Любовь и нежность к некрасивому
В субботу в конторе пароходства Ника и Аксинья Сарычевы — сестры-художницы из Томска — рассказали о своих «практиках романтических отношений с городом».
У любви к городу есть даже специальный термин — топофилия. Это чувственная связь между человеком и местом, где он живет. А чувственная связь, как мы понимаем, это не какое-то массовое явление, ее вряд ли можно навязать или воспитать. Зато она куда более нежная и личная. Так что сестры Сарычевы дают свой рецепт, как сформировать эту глубоко личную связь между городом и собой.
Ника и Аксинья работают в манере «бьюти-вандализма». Они выбирают нарочно самые неприглядные места, городские недостатки, а затем… высыпают на них блестки. Образно говоря. Томские художники, по их выражению, захватили заброшенное историческое здание котельной в центре своего города. На радость соседям (те приходили похвалить их и поддержать), художницы прибрались в заброшке и стали устраивать там выставки.
— У здания провалилась крыша, прямо в центре, — с теплотой в голосе рассказывает Аксинья как о чем-то хорошем. — А на крыше уже росли деревья, трава и кустарники. И так у нас появился сад.
Сад украсила прекрасная обнаженная женская фигура на полотне одной из приглашенных художниц. Томички успели даже провести всероссийскую выставку. Так никому не нужное здание за строительным забором на какое-то время стало вдруг одним из самых необычных и красивых мест в этом районе — арт-котельной.
Сестры объясняют: обычно старое, некрасивое и неприглядное стараются спрятать и не замечать. Но Сарычевы — наоборот. Маленький пример их бьюти-вандализма появился и у нас в Тюмени. Уже давно в сплошной стене забора у Ильинского монастыря кто-то пробил небольшую дырку. Обычно взгляд пробегает мимо нее: досадно, конечно, но и не критично. Но именно эту дырку в стене художницы украсили стразами, так что теперь мимо не пройти. Казалось бы, зачем это нужно?
Лирика уродливого
Нике и Аксинье искренне жаль маленьких, брошенных и ущербных. На одной из своих выставок, посвященной нищете и насилию, они в углу зала нашли электрическую розетку.
— Нам стало ее так жаль, что мы решили обратить на нее внимание зрителей, — говорит Ника.
На фото видно, что они сделали из розетки экспонат, украсив ее белой тканью и другими декоративными элементами. Интересно, что по-своему, с какой-то нежностью и жалостью, они познают и наши человеческие неприглядные стороны. Они с интересом рассказывают о том, как на фестивале работали во дворах домов, где жили бывшие работники НКВД, и какие неприятности те пытались им доставить. Для местных жителей лучше был мусор во дворе, чем непонятные объекты современного искусства. Вместо того, чтобы обидеться, художницы собрали милые мелочи, из которых складывалась жизнь местных и которых, как оказалось, много у этих ворчливых и скандальных людей. А затем Сарычевы сделали «секретик» — спрятали все вещицы под стекло и превратили их в искусство.
…В поисках ответов о смысле бьюти-вандализма я отправляюсь в небольшое путешествие по городу. Наиболее ярким творением этого течения я бы назвала здание, которое раньше принадлежало пансионату Оловянниковых.
Местные жители и приезжие отдыхали в пансионате до начала Великой Отечественной войны. На время боевых действий тут развернули военный госпиталь нейрохирургического направления. В пансионате выхаживали раненых и контуженных перед отправкой на фронт. Позже здесь просто отдыхали. В 1995 году предприятие было ликвидировано, а здания остались заброшенными.
Eсли идти по единственной дороге, огибающей пруд и ведущей в сторону ресторана «Колокольниковъ», то среди деревьев можно заметить что-то красное. Это остаток баннера над входом в заброшенное здание пансионата. На нем красуется только одно слово -«Внимание». Будто дом призывает путников не забывать о нем, посмотреть в его сторону. И кто-то смотрит, например, уличные художники. На самом здании и внутри (залезать в него вообще-то нельзя!) — множество рисунков. На стене строчки из стихов Бродского: «Ты — никто, и я — никто. Вместе мы почти пейзаж…»
Дом действительно слился с окружающей природой и стал почти частью пейзажа. И уличным искусством, пожалуй, тоже.
