Самое лучшее— оставаться собой
В честь выхода пятитысячного номера «Тюменского курьера» ее главный редактор Рафаэль Гольдберг дал интервью корреспондентам. А уж они не упустили случая.
Оксана: Бывает, перед важным интервью снится, что что-то произошло и интервью отменилось. Утром просыпаешься и понимаешь, что это был всего лишь страшный сон. А что такое страшный сон главного редактора городской газеты «Тюменский курьер»?
— Это многоплановый сон. Например, снится, что на первой полосе в центральном заголовке — грамматическая ошибка. Или что перед версткой нашей главной, первой полосы выясняется, что не хватает информации для ее заполнения. Или ты сам написал колонку и вдруг засомневался: правильно ты написал или нет. И как на твою ошибку среагируют… Про любой фрагмент газетной полосы главный редактор может увидеть страшный сон, и этот сон может оказаться явью.
Настя: И оказывался?
— Одно из моих любимых присловий: «Нам всегда по-хорошему мало». Редактор всегда недоволен. Эта такая должность, на которой приходится думать, что можно было бы сделать лучше, быстрее, как можно было успеть еще что-то спросить. Тысяча вариантов.
Больше половины моей журналистской работы я был не редактором, а корреспондентом, зав. отделом, ответственным секретарем… И был надо мной кто-то, кто отвечает за все. И это было замечательное время. Тогда я был совершенно свободен, сам выбирал темы, а все проблемы были только на листе белой бумаги. И я знал: с тем, что зависит лично от меня, я постараюсь справиться. Но когда на моем столе сходятся усилия двух десятков разных человек — это задача потруднее. Об этом хорошо сказано в записных книжках Ильи Ильфа: у одного такой характер, у другого — такой, а у третьего заболел живот, у четвертого не сработал диктофон… и все это сходится в одной и той же точке. И я себе в эти моменты не завидую.
Но однажды меня спросили, почему я захотел стать редактором? Потому что устал объяснять другим редакторам, почему что-то написал так, а не иначе. И подумал: если хочешь не быть зависимым от вкусов и пристрастий других, становись редактором.
Вероника: Недавно кто-то из читателей сказал: «Ну-у, вы же газета городской администрации…» Газета городской администрации или городская газета? В чем разница?
— Когда у нас еще ни одного номера не вышло, тюменский юрист Анатолий Быков напечатал в «Тюменской правде» заметку: «Нужна ли городу газетка-апологетка?» Неплохо, да? И все время я старался, чтобы мы не были апологетами. Союзниками — да. Апологетами — нет. Но это тезис. А практика гораздо сложнее. И получалось по-разному. Я убежден: если жители города знают, почему строится и высаживается, почему не строится и не высаживается, то понимания между властью и городом гораздо больше, а конфликтов гораздо меньше. От наличия или недостатка информации очень многое зависит. Закрытых тем не должно быть. Когда ситуацию объясняют, человек ее лучше понимает. Мы — городская газета. Мы — партнеры с городской администрацией, такая у нас форма собственности для работы на читателя. Но многое зависит и от того, насколько мы уверены в том, о чем пишем. И это уже проблема пишущего, с него все начинается.
Костя: Почему мы ограничиваем себя только городом, а то, что творится за его пределами, в районе, в области или, может быть, даже в стране, — это нас не касается?
— Потому что мы городская газета. Когда ты просыпаешься утром, ты сразу думаешь о том, что произошло в Бейруте или в Австралии? Нет, ты слышишь стук собственного сердца и понимаешь, что все нормально, можно посмотреть на что-то еще… Город — наш ближайший мир. Разве все городские темы мы уже исчерпали? Обо всем рассказали? Тюмень — огромный, развивающийся город со своими проблемами. Это предмет нашего исследования. Город нам ближе всего. Мы сами и есть город. Мы пишем о себе самих в том числе.
Ирина: Через редакцию прошли многие тюменские журналисты, очень разные. И сейчас коллектив состоит из непохожих людей. Eсть какой-то принцип, по которому вы понимаете, что этот человек будет работать в «Тюменском курьере», он — «курьерец»? Какие качества это определяют?
— Я хотел бы, чтобы в редакции работали люди, которые любят журналистику, которые любят писать. «Курьерец», как вы сказали, — это человек, которому все происходящее интересно. Который быстро может собраться и помчаться туда, где что-то происходит, это очень мобильный человек. Я очень хорошо вспоминаю многих работавших в «Курьере»: Леру Кабакову, Наташу Самойлик, Сергея Киселева, Сергея Русанова, Таню Савченко с ее криминальными заметками, под которыми она подписывалась как Ксения Вальтер… Лену Кох, которая стала кандидатом наук и преподавателем… Фотокорреспондента Викторию Ющенко. Это люди, которые умели работать с фактом, очень быстрые и точные в слове… Кроме того, корреспондент «Курьера» — это критически мыслящий человек, в том числе и когда это касается его самого…
Вероника: Многие журналисты, начинавшие карьеру в «Курьере», до сих пор считают его своей школой. Можете ли вы дать универсальный совет молодым, которые еще учатся на журфаке?
— Совет, который я сам позаимствовал у Юлиана Семенова: любопытство — это основное качество журналиста. Работать — очень интересно. Наша работа соткана из интереса. И если тебе самому неинтересно, то читателю и подавно. Интерес — это огонь или те пылающие угли, которые ты несешь от себя к читателю.
Костя: Когда вы готовились к выпуску первого номера, осознавали ли вы, что через 27лет, когда будет совсем другая эпоха, когда многое изменится, вы будете делать 5000-й выпуск?
— Я не знал тогда, что проживу так долго. Да и время было непростое — октябрь 1993 года. Тогда мало кто знал, что случится уже завтра. Но… делай что должен… Вот и делаю. Трудно загадывать наперед в газетном деле, но, как написал мой покойный друг журналист Юра Калещук, «предполагаем жить». Когда мы начинали газету, мы предполагали, что будем жить. Надо верить в жизнь.
Вероника: За 27лет вы общались со многими людьми, брали интервью у интересных собеседников, можно ли вспомнить, назвать, какие встречи из этого количества были для вас самыми важными и ценными?
— Трудно ответить на этот вопрос. И я не знаю, можно ли вообще на него ответить… Самое интересное интервью? С конструктором Останкинской телебашни? Или с хирургом, который придумал, как пересаживать сердце? Или со случайно встреченным в Чикаго человеком, который был переводчиком на Нюрнбергском процессе? Или со священником, который собрал тюменские колокола, которые «работали» на маяках на Дальнем Востоке, и вернул их в Тюмень? Но есть такое правило: самый интересный собеседник тот, с кем ты беседуешь сейчас.
Костя: За эти 27 лет какое событие, что вы освещали, было самым важным, эпохальным, запоминающимся для вас?
— Я люблю сам процесс. В журналистике процесс — интересная, захватывающая штука. Приходим на работу утром — ничего еще для газеты нет: четыре пустых папки- «кармана» в компьютере, четыре пустых полосы у дизайнера. А вечером — все они заполнены, построены, исправлены, и газета выходит. Это чудо, которое совершается каждый день. Или три раза в неделю. Процесс рождения газеты, ее формирования — все интересно. Как поставить на полосу материал, какой к нему придумать заголовок. Этот процесс замечателен, и мне он не надоел.
Вероника: Сейчас многие считают: электронные, цифровые СМИ рано или поздно заменят печатные. Вы верите в это?
— На этот вопрос я всегда отвечаю: зайдите через 500 лет — поговорим. Потому что газетам уже полтысячи лет. Их не раз уже хоронили. Появилось радио — все начали твердить, что теперь никаких бумажных газет не нужно. Жизнь сурова и избирательна. Сколько модных явлений и течений уже было и на вашей памяти! Помните пейджеры? Где они сейчас? Вы еще успеете на своем веку столько раз переменить всю технику и свой интерес к ней. Мы еще не знаем, как переживут техническую революцию или активность солнца все наши электронные архивы. А бумага живет. У меня дома лежат книги, которые напечатаны в 1888 году. Так что я надеюсь…
Настя: Пишете ли вы мемуары и готовы ли вы их уже издать?
— Сказать, что я не пишу мемуаров, было бы враньем. Сказать, что я их пишу, тоже было бы преувеличением. А разве не становится мемуарами вчерашний номер газеты, который лег в подшивку? Но темой моих будущих или возможных мемуаров я часто манипулирую. Могу сказать тому, кто ведет себя не совсем корректно: «Зачем вы так? Я ведь еще не закончил писать свои мемуары». И часто конфликт на этом исчерпан. Можно ли отнести к мемуарам мои книжки «Я — ваш корреспондент» и «Кошка по имени Гласность»? Скорее, это отчет о проделанной работе.
Костя: Иногда кажется, что вы совсем не умеете отдыхать. Все люди любят отпуск, менять обстановку, но вы, мне кажется, ни разу еще не отдыхали больше одной недели. Да и то даже в это время приходили в редакцию.
— Спасибо. Я с удовольствием пойду в отпуск. У меня, наверное, накопилось дней сто неиспользованного отпуска… Наверное, это наследственность. Моя мать работала учителем в школе до 75 лет. Мой брат работал диспетчером «Свердловэнерго» чуть ли не до 90 лет. Мне интересно работать, но… Но я подумаю об отпуске, постараюсь выкроить себе больше отдыха.
Вероника: Когда газета начиналась — об этом недавно вспоминал в интервью Степан Киричук, — корреспонденты часто писали, что в городе много грязи: «Как будто кроме грязи ничего и нет». Сейчас грязи стало поменьше. Какую основную проблему вы видите в городе сейчас?
— Сейчас главное, на мой взгляд, взаимоотношение городских властей и граждан. И те, и другие не очень понимают друг друга. Каждый апологетизирует себя. Eсть традиционная российская привычка — не любить начальников. А руководство, в свою очередь, опасается «этого буйного, непредсказуемого» населения. Хотелось бы, чтобы эти две стороны одного городского организма действовали в согласии друг с другом, как, например, голова с руками. Этого очень не хватает. Мне понравилось, когда на прошлой неделе на встрече Руслан Кухарук сказал: «Мы должны больше рассказывать о том, что собираемся в городе делать». Это касается в том числе и вырубки деревьев.
Костя: А вы помните другие «круглые» номера — 1000-й, 2000-й, 3000-й?
— Хорошо, что я помню первый.
Денис: Какой для вас может быть идеальный номер «Тюменского курьера»? Для редактора и для читателя эти идеальные номера чем-то различались бы или нет?
— Не знаю, должен ли быть вообще идеальный номер. Во-первых, номер оценивает читатель. Во-вторых, идеальный, с точки зрения редактора, не значит — стерильный, иначе он будет скучным. Но идеальный номер, это, конечно же, тот, в котором нет ошибок, который вышел вовремя, где освещены все имевшие место события и нам никто из коллег, из электронных или бумажных СМИ, не вставит «фитиль». Это старая газетная формула.
Денис: И много ли таких фитилей было?
— Помню, как меня однажды повеселила Лариса Вохмина, редактор газеты «Тюменская правда». Она на своей летучке сказала: «Почему я должна узнавать новости из «Тюменского курьера?»
Вероника: Как вы относитесь к такому понятию, как тираж газеты? Почему он у «Тюменского курьера» не увеличивается?
— В «Тюменской правде» в 1988 году тираж был 202 тысячи экземпляров. С тех пор количество СМИ, особенно с приходом электронных, резко выросло. Представьте, сколько нас, средств массовой информации, толчется на пятачке, который мы называем Тюмень или Тюменская область. И каждый хочет что-нибудь откусить, найти место под солнцем и заработать на кусок хлеба с маслом. Рынок реализации печатных изданий устроен таким образом, что те, которые продают газету, забирают себе большую часть ее стоимости, большую, чем получаем мы, ее создающие. И получается, что самое выгодное для нас — раздать газету бесплатно. У нас есть два важных момента — создать газету и сделать так, чтобы ее прочитали. Eсли ее прочитали, значит, мы кому-то нужны.
Настя: Ориентировались ли вы на какое-то издание, когда создавали «Тюменский курьер»?
— В советское время газеты начинали читать с последней страницы. Все новости были там. А мы решили сделать такую газету, которую будут читать с первой полосы. Такой она и получилась.
Денис: Может ли быть «Тюменский курьер» сегодня интересен молодежи? Не обидно ли вам слышать мнение, что он — газета для пенсионеров?
— Разве быть пенсионером обидно? Вы тоже им когда-нибудь станете, если проработаете достаточно много лет. Это активная и, с точки зрения общественной жизни, думающая часть населения. А если серьезно, то наша газета меньше всего пишет о пенсионерах и для пенсионеров. Можно делать газету и только для молодежи, но вопрос, будет ли она читать бумажный вариант. Возможно, чтение в таком варианте требует известной взрослости, что ли. Ученые считают, что ум человека читающего устроен иначе, чем мозг того, кто пролистывает электронные новости…
Алина: Опишите нашего читателя.
— Наш читатель — разный. И наша задача понять, что нас соединяет с этим разным человеком. Мы должны проявлять себя как журналисты в разных темах, быть разными, чтобы нас хотели читать разные люди. Для этого нам надо развиваться самим, чтобы мы тоже были интересны.
Алиса: Часто писатели спорили: «Язык управляет писателем или писатель управляет языком?» Вы бы как ответили на этот вопрос?
— Я думаю, что это встречный процесс.
Инна: Может ли газета быть модной?
— Думаю, что самое лучшее — всегда, как говорил Андерсен, оставаться самими собой. Средств массовой информации на всех хватит.
Оксана: Вам никогда не хотелось бросить газету и уйти из журналистики?
— Газету хотелось бросить каждый день, а уйти из журналистики — нет, она мне очень нравится, считаю, что это лучшая профессия.
Вопросы задавали Оксана Корнеенкова, Вероника Шапиро, Константин Лубин, Инна Горбунова, Алиса Вернер, Денис Моргунова, Анастасия Богданова, Алина Батталова, Ирина Ильина, Оксана Чечета.
ФОТО ИЗ АРХИВА РEДАКЦИИ
***
фото: Редакция «Курьера» высаживает сосны на месте лесных пожаров в 2008 году.