«Я не фанат адреналина»
Сергей Миневцев, уполномоченный по правам человека в Тюменской области, водительские права получил в 40 лет. Eго водительскому стажу лишь немного уступает стаж работы в медицине — больше 15 лет он проработал реаниматологом в ОКБ-2.
— Сергей Васильевич, приходилось ли вам вести машину в чрезвычайной ситуации?
— Однажды в прицепе вез вагонку, разорвалась рессора, нива перевернулась, прицеп завязало в узел. Хорошо, что был пристегнут, обошлось. Выбрался через лобовое стекло. Мне помогли поставить автомобиль на колеса, и еще 140 километров до Тюмени ехал без переднего стекла с крышей-домиком. На дворе — поздняя осень. Салон продувается насквозь, ветер свистит в ушах, будто гонишь на мотоцикле. Натянул по самые брови спортивную шапку. У поста ГАИ при повороте на Червишево остановился, говорю: «Ребята, не знаю, как быть, все габариты выключились», а постовые смеются: «Тебя и так далеко видно».
— Как вы относитесь к водителям-диссидентам, которые считают, что можно не пристегиваться?
— Я же реаниматолог по профессии и много видел такого, чего и видеть бы не надо. Не зря говорят: все законы и правила написаны кровью. Eсли стоит на дороге знак «Опасная дорога», то обязательно сбавляю скорость. Знаю, что просто так предупреждение не поставят. Чем чаще мы вспоминаем, что есть правила и законы, которые надо соблюдать, тем безопаснее наше будущее.
— Вам приходилось сталкиваться со случаями чудесного выживания в чудовищной аварии?
— До сих пор общаюсь с человеком, который сильно разбился в Курганской области. Два джипа столкнулись лоб в лоб. Как говорят в таких случаях, живого места на нем не было, все переломано. Мы его всем отделением выхаживали, собрали по кусочкам. Был в моей врачебной практике и случай с бабушкой, которую «камаз» переехал. Сложные были переломы, но зажили нормально, ее выписали. А однажды был свидетелем, как девочка шести лет упала с качели прямо под колеса ГАЗ-51, который проехал по ее ножкам. И никаких переломов, только небольшие синяки. Человек — удивительное существо, его компенсаторные силы непостижимы.
— Насмотревшись на такое, наверное, нельзя не стать циником?
— Это не цинизм, а другой порог чувствительности. Такая защитная реакция вырабатывается у людей, чья профессия связана с тяжелыми жизненными ситуациями. Иначе просто не выжить. Врачи и так страдают от эмоционального выгорания и хронической усталости. Со временем начинает казаться, что все вокруг — сплошная больница, за ее стенами никакой жизни нет. Реаниматологам, хирургам, нейрохирургам памятники надо ставить. Хорошо, сейчас на медиков стали обращать внимание и увидели, что их работа — подвиг.
— Говорят, врачи некоторых специальностей становятся зависимыми от адреналина…
— И правда, люди, занятые в экстремальных профессиях, когда уходят с работы, начинают болеть. Им не хватает адреналина, в котором они жили постоянно. Но от этого быстрее изнашивается организм. Поэтому я не фанат адреналина. И к нему не стремлюсь — ни в жизни, ни на дороге.
— С нетрезвыми водителями на дороге вам сталкиваться приходилось?
— Считаю, что пить за рулем — преступление, за которое надо карать нещадно. Из-за чьей-то безответственности погибают люди. Стоят, например, люди на остановке, а на них летит снаряд весом в несколько тонн. Никогда ни с кем не соглашусь, что есть какие- то минимальные дозы опьянения. Не надо искать себе оправдания: я же немножечко, я же все соображаю. Выпил — сиди дома. Или вызови трезвого водителя.
— Переживаете ли, когда помяли или поцарапали машину?
— Очень. Она для меня как живая. Eсли что-то в ней забарахлит, застучит — переживаю. Домашние говорят, что для меня машина как второй дом. В ней приходится проводить иногда по 12 часов в день. К ней привыкаешь. Когда приходится менять, расстаешься как с верным другом. Ведь столько лет вместе. Вот на этой машине езжу 12 лет. Она для меня как ребенок, все про нее знаю: какой у нее характер, как ее заводить, почему она чихает.
— Чего ваша машина не любит?
— Как и все — глубокой грязи. Это только в рекламе танки грязи не боятся. Однажды поехал на рыбалку и сел на оба моста. Меня вытаскивали двумя машинами.
— Интересных попутчиков подвозили?
— Я редко беру попутчиков, но однажды после тяжелого ночного дежурства надо было ехать в Курган. Боялся, как бы за рулем не уснуть, поэтому взял двух медсестер. Чтобы они всю дорогу разговаривали или песни пели. Много интересного тогда узнал про здравоохранение и песен наслушался. А однажды ехал зимой в Ханты-Мансийск. Ночь, лес. Смотрю, на дороге мужчина в камуфляже. Кто остановится? Оказалось, он два часа голосовал, снегоход сломался.
— Сейчас собираются разрешить садиться за руль с шестнадцати лет. Как вы к этому относитесь?
— Пока человек морально не созрел, не надо ему садиться за руль. Многие и в 18 лет ведут себя, как подростки. Даже раньше, когда машины быстрее 90 км/час не ездили, это было опасно, а сейчас, когда техника за секунды набирает под 200 км/час, летает даже старый автомобиль. Жениться в 18 лет можно, а садиться в машину лучше на пассажирское место. И родителям будет спокойнее, и людям безопаснее.
— Много ли вы сменили машин?
— Всего три. Первой была «нива», потом «митсубиси», ее поменял на «сузуки гранд витара», но ее быстро продал, она однажды меня сильно подвела. В автомобиле для меня главное — безопасность. Не только врач держит жизнь пациента в своих руках. А пилот, у которого за спиной 300 человек, или водитель автобуса, который везет полный салон пассажиров? Таких профессий много. У каждого из нас своя ответственность за тех, кто с нами рядом.
***
фото: Сергей Миневцев.