Глава седьмая от Матфея
Ученые утверждают, что нашему мозгу достаточно потратить семь секунд, чтобы дать оценку незнакомому человеку. Семь секунд, чтобы вынести суждение: кто он, чем занимается, может ли стать нашим другом или этому неприятному типу лучше держаться подальше.
Представьте, десятки людей каждый день выносят нам вердикт, не потратив на это даже минуты. Как-то обидно. А ведь от вердикта окружающих иногда зависит многое. О том, как нашим суждениям подчинены люди, страны и даже смерть, говорили на этих выходных.
Трудно быть богом
Театр «Фабрика» из Eкатеринбурга привез в Тюмень иммерсивный спектакль «Четвертый». Eго в субботу показали в «Космосе».
Четвертым героем постановки становится случайный зритель. Под его креслом обнаруживается письмо режиссера Ульяны Гицаревой, где она объявляет правила игры на следующий час.
Никто из зрителей не может выйти из зала до конца постановки. Все должны отключить телефоны. А избранному зрителю предстоит быть… богом. Богом из машины. Персонажем, который должен разрешать конфликты, расставлять оценки и управлять героями, когда они заходят в тупик.
Атмосферу спектакля будто придумал Жан-Поль Сартр с его пьесой «За закрытыми дверями». На черной сцене нет декораций — только несколько стульев и трое персонажей, запертых друг с другом. Молодой мужчина, блондин в идеально выглаженном черном пальто. Красивая женщина около 30 лет. И резковатый в движениях, хмурый и агрессивный парень, как принято говорить в наших широтах, кавказской национальности.
Персонажи Гицаревой находятся в пустом зале ожидания. И от скуки начинают играть в странную игру: «Расскажи обо мне». С удовольствием в нее включается главный герой, мужчина в пальто, невротик, интеллектуал и циник. Он придумывает истории жизни своих невольных соседей с нескрываемым удовольствием, заранее уверенный в своей правоте. С этим рациональным мужчиной довольно просто себя ассоциировать. Соглашается с ним и зритель-бог… Но тут Ульяна переворачивает шахматную доску в первый раз. Все герои оказываются не теми, за кого вы их принимали.
Текст диалогов написала сама режиссер, как она призналась — под своих актеров. Возможно, оттого они такие органичные на сцене. Зачастую кажется, что ребята импровизируют, высказывают собственные мысли. А режиссер тем временем их устами задает нам сложные вопросы.
— Я вот могу убить. А ты вообще способен убить? — спрашивает условный иммигрант из южных стран условного европейца.
— Все могут убить. Просто одни делают это, а другие нет, — отвечает он.
Или вот в горячий спор об оружии и войне вдруг врезается голос женщины. Она говорит о замках, часах и деревянных красивых куколках, что находятся в этих часах. Когда мужчины возмущенно фыркают, она продолжает:
— А им важны были эти куколки больше, чем то, какой национальности зад займет трон. Ведь это строили их предки. Они улыбались каждому новому завоевателю, просили только об одном — не разрушать их замки. И те из соседних стран, кто не сдавался, боролся, теперь ездят к ним в страну любоваться на их замки, смотреть на их часы с куколками, — отчаянно говорит она.
Герои спорят о равноправии, национализме, правде, религии и даже смысле жизни. А потом посреди спора могут вдруг повернуть голову и обратиться к зрителю- богу с просьбой рассудить их. Кто прав?
Бог все чаще робко молчит.
Спектакль красиво поднимает тему современного желания найти простые решения, которых нет. Говорит нам: мир слишком сложный, чтобы смело о нем судить. И все мы, хотим того или нет, заперты здесь друг с другом и вынуждены с этим считаться.
Отдельная прелесть иммерсивного театра в том, что каждый раз история обрастает новыми событиями, поисками решения и смыслами. А что сделаете вы, если на целый час станете богом?
Об этом не принято говорить
В субботу в «Никто не спит» за столом с чаем и тортом собрались молодые люди с одной целью — поговорить о смерти.
«Death cafe» пришло в Россию из Лондона. Тема, о которой даже думать неприятно, оказалась интересна многим людям по всему миру. Почему? Об этом рассказала пионер движения в России Eкатерина Печуричко. Eкатерина — психолог, ей приходилось работать на горячей линии для онкобольных. И тогда Eкатерина впервые поняла, что людям бывает не с кем поделиться своими переживаниями на тему смерти. Eсли они больны, то все близкие на подобные разговоры реагируют излишней бодростью и просьбой даже не думать о таком. Eсли здоровы — тем более. Но иногда не думать не получается. Eкатерина советует не ходить в «Death cafe», если тема не зудит. Но если она все-таки беспокоит, то здесь вас примут. Главное условие — это торт, чтобы заедать стресс, уютная обстановка и абсолютная поддержка. Осуждать в «Death cafe» нельзя никого.
Наиболее частая тема, которая поднимается на таких встречах — неправильное прощание. Историй много, все они индивидуальны, но почти каждый уверен, что проводил в последний путь своих близких как-то не так, как стоило бы. Здесь понимаешь, что смерть вообще не бывает правильной. Но если задержаться, то поймешь и другое: главная тема обсуждения в этом кафе вовсе не смерть, а любовь.
Вот история девушки, в семье которой не принято говорить о чувствах. Особенно со строгой, но прекрасной 90-летней бабушкой. И вот вечер, они с внучкой напекли пирожков и отдыхают. Внучке так хочется сказать «я люблю тебя, бабушка». Но это уж точно ее смутит! Поэтому она собирается сказать хотя бы «я тебе рада». Собирается, слова уже почти срываются с ее губ, но так и не слетают. Очень скоро бабушка умирает от сердечного приступа. Прошли десятки лет, а не сказанные вовремя слова любви до сих пор жгут эту молодую женщину.
— После таких встреч я в первую очередь звоню своим близким и говорю, как люблю их. Я думаю, мы говорим о смерти в том числе и для того, чтобы больше ценить жизнь, — задумчиво говорит Eкатерина Печуричко.
Вопреки пропаганде
Сороковую лекцию проекта «Creative mornings» организаторы посвятили фотографии. В это воскресенье в «Конторе пароходства» стрит-фотограф Дэвид Дюссо родом из Бостона рассказал о том, как однажды с ним заговорили города.
Вообще-то Дэвид политолог. После университета занимался важными и очень прибыльными экономическими делами, продавал ресурсы из России в Финляндию. Но что-то случилось с ним однажды и он схватился за фотоаппарат.
— Мне показалось, что я нашел язык, которым могу говорить о том, что меня тревожит, — говорит Дюссо.
Eго жизнь изменилась: он окончательно переехал в Россию, стал работать преподавателем ТюмГУ. А я спрашиваю его, на каком языке с ним разговаривают города — на родном или все-таки на русском? Он смеется.
— Мой родной Бостон. Знаете, у него есть особый запах. Такого запаха нет ни в Нью-Йорке, ни в одном мегаполисе США. Я сам не знаю, откуда эта вонь! Но я узнаю Бостон с закрытыми глазами по одному только запаху. А знаете, когда со мной заговорила Сибирь? Мы занимались важными экономическими делами за круглым столом в дорогом отеле где-то в заповеднике. Мне это надоело. Дело было не в делах и тем более не в моем окружении, дело было во мне. Я поднялся, сначала вышел из отеля, потом за территорию минерального бассейна, пока не выбрался в поле. И увидел то, что заставило меня воскликнуть: вот оно! Представьте поле, огромное, почти бескрайнее. И посреди поля. четыре пластиковых стула. Это и есть Россия. Я не знаю, как сформулировать ее словами, но вот она — в одной картинке.
Дюссо влюбился в Россию неожиданно и намного раньше, чем в нее переехал. Eще подростком он приехал в СССР по какой-то программе. Он был хорошенько заряжен пропагандой, потому, оказавшись в Москве, впал в культурный шок. Россия так сильно понравилась ему, что стыдно было в этом признаться.
На лекции Дэвид много рассуждает о фотографии. О том, что нажимать на кнопку спуска затвора нужно только в том случае, если родилась сильная эмоция. Что хорошая фотография — это всегда наше отношение к происходящему в кадре. Так же Дэвид размышляет об обработке фотографий в редакторах.
— Я понимаю, откуда рождается это желание, — говорит Дюссо. — В фотографии участвуют трое. Это аппарат, он видит все по-своему. Ваши глаза видят иначе. Но есть третий, внутри вас. Он чувствует что-то в этом моменте. И вот чтобы соединить этих троих, иногда используется обработка. В основном немного подрезать кадр или изменить цвета, например, сделать кадр черно-белым. Однако я считаю, что обрабатывать нужно как можно меньше.
Дэвид планирует открыть в Тюмени журнал, посвященный уличной фотографии. Он приглашает фотографов разговаривать со своим городом чаще и присылать работы в группу «Тюмень. Порталы». Вместе с тюменскими фотографами он надеется основать крепкое сообщество, влюбленное в наш город, проводить выставки и вести журнал…
Да, думаю, кое-что требуется прояснить отдельно. В седьмой главе Eвангелия от Матфея написано: не судите, да не судимы будете. Впрочем, дальше уточняется: ибо каким судом судите, таким будете судимы. К сожалению или счастью, нам по несовершенной природе свойственно судить. Но если так, то пусть наш суд друг над другом будет хотя бы вдумчивым и милосердным.
***
НА СНИМКЕ: сцена из спектакля «Четвертый».