Донорство органов по законам и совести
В прошлом году в Тюмени провели первую операцию по трансплантации сердца. Заведующий хирургическим отделением центра трансплантации органов и тканей человека Сергей Семченко тогда говорил, что в очереди на эту операцию стоят еще четыре человека.
— Все запланированные операции в прошлом году прошли, и еще три трансплантации сердца провели в этом году, — рассказывает Сергей Борисович. — Стоит пояснить, что непосредственно в нашем отделении проводят операции по пересадке почек и печени, а операцию по трансплантации сердца проводят в кардиохирургическом отделении. В нашем ведении — подготовка реципиентов и доноров и осуществление эффективной операции изъятия. Также мы ведем и лист ожидания. Сейчас семь пациентов ждут сердце, 15 — печень и 75 — почку.
— Несмотря на колоссальные успехи отделения за эти пять лет (оно открылось в 2017 году на базе ОКБ-1), не могу не спросить, сколько реципиентов так и не дожидаются операции?
— На данный момент нам удалось полностью исключить летальные случаи в листе ожидания. Для тех, кому необходима почка, есть альтернативное лечение — искусственная почка и перитонеальный диализ, с их помощью они могут долго ждать. Мы ведь подразумеваем ожидание не как очередь, куда кто первый встал, тот первый и получит орган. Речь о совместимости: когда появляется донор, мы смотрим на срочность трансплантации и на то, кому он подойдет. Eсли у пациентов начинается декомпенсация, мы их отправляем в федеральные учреждения, в частности, научный центр трансплантологии и искусственных органов имени академика Шумакова в Москве. Там они быстрее получают донорский орган и возвращаются к нам на дальнейшее наблюдение.
— Почему в Москве вероятность получить донорский орган выше?
— В Москве по-другому организована система программного донорства. Она более продуктивна в силу высокой плотности населения. От этого напрямую зависит количество потенциальных доноров. Правда, и лист ожидания там гораздо длиннее.
— Законодательно определено, что трансплантация возможна только от посмертного донора либо от родственника. Какой вариант происходит чаще?
— В этом году у нас была только одна родственная трансплантация почки, так что сейчас речь идет о посмертном донорстве. Случаев, когда живой донор — не родственник, практически не бывает, так как это законодательно не определено.
— Как работает система посмертного донорства?
— Законодательно закреплена презумпция согласия — при жизни любой человек имеет право высказать свое согласие или несогласие стать донором после смерти. Соответственно, если до момента установления смерти человека с повреждением мозга его родственники не высказали возражений, то дополнительное согласие не требуется. Сложность в том, что сама процедура изъявления согласия или несогласия, к сожалению, никак не урегулирована. Предполагается, что с момента принятия нового закона о донорстве и трансплантации, который сейчас находится на рассмотрении в Госдуме, будет вестись федеральный регистр несогласий и выстроят маршрут самой процедуры.
— Часто ли бывают случаи, когда родственники категорически против? Много ли у нас стереотипов на этот счет?
— За пять лет моей работы в Тюмени таких случаев было всего три. Горожане не знают, насколько четко и требовательно прописано законодательство в области трансплантации. Трудно назвать это стереотипом, но есть люди, которые считают, что изъятие проводится не по закону, подходят с позиции, услышанной от знакомых или подсмотренной в сериалах, начиная подозревать медицинских работников в торговле донорскими органами на черном рынке, хотя это абсолютно невозможно.
— Получается, когда появляется донор, нужно очень быстро провести анализы и подготовить реципиента к операции?
— Не совсем так. Отделение координации донорства начинает взаимодействие со стационаром, где находится пациент с тяжелым повреждением головного мозга гораздо раньше, до того, как установлена смерть, чтобы не терять время потом. Мы заранее определяем наличие инфекций у донора, нет ли противопоказаний и сопутствующих болезней. Eсли их нет, то мы заранее знаем, кому из пациентов орган подойдет, и когда инициируется протокол диагностики смерти мозга, мы вызываем пациентов, чтоб подготовить их к операции (максимальный период консервации для сердца — не больше 5 часов, для печени — 9 часов, для почки — не больше суток).
— Какова вероятность, что орган не приживется?
— Играет роль то, что всегда операция делается по определенным критериям совместимости, но всегда присутствует 20 процентов вероятности острой реакции отторжения. Здесь задача врачей -контролировать процесс и провести своевременное лечение. Медицинский протокол на эту тему отработан. Не нужно отождествлять отторжение и невозможность вылечить человека. Процент, когда не удается вылечить, крайне мал и касается пациентов, по которым сразу понятно, что они восприимчивы к чужеродным тканям, но без трансплантации им не обойтись. Проще говоря, мы знаем, что вероятность отторжения велика, но должны попробовать, потому что иначе шансов нет совсем.
— Насколько важно просвещать людей о важности донорства? Касается ли эта тема каждого из нас?
— Безусловно это необходимо. Мир не стоит на месте, в том числе и в отношении этических позиций, именно поэтому и появилась инициатива создания регистра несогласия, чтобы дать людям больше прав и возможности высказать свою позицию. Другой вопрос, что нужно чаще говорить о том, что трансплантация для многих людей жизненно необходима. Причем необходимы органы посмертных доноров, потому что родственных органов на всех не хватит и в этом случае речь идет только о трансплантации почки и части печени, и в основном для детей. Для взрослых крайне лимитированы возможности родственной трансплантации. Нужна государственная программа, в которой будет информация, сколько тысяч людей находятся в листах ожидания по всей стране, о том, что заболевания, при которых необходима пересадка, могут проявиться в любой момент у любого человека, причем с каждым годом их количество растет. Самые распространенные диагнозы на сегодняшний день — цирроз печени и гломерулонефрит. Сегодняшнее общество далеко от здорового образа жизни, так что это касается каждого из нас. Нужно подключать СМИ и рассказывать об успехах в нашей сфере, чтоб повысить доверие сограждан к медицине.
— Слышала мнение, что донорство утратит актуальность, мол, наука уже исследует возможность искусственно выращивать органы. Насколько это реально?
— На данный момент это утопия. Конечно, фундаментальные научные исследования должны вестись в этом отношении, но сейчас речь идет только об искусственно выращенных тканях, не органах. Культивировать данную тему пока бессмысленно, до серьезных достижений в ней очень далеко. Чуть больше шансов у ксенотрансплантации — пересадки генно-модифицированных органов животных. Но это тоже дело не сегодняшнего и не завтрашнего дня.
***
фото: Сергей Семченко.