Кто вы, доктор Демихов?
В ноябре 1998 года, 25 лет назад, в Москве скончался один из величайших ученых прошлого столетия, чье имя и открытия еще при его жизни были у многих на устах. Проблема, которой он посвятил свой талант, тогда казалась за гранью реального. Речь шла о трансплантации органов от человека к человеку. В том числе и о пересадке сердца.
Мы знаем, что и в Тюмени работали и работают его последователи и его ученики. И хотели бы напомнить, что в начале семидесятых создатель трансплантологии доктор Демихов демонстрировал свое искусство в Тюмени. Тогда было записано интервью с ним. Пленка сохранилась. Фрагмент этой беседы мы предлагаем сегодня читателю.
В те годы первая пересадка сердца человеку уже была совершена южноафриканским кардиохирургом Кристианом Барнардом, который называл себя учеником Демихова. Но сама идея трансплантации трудно воспринималась. Это очень задевало доктора Демихова.
— …Eсли человек получил звание академика медицины, то ему все верят как академику медицины, -с обидой говорил Владимир Петрович. — А этот академик — специалист совсем в другой области, крупный хирург, уважаемый и все прочее… Но как он может давать советы и рекомендации по всем медицинским вопросам? Например, советует сердечникам «бегать от инфаркта», хотя сами они, конечно, не бегают.
— Но говорят же: больше двигайтесь…
— Что значит «больше двигайтесь»? Eсли у человека есть такая потребность, то его не надо агитировать. А если сердечный больной будет «больше двигаться», то он долго не проживет. В частности, мой двоюродный брат, известный генерал, прочитал книжечку одного врача о том, что нужно ходить не меньше 15 километров в сутки. Это еще до Амосова было.
Отзвуки научного противостояния тех лет сохранил даже голос Владимира Петровича. Когда он рассказывал и о своем научном пути, и ты понимаешь, чего ему стоил буквально каждый шаг…
— Нам излагали как аксиому, что пересаженные органы не приживаются. Я смог внести в эту формулу поправку. Самое главное — что целые органы нельзя пересадить без восстановления кровообращения. Но чтобы восстановить кровообращение, нужен совершенный способ сшивания кровеносных сосудов. Впервые этот способ практически разработан уже в нашем веке. В 1912 году Алексис Каррель получил Нобелевскую премию за способ обработки сосудистого шва. Но, судя по всему, сам он ни разу удачно не сшивал кровеносные сосуды по своему способу. Потому что он сшивал нитками. Тогда не было атравматических иголок, которые появились только после Второй мировой войны. А пользуясь иголками, которыми он сшивал, трудно было ожидать хорошего результата. Даже теперь, когда совершенный способ сшивания сосудов появился.
— Чей способ?
— Сосудосшивающий прибор, разработанный в Советском Союзе, сконструирован под руководством инженера Гудова совместно с врачами. Он тоже недостаточно удовлетворителен, получается много случаев тромбоза крови, в районе шва закупоривание сосудов, нарушается кровообращение.
— Однако это был момент, когда наша страна в этом плане была впереди. И вдруг начинается: масса операций по пересадке проводится не у нас?
— Видите ли… Пересадкой органов начиная с послевоенного времени в основном занималась одна наша лаборатория. Она была в системе академии медицинских наук. Потом в системе Первого медицинского института и после была переведена в институт скорой помощи имени Склифосовского. Я очень много экспериментировал. И у меня было очень много неудачных экспериментов. Собаки жили короткое время — неделю, две, месяц, несколько месяцев. Я уже знал, почему они погибают, но другие этому не верили. А я в это время был за то, чтобы уже начинать работу по пересадке сердца человеку в Советском Союзе. У меня сохранилось письмо министру здравоохранения, в котором я просил создать условия для этих экспериментов. Это письмо отправили на отзыв к соответствующим китам медицины. А киты медицины сами этими вопросами не занимались, а только знали: «У тебя же собаки дохнут, а ты предлагаешь пересаживать человеку?» Ну и с этой точки зрения они были правы. А я доказывал, что если создать соответствующие условия, то мои собаки не будут погибать. А для собак пока существуют собачьи условия.
— Eсли собак выхаживать, то они выживут?
— Определенно.
— Вы считаете себя ученым-одиночкой?
— Почему этой проблемой не стали заниматься многие? Потому что посчитали: а там биологическая несовместимость!
— Она их испугала еще до того, как они начали ею заниматься?
— Так они просто не хотели заниматься! И меня многие считали фанатиком, который занимается проблемой, абсолютно нерешаемой. А поскольку проблема несовместимости не решена, то незачем этим и заниматься. Но чтобы решить проблему, надо подходить с научной точки зрения и решать ее всесторонне. А ведь часто бывает, что кто-то подойдет к решению проблемы, но что-то не получится, и он делает свой выбор: не буду этим заниматься.
— Вы когда начали этим заниматься?
— В 1953 году.
— А теперь над чем вы работаете?
— Организацией банка органов. И снова повторяется старая история. Для создания банка органов необходима специальная операционная. В частности, с особым температурным режимом. Должна поддерживаться температура 37,5 градуса. Это естественная температура человека. В Московском городском управлении здравоохранения сейчас должен решаться вопрос практической реализации создания банка органов.
— А ваша лаборатория уже работает над пересадкой органов?
— Мы в контакте с клиницистами. Я — экспериментатор. У меня человеческой клиники нет. Я разрабатываю методы, а эти методы затем будут реализованы совместно с клиницистами применительно к человеку. В этом году у нас запланировано провести и не одну операцию по пересадке органов человека.
— А с пересадкой менее важных органов как дело обстоит?
— Такие пересадки тоже надо делать, и мы, в частности, с профессором Андросовым, знаменитым хирургом, еще лет восемь тому назад обратились в министерство здравоохранения СССР. Мы просили, чтобы разрешили пересадку руки человеку. Это письмо мы попросили написать тех, кому нужна рука. Мол, вот профессор Демихов и профессор Андросов согласны сделать такую операцию. Нас вызвал один чиновник из министерства здравоохранения и прочитал нам лекцию, что такое биологическая несовместимость, прочитал нотацию об этике и морали, и мы ушли.
— Из ваших работ что вам представляется самым интересным?
— Я делал много экспериментов, и они все были мне интересны. Отработать совершенную методику, операции. Но ведь вопрос не только в методе, а в том, чтобы на основе этого совершенного метода решать проблему пересадки органов, а именно — проблему биологической несовместимости…
После войны, когда я начал приступать к проблеме пересадки органов, я уже был более опытным. Потому что в военное время у меня, врача-патологоанатома, опыт накапливался быстрее. И может, если бы не война, я не стал бы таким специалистом. Потому что все осложнения ранений — это травматическая хирургия. В мирной жизни такой опыт можно накопить разве что за полсотни лет. А я все это прошел за четыре года. И поэтому в мирное время я стал приступать к решению этой проблемы не только как нормальный физиолог. Так что прежде, чем повторять те эксперименты, которые были до войны, я решил снова изучить все данные. Вот в 1940 году было руководство по пересадке тканей и органов под редакцией профессора Немилова. Это монография, страниц 300, посвященная пересадке тканей. А пересадке органов — всего две-три страницы. Вот вся «история вопроса» по пересадке органов. Но когда я изучал результаты пересадки у Немилова, у меня сразу возникло убеждение, что все дело в нарушении кровообращения…
***
фото: