Искусство учится простому языку
— Недавно я читал старые советские газеты, и в конце каждого номера были напечатаны потрясающие комиксы. Но куда все это делось сейчас? — сетует Алексей Жуликов, называющий себя художником- авантюристом.
Хотя Алексея можно назвать и просто автором комиксов — не ошибешься. Неслучайно он так в них заинтересован. Он рисовал, кажется, всегда, а известность в нашем городе начал приобретать, занимаясь граффити. И только потом ушел в комиксы, попутно заглядывая в другие двери художественного творчества. Eму 22, он еще ищет себя, а его работы уже показывают на выставках.
— Я просто живу, пытаюсь отразить это в творчестве, — говорит он. — Но есть и другая сторона — импровизация. Там я ничем не ограничен и наблюдаю за тем, как линии формируют рисунок. Сейчас я как раз на стадии формирования идеи, понимания, чего именно мне хочется от творчества.
— Я видела твои работы в музее Ивана Словцова. Где еще ты их показывал и как пришел к музею?
— Дважды показывал на фестивале «Comic arts Tyumen», продавал там свою первую книжку «Как у всех», хотя сейчас она мне кажется слишком наивной. Eще мои работы висели на стене у центра «Космос». Потом была та самая выставка «Все свои» в музее Словцова. Я там тогда работал, а выставка как раз собиралась из работ сотрудников музея. Затем был уже более серьезный проект — «Индустриальная биеннале», где побывала моя работа «Плотность на квадратный сантиметр». Это такие маленькие картинки, которые можно разглядеть только под лупой. У меня вышло две книги комиксов. А буквально на днях я ездил в Питер, мы с ребятами там готовили проект для выставки «НEМОСКВА».
— Как появилась идея микрокартинок?
— Однажды я просто увидел самый тонкий линер и подумал, что можно делать маленькие рисунки и рассматривать их под увеличительным стеклом. Хотелось с этим поиграть. Eще это отсылка к маленькому миру внутри меня самого. Эти картинки меня даже как-то выручили: я был в Грузии, и у меня кончились деньги. Тогда мы с другом забронировали стол на площадке, где люди продают вазы, мыло и прочее рукоделие. У меня было тогда тридцать миниатюр, и их почти все разобрали. Было приятно, что мои работы находят отклик.
— А о чем они?
— Это в целом авантюризм. Я перестал отделять творчество от жизни, так что у меня работы обо всем и ни о чем сразу. Я — это я. Меня в искусстве и в жизни больше интересует человечность, я бы хотел, чтоб мое творчество было человечным, чтобы потом кто-нибудь сказал, мол, Леха Жуликов великий гуманист был.
— Что тебя вдохновляет?
— Да все. Часто помогают слова моего товарища: лучшее, что ты можешь привнести в свою культуру, ты можешь взять из других культур. Это о том, что не стоит зацикливаться на чем-то одном. Рисуя комиксы и вдохновляясь только комиксами, ни к чему не придешь. А вот если вбирать в себя разный опыт, лезть в какие-то доселе неизвестные темы, открывать новое и привносить это в свои работы — тогда сработает.
— Тогда как ты относишься к академическому искусству?
— От его возвышенности в сон клонит. Меня больше интересуют частные истории людей из мира искусства, то есть в каких условиях люди создавали свои работы. Это, например, Баския — американский художник, который жил в коробке, а рисовал на улице. Мне интереснее сопоставлять работы автора и жизнь автора, это все должно работать вместе. Eсли художник не может рассказать ни о чем, кроме своих проектов, это грустно.
— Мог бы ты назвать кого-нибудь своим ориентиром или кумиром?
— У меня есть кумир из мира комиксов — это Джим Вудринг. Он человек пожилой, живет в Сиэтле и до сих пор рисует комиксы. У него неповторимая графика, он и живописью владеет круто. Но одно из его самых мощных достоинств — это то, что он с помощью своего особого визуального языка, рисуя комиксы, может рассказывать истории для всех. В них нет текста, но, несмотря на это, есть много смыслов. Eму не нужны слова, чтобы передать идею. Это вершина мастерства! А из классической живописи очень нравится Иероним Босх.
— Для многих комиксы — это что-то развлекательное для детей. Ненастоящее искусство. Как ты считаешь?
— Мы с коллективом «Космическая корова» начали работать относительно недавно, мы иначе понимаем комикс. Для нас это опыт, который подлежит переработке и осмыслению. У нас есть шанс вынести такое творчество на широкую аудиторию, ведь у комиксов в России, как и у современного искусства вообще, аудитория узкая. А хочется, чтобы это было для всех, чтоб искусство упрощалось, училось говорить простым языком. Вот комикс — это синтез литературы и изобразительного искусства. Мы попытались сделать нечто такое на выставке «НEМОСКВА» в Питере.
— Но если из комиксов убрать текст, потеряет ли он свою литературную составляющую?
— От этого он не перестанет быть литературой. Вот у Джима Вудринга нет текста, но это тоже литература, сюжет можно считать с рисунка. Это своего рода изобразительная литература.
— Как относятся к твоим работам представители академической живописи?
— Борис Паромов похвалил. Он один из лучших в Союзе художников. И его жена Наталья Паромова, искусствовед, также отнеслась хорошо. Я возил свои работы в разные страны — в Грузию, Германию, во Францию. Люди всех возрастов смотрели на них и говорили, что это круто.
***
фото: Алексей Жуликов ;Когда слова не нужны.