Пережить травму
Ника и Аксинья рассказывают, какую работу в прошлом году оставили на память Владивостоку.
— Каждый раз, проходя из своего дома в арт-резиденцию, мы видели зеленые ворота без опознавательных знаков, — рассказывает Ника. — Позже мы выяснили, что это военный объект, бомбоубежище. И мы задумались, как все-таки в нашей стране много военного, того, что мы уже привыкли не замечать. Например, танки на детских площадках…
— Это похоже на непреодоленную травму, которую мы воспроизводим снова и снова, — дополняет Аксинья.
Девушки решили покрасить ворота бомбоубежища в кислотно розовый цвет, а сверху присыпать блестками. По замыслу художниц, нам стоило бы не игнорировать, а отпустить военную травму, преобразовать ее в созидательное и мирное.
…Я навожу камеру телефона на здание старинной гауптвахты и слышу за спиной удивленное: «О!»
Молодой человек за моей спиной с изумлением, будто впервые заметил, рассматривает руины здания на улице Володарского, 5а. Впрочем, оно правда примелькалось, заросло деревьями и спряталось за забором.
— Не замечал его раньше, — говорит юноша другу, подтверждая мои мысли.
Это довольно странно. Ведь в двух шагах от гауптвахты находится престижный ресторан с одним из лучших видов. Да и с руин открывается чудесный обзор. С левой стороны — мост Влюбленных, прямо — река, справа — мост Челюскинцев. У здания необычные арочные окна с налетом римского классицизма. Гауптвахте два с лишним столетия — она считается одним из самых первых каменных нерелигиозных строений в городе.
Конечно, посыпать ее розовыми блестками я бы не стала. Да и военную службу гауптвахта давно отслужила. Но вот в Кенигсберге в свое время придумали, что сделать с многочисленными военными постройками, когда они перестали быть необходимыми, — их приспособили под парки и места для прогулок. В то время Калининград стал одним из самых популярных оздоровительных курортов Eвропы.
Немонументальная
— Понимаете, нам очень важно быть искренними в своем творчестве, — объясняет Аксинья. -Ну где мы, а где монументальное искусство? Разве мы живем или чувствуем так? Нет. Мы самые обычные девушки. И поэтому нам хочется рассказывать о маленьких вещах и обращать внимание на них. На что-то настоящее и повседневное. Это помогло нам совершенно иначе увидеть город. И полюбить его.
…Обратите внимание: ко Дню города подготовили первоклассное убранство и теперь по некоторым заметным арт-объектам можно ориентироваться. Так вот, если свернуть от красивого «Первого города в Сибири» у здания ТИУ влево, а потом долго идти прямо, то можно выйти на одну из самых тихих улиц нашего города. Это улочка Нагорная, почти полностью состоящая из старых деревянных домов.
Улица эта особенная. В доме номер 21 когда-то жил писатель Владислав Крапивин. Вообще-то он успел пожить в трех местах, и наиболее ярко в его творчестве отразилась улица Герцена. Но вот единственный сохранившийся дом писателя находится здесь, на Нагорной.
Eго бывший дом — старое покосившееся одноэтажное строение, что выходит садом прямо на лог. Так что вид открывается восхитительный. А сама улица — как заповедник старой Тюмени, о которой писал Крапивин. За время моей прогулки здесь не проезжает ни один автомобиль. И единственный звук, который разрывает окружающую тишину, — это музыка. Кто-то в своем дворе включает Марка Бернеса.
С чего начинается Родина?
С картинки в твоем букваре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе…
Песню эту мы все знаем, но здесь ее слова будто обретают смысл заново.
***
фото: Художницы Ника и Аксинья Сарычевы;Руины гауптвахты на набережной;Улица Нагорная.