Пограничная полоса
Я всегда снимаю телефонную трубку. Кое-кто посмеивается. А я говорю: не отвечать на телефонные звонки — это непрофессионально. А вдруг это самая важная новость в твоей жизни, а ты отключил телефон? Эту привычку я вычитал в книжке Роберта Сильвестра «Вторая древнейшая профессия». Герой книги, журналист, находясь в объятиях любимой, слышит звонок и тянется к телефону. Она просит: не бери трубку! А он отвечает: «Я не могу».
Словом, обстоятельства были другие, но мой телефон зазвонил однажды поздно вечером в декабре 1969 года. Позвонил инструктор обкома комсомола и спросил, не соглашусь ли я завтра утром выехать с эшелоном призывников на Дальний Восток? Командировку сейчас привезут…
Дальний Восток — он едва не стал моей судьбой, но после университета (я уже писал об этом) за 15 минут до окончательного распределения я поменялся с Вовкой Дементьевым и вместо Дальнего Востока поехал на работу в Тюмень. Четыре года летал по северам, а Дальний Восток словно ждал удобного случая напомнить о себе.
Ясно, что утром я был на вокзале, и как официальный представитель обкома несколько суток ехал в штабном вагоне, самом холодном в составе. Призывники из других вагонов на каждой станции воровали уголь с товарняков, но офицерам из штабного это было не к лицу…
Наконец прибыли в Хабаровск. Сдали призывников на пополнение строительной дивизии. И я был свободен.
О, Хабаровск! Пять лет назад я проходил практику в газете «Молодой дальневосточник» и влюбился в этот город и этот край. Оттого и рвался на распределении на восток. И вот у меня несколько дней до окончания командировки. Ходил к друзьям-приятелям. Они меня тоже не забыли.
Надо напомнить, что это был 1969 год, год обострения с юго-восточным соседом, год сражения на реке Уссури, где погибли наши пограничники. Сейчас вроде затихло, и я подумал, отчего не съездить туда, всего часов восемь поездом до Иманского пограничного отряда. Правда, это уже погранзона, а пропуска у меня нет. Командировка только в Хабаровск. Зашел в знакомую редакцию и допечатал на командировочном удостоверении «…ст. Иман». И пошел с этой бумагой в отделение милиции. Меня направили к начальнику. Вошел в кабинет и увидел… полковника Гринберга, с которым познакомился во время практики. Полковник меня тоже узнал. Внимательно изучил мой «документ» и спросил: «Командировочку сами допечатывали?» Я кивнул. Полковник расписался на бланке, шлепнул печать и пожелал счастливого возвращения. И я поехал.
Так началась пограничная полоса в моей журналистской работе.
…В Иманском погранотряде меня приняли дружелюбно. Я даже взял интервью у известного всей стране одного из героев даманских событий — начальника политотдела отряда полковника Константинова.
Ночью старшина заставы сводил меня на лыжах к границе, как он сказал. Я общался с молодыми офицерами, один из которых оказался племянником М.М. Никифоровой, начальницы тюменского партийного архива. Разговаривал с рядовыми пограничниками, участниками событий на реке Уссури. Среди них тоже были тюменцы. Мне рассказывали о парне из Тобольска Саше Шестакове, погибшем в бою на Даманском.
Вернулся я домой и напечатал в «Тюменском комсомольце» репортаж «КПП, отряд, застава»…
А в начале лета следующего года ЦК ВЛКСМ призвал комсомольцев-пограничников после демобилизации ехать на ударные тюменские стройки.
И я, опять по командировке обкома, отправился во Владивосток, где размещался штаб Тихоокеанского пограничного округа. Выступал перед пограничниками, рассказывал про Тюменскую область и ее стройки. И попросился съездить на границу. Меня познакомили со старшим лейтенантом, начальником заставы Турий Рог. Из соображений секретности на меня надели форму рядового, только вместо зеленой фуражки я попросил пилотку, она до сих пор хранится у меня в шкафу. Дали сопровождающего из политотдела, и в машине УАЗ-452 мы запылили в сторону озера Ханка, там, мне сказали, немало ребят, которые участвовали в боях за остров Даманский.
…На заставе Турий Рог я спросил у дежурного: где начальник? Дежурный показал в сторону канцелярии, так это называлось. Я вошел в кабинет, увидел знакомое лицо начальника, протянул ему руку и повернулся ко второму офицеру, который сидел тут же. На офицере была морская форма и погоны с одной звездой — капитан третьего ранга. Он отчего-то изменился в лице, но на рукопожатие ответил. И сразу же выбежал за дверь. Но скоро вернулся и сказал:
— А я думал, что солдат с ума сошел.
Не сразу я понял, что только «сумасшедший солдат», будучи в форме рядового с погонами, мог первым протянуть руку старшему по званию!
А я, надев форму, продолжал себя чувствовать штатским человеком и журналистом.
Я знакомился с пограничниками, которые рассказывали о своем первом в жизни бою, о погибшем на Даманском тюменце Юре Ахметшине, очень мужественном и храбром парне. С тюменцем Борисом Мариным я проехал по пограничной тропе у озера Ханка. Верхом.
С капитаном третьего ранга из морских частей погранвойск мы подружились и даже постреляли из его «макарова» по консервным банкам.
В Тюмени я отчитался о «проведенной работе» в обкоме комсомола и Главтюменьнефтегазстрое, предприятия которого получали пополнение из пограничников-«дембелей».
Среди них были люди с боевым опытом не только с Даманского, но и из других мест. С боевыми наградами. И еще долго выбирал среди строителей тех, у кого дома, я знал это точно, хранилась зеленая фуражка, которую он надевал один раз в год — 28 мая.
А на Дальнем Востоке я еще побывал, когда тюменский обком комсомола взял шефство над одной из подводных лодок Тихоокеанского флота. Eе, помнится, даже назвали (или собирались назвать) «Тюменский комсомолец». Она стояла в Совгавани. Мне по комсомольской командировке удалось там побывать и даже выйти на ее борту в недолгий поход в Тихий океан. А когда лодка шла в надводном положении и в рубке стало свежо, мне принесли меховую флотскую безрукавку. На ней я увидел фабричное клеймо — «Тюменская овчинно-меховая фабрика». Сразу стало теплее.
…А потом моя служба в газете «Тюменский комсомолец» закончилась. И пошли другие командировки «по дуге большого радиуса», другие адреса стояли в моих командировочных удостоверениях. Но не раз, как и прежде, меня срывали с постели телефонные звонки.
Послесловие. Владимир Гречухин, фотокорреспондент газеты «Пограничник на Тихом океане», уйдя в запас, вернулся в родной город Мышкин Ярославской области. Работал в районной газете «Волжские зори», а потом создал Мышкинