Неудавшееся хокку
Первое же задание от редактора «Тюменского курьера» выбило меня из колеи Пришлось даже переспросить, хотя я и в первый раз услышала вполне четко.
— Написать про яблоню? — недоверчиво уточняю. — Про какую?
Рафаэль Соломонович невозмутимо объясняет:
— Весна пришла, яблони зацвели.
— Понятно, — ответила я и улыбнулась.
Я всегда улыбаюсь, когда мне ничего не понятно. Но признаться в таком в первый же день работы? И какое впечатление я бы произвела! Поэтому я лишь растерянно оглядела кабинет своего руководителя в поисках какой-нибудь спасительной подсказки. Это место напоминает пещеру Али-Бабы, только вместо гор золота — повсюду редкие книги, артефакты и сувениры, газеты на разных языках, вырезки, блокноты, портреты из прошлого, наброски чего-то будущего. Закончив быстрый осмотр драгоценностей, я почти набралась смелости уточнить… Но наш разговор прервал звонок, и редактор дал понять, что мне стоит найти выход из пещеры и приступить, наконец, к выполнению первого задания.
Дорогой читатель, пойми мое замешательство. В мире «информационного стиля» и кликбейт-заголовков — что я должна была написать о цветении яблонь? Eсли бы они хотя бы не зацвели, когда им полагается! Вот это была бы новость. Но они сделали ровно то, что от них ожидалось, и город привычно утопает в белых лепестках…
И вот я стою напротив яблони и громко жалуюсь в телефон своей собеседнице:
— Я не понимаю, чего он от меня хочет! Что можно написать о яблоне? Хокку?!
Итак, чтобы сдаться в первый раз, мне понадобилось 20 минут бессмысленного созерцания дерева, 15 из которых я потратила на нытье вслух и про себя. «К черту!» -решила я. Напишу о чем-нибудь другом, в конце концов, мало ли в городе сегодня событий?
Дорогой читатель, важное замечание: наш редактор обладает множеством человеческих достоинств, которые к нему неизменно располагают, но есть в его характере и качества, которые не назовешь удобными — например, упрямство и крепкая память. Так что, несмотря на то, что я написала свою норму заметок в газету, в конце рабочего дня прозвучал вопрос:
— А что с яблоней? «Цветет», — раздраженно подумала я.
— Ну, — сказала. — Честно говоря, я не понимаю, о чем тут писать.
— Надо было спросить, — терпеливо ответил Рафаэль Соломонович. — В чем загвоздка?
Первое обсуждение кончилось такой редакторской подсказкой: у каждой яблони с большой вероятностью есть кто-то, кто ее посадил. Кто-то, кто мог бы рассказать об ее истории — и чем это не повод для публикации?
Так как выбранная мной яблоня находилась на улице Тургенева, рядом с которой несколько музеев, я решила обратиться именно к ним. Заявление, что я из «Тюменского курьера», сработало как заклинание «Аллохомора» из Гарри Поттера, и передо мной открылись все двери. Меня провели в подвал исторического здания, там, где сидят работники музея. Мне налили чай, и за три неторопливо выпитых чашки я узнала многое о доме, его владельцах, об улице и экспонатах. Пришлось даже однажды крепко зажмуриться, сдерживаясь, чтобы не заплакать над судьбой промышленника Машарова, потерявшего все в смерче революции. Не менее важно, что я узнала самих прекрасных хранителей музея, которые помогут мне еще неоднократно. В итоге моя беседа выльется в большой текст об истории улицы Тургенева и ее трагедиях. Но в тот день я выходила из музея разочарованная. Я столько всего узнала… и ровным счетом ничего про нужное мне дерево.
На покаяние к редактору я пришла самостоятельно. И в следующие три раза тоже. Рафаэль Соломонович не отступал (помните, что я говорила об упрямстве?) и неизменно был уверен, что если я приложу еще немного усилий, то текст про яблоню у меня непременно получится.
За это время я успела опросить тех, кто отдыхает под яблонями и узнать их мнения (одна из таких бесед вылилась в новую тему для заметки, с деревьями не связанную). Порыться в теме городского хозяйства и попытаться посчитать, сколько в городе яблонь на балансе администрации и какой уход за ними требуется (и этот материал мне пригодился в другом тексте). Я поискала старые фотографии города, чтобы проверить их на наличие яблонь. Подняла из памяти все собственные ассоциации и провела анализ того, что миру известно о цветении этих деревьев. Так как параллельно было много другой работы, то мое исследование двигалось медленно. В конечном итоге, яблони отцвели, и тема пропала сама собой. Но усилия мои не пропали даром. Несложное задание с яблоней научило меня видеть гораздо больше, чем позволяют рамки «информационного стиля» и кликбейт-заголовков. Смотреть на проблему шире, искать там, где неочевидно, включаться в тему всей собой и искать подход к читателю.
А нынешней весной я снова вспомнила про свою яблоню, и о том, как искренне озабоченная бегала по залитым солнцем весенним улицам в поисках хоть какой-то информации о ней. И как обсуждала такую, без сомнения, важную тему в редакционной пещере с драгоценностями и артефактами, пока вокруг кипела работа по верстке номера. И на меня всегда находилось время.
Сейчас я работаю менеджером в хосписе для детей и молодежи в Санкт-Петербурге. Наша задача исполнять детские мечты. Кто-то может посчитать, что работа в хосписе довольно грустная, но на самом деле скорее наоборот. Девиз этого места: неважно, сколько дней осталось, важно, как их хорошо прожить. И это помогает на многое посмотреть другими глазами. Поэтому-то я и вспомнила свою яблоню и даже подготовила собственный афоризм для будущих молодых работников «Тюменского курьера». Итак, запоминайте. Неважно сколько новостных заметок вы напишете. Важно, была ли в вашей жизни яблоня, к которой вы прислоняетесь уже как к родной (потому что теперь вы знаете, что вокруг нее происходило много лет назад) и устало говорите: «Снова здравствуй!» А яблоня отвечает снегопадом из лепестков.
Поверьте, иногда то, что кажется наиболее непонятным и неудобным, в будущем окажется самым ценным. И доверяйте редактору, он почти никогда не ошибается.
Вот и в этот раз Рафаэль Соломонович оказался прав. Мне понадобилось на это почти четыре года, но посмотрите — я все же написала свой текст про цветущую яблоню.