ней было по 1520 книг. На двоих получали 40 книг за раз, это же вообще что- то невероятное.
Сначала мы с Костей изучали истории через картинки. А потом переключились на тексты. Вдохновившись книгами Александра Волкова, я, Костя и наш товарищ Ваня Ишимцев самостоятельно написали продолжение истории Элли, Тотошки, Страшилы. Эта рукопись даже где-то сохранилась.
Скажу честно, у меня не было любимых книг. Это всегда были сезоны: зимой — фантастика, летом — приключения. Я не любил школьную литературу, заставлял себя ее читать. Мне было интересно поговорить с кем-то из старших о прочитанных произведениях. У нас дома всегда было много народа: мама дополнительно занималась русским языком с ребятами, отличников вела к золотым медалям, а двоечникам помогала хоть как-то закончить учебный год. Поэтому обед всегда готовила на компанию. Это всегда была десятилитровая кастрюля, в которой мясо появлялось далеко не часто. Но капустка, приготовленная с любовью, была. На маминых овощных супах жили от души!
Было у нас в детстве понятие «волшебные бутылочки». Волшебные бутылочки — это обязанность сдавать пустую стеклотару в обмен на молоко, кефир, простоквашу. Как-то раз Костя, нам, наверное, лет по шесть было, мы еще в школу не ходили, собрал все, что было в доме, как он утащил, не знаю, но принес обратно 15 бутылок кефира. Мама спрашивала: «Господи, как же ты дотащил, Костенька, эти бутылки до дома? Зачем нам столько кефира?» А Костя ответил, что соседям пригодится. И вот эта мысль, что нужно помогать людям, живет до сих пор.
Я тогда был домашним вратарем: открывал ворота всем маминым ученикам и говорил, чем они будут заниматься, пока мама занята. Я не ходил гулять на улицу, это не вызывало никакого интереса. А к Костяну приходили девочки, спрашивали, выйдет ли он погулять. Я кричал на весь дом: «Костян, иди, твои женщины пришли!» Эта толпа девчонок всегда радостно верещала, что Костя согласился погулять.
Костя всегда был смелее меня, а я рос робким мальчиком. Это сейчас никто не верит, что Артем Фирсов стеснялся, но так оно было на самом деле.
Вспоминаю, как я любовался своим братом в пионерских лагерях. Родители нас отправляли на две смены. Мальчики в отряде знакомились, разбирали бумажки, у кого какая-то девчонка будет. Костян это дело игнорировал, говорил всем: «А смысл? Через три дня все равно все лучшие мои будут. А вы можете выбирать». Первая дискотека, танцы, мальчики все зажатые. На танцпол выходит Костя, а я смотрел на брата, и если он давал сигнал «пойдем», то я шел танцевать, понимал, что ему нужна моя поддержка. Но он мог потанцевать со всеми. К концу смены у меня было много новых подруг, потому что кто, если не я, будет успокаивать обиженных девчонок?
Мы были счастливыми детьми. Вокруг нас всегда был какой-то праздник и хорошее настроение. Помню, тогда были романтические фильмы типа «Дети капитана Гранта» и «Остров сокровищ». После «Острова сокровищ» все советские дети делали ружья из каких-то трубок и лыжных палок. У нас лыжных палок было столько, что ничего страшного не происходило, если две уходили на ружья. Папа просто лыжным спортом занимался. Папа всегда содействовал нашему творчеству. «Что-то надо сделать? Пистолетики? Давайте!», — говорил он, а потом сидел и пилил с нами. Когда из пистолета попадало брату в глаз, мы оба плакали. Это всегда сильное потрясение, когда родному человеку больно. Во дворе стояли качели, на которых я качался, мой брательник стрелял. Стрела попадала в сидушку. Я стрелу вырывал, на следующий ход кидал Косте, он ловко ловил в воздухе и бросал обратно. Так продолжалось, пока в мою ляжку не попала стрела. Я вылетел с качели, упал, сразу же свело ногу, стрела там внутри. Когда я перекрутился, то увидел бледно-зеленое лицо брата. Я-то не успел испугаться, не понял, что произошло, а он все видел и чувствовал, для него время, видимо, растянулось. Он подошел, не мог ко мне даже прикоснуться. Eму было так больно, у меня слезы из глаз сами по себе полились. Одним движением руки я вытащил сантиметра три этой стрелы, кровь. Я просто пальцем ранку закрыл и крикнул: «Что ты стоишь-то? Дуй за подорожником».
В общем, мое детство было разнообразным, счастливым, несытым, творческим, удивительным, спортивным и любвеобильным. И совсем не таким, как у наших детей.
ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА
***
фото: Братья Фирсовы (на первом плане Костя, сзади Артем).