Мастерская под открытым небом
Уже почти месяц у будущего сквера Крапивина работает художница Светлана Лихошерстова, преподаватель центра архитектурной подготовки при Тюменском индустриальном университете. На стене четырехэтажного дома N 13 по улице Урицкого она создает панно по мотивам произведений писателя.
— Над объектом работаем по погоде. Можно и при моросящем дожде, но фасадные краски скользят, — говорит Светлана Борисовна. — Не то чтобы они смываются, нет — фиксируются, но моделировать их сложнее. В виде небольшого барельефа лепится пена, сформированная штукатуркой. Эту пену надо поместить в контексте всего изображения. Кирпич приоритетен, задает и цветовую гамму, и рельефность. Это установка дизайнеров сквера. Брусчатка тоже будет с коричневым оттенком. И архитектурные формы, и арки — все вписано в контекст.
— А размер панно?
— Примерно шесть метров на двенадцать метров и восемьдесят сантиметров.
— У вас, наверное, большой опыт таких работ?
— Да, опыт есть, но в основном в интерьере. А здесь открытое пространство, другие задачи. Здесь мне, как профессионалу, интересно сочетание стрит-арта и иллюстрации — мы обработали иллюстрации Eвгении Стерлиговой к книгам Крапивина, сделали коллаж. А ограничения технологии и цветовой гаммы рождают массу профессиональных задач.
— Какая цветовая гамма используется?
— Eе называют монохромом, хотя это неграмотно, потому что монохром — это один цвет от темного к светлому оттенку. А здесь же и оранжевый, и красный, и черный. Большая цветовая гамма, но сочетающаяся с фасадным кирпичом. Вообще, фасад никогда не предназначался под панно, но какой кирпич уж достался, с тем и работаем. Eго кладка тоже влияет — она не облицовочная, а строительная. И это вносит сложности: в каких- то местах я выглаживала кирпич и затирала швы, где-то приподнимала — там, где паруса, лицо мальчика, чтобы чуть-чуть оторвать от фактуры, которую диктует кирпич. Плюс фасадная штукатурка, которой я покрыла всю поверхность стены, позволяет зацепиться краске лучше. А с другой стороны, появляется зернистость, что дает модный эффект фрески.
— Долговечна ли краска?..
— В работе используется фасадная краска. Мы консультировались с технологами, покупали ее в проверенных местах. Делаю на краску большую ставку. Восемь лет назад я уже использовала ее на одном объекте и каждые два года проверяю, как держится. И за этим панно буду наблюдать. Я эту стеночку всю знаю, есть несколько микротрещинок в кирпиче, неглобальные, неопасные для дома. Сказалась вибрация от демонтажа высотного здания, долгостроя. Штукатурка еще будет цементироваться, продолжается химический процесс затвердевания.
— Художнику трудно поставить точку?
— Очень! Поэтому со мной работает команда. Они меня корректируют свежим взглядом. Прихожу домой, а стенка все равно в моей голове, даже ночью я продолжаю с ней работать, анализировать, что получилось, а утром выставляю себе план. Я со стеной срослась уже. Первые две недели даже не могла говорить с родными и учениками. Полностью погрузилась в себя. Работа действительно глобальная. Сейчас уже легче, когда вижу, что две трети сделано и идем к финалу. Конечно, нарисованное еще буду фасадным лаком защищать, втирать в кирпич.
Потом панно подсветят. Eсть несколько вариантов, но к какому придут в финале, не знаю. Возможно, будут выносные фонари, подсвечивающие изображение под углом. А утром очень красиво солнечные лучи выбивают рельефность пены.
— На высоте четвертого этажа работать не страшно?
— До этого я никогда в люльке на высоте не работала. Она качается, и чем выше поднимается, тем больше амплитуда. Но мне, кстати, это даже помогает, вальсирую с кисточкой. Это как наездник с конем — одно целое. Просчитываю в голове, каким углом подъемник встанет. Мне надо продумать, где у меня будут краски, где буду я, как водитель встанет. В принципе, мне очень нравится, как работает водитель подъемника Александр, чутко все выполняет. Также один рабочий полностью делал все подсобные работы вплоть до мытья кисточек. Как будто у великого художника! Так я избалована этим заказом.
— А как вы решили взяться за Крапивина?
— Я познакомилась с Владиславом Петровичем, когда работала в детской краеведческой экспедиции «Мамонтенок» на Андреевском озере. А он приезжал туда летом пару раз. Он тогда уже был в возрасте, и мы его очень берегли, старались не утомлять разговорами.
Первая книга, которую я прочитала у него, — «Журавленок и молния». Я и сейчас читаю его. Не могу сказать, что это мой писатель. Но у него очень кудрявый язык, своеобразная стилистика, она настолько погружает в его миры… Поэтому мне было очень важно, чтобы мальчик на панно был немного современнее, чем у Стерлиговой. Чтобы современный подросток узнавал себя на этом изображении.
Был и другой вариант панно из других стерлиговских кусочков, мальчик с другой стороны. Но остановились на узнаваемом повороте Туры, Крестовоздвиженской церкви. В другом варианте мальчик как будто провожал корабль, а мы хотим, чтобы он встречал его. Мальчик удивляется, что из какой-то лужи, нашей тесной Туры, появилось чудо. Вот тогда я нащупала, что это чудо в условиях, где нет моря, где такие же мальчишки, про которых писал Крапивин, видят это чудесное. И это очень важно, когда ребенок долго ходит с какой-то мечтой и видит ее реализацию. Тогда произошла магия, я поняла, что это тема, и пазл сложился.
— Как думаете, будет ваша работа участвовать в конкурсах?
— Сейчас я думаю о другом: чтобы все состоялось, чтобы я ничего не забыла, пока машина с люлькой стоит. Машина уедет, а я потом буду со стремянкой залезать, если пойму, что что-то упустила?.. Этим состоянием я живу, все остальное выключила. Хочу, чтобы всем было комфортно в этом сквере. Чтобы все было по-доброму. Доброта — она даже и с ошибками работает. Добро неизбежно светится сквозь работу.
Все крапивинские произведения о добре, о бережном отношении к детству, об этом трогательном мире, который никогда больше не придет в жизнь человека. В детстве закладывается все. Поэтому оно должно быть как можно информативнее, волшебнее, бережнее охраняемо. Сейчас время визуальной информации. Возможно, через изображение как-то это добро передастся тем, кто еще не читал Крапивина. Вот такие мысли в моей голове, а не конкурсы.
Для меня очень важно, что мне доверились и дали шанс, что выпала такая возможность, во-первых, профессиональная, во-вторых, смысловая и в чем-то идеологическая даже — такая связь времен. Я тюменка, мой сын — тюменец в третьем поколении. Это мой город. Это большой шанс и ответственность. Главное, чтобы здесь жизнь была настоящая, чтобы все задышало!
***
фото: Светлана Лихошерстова за работой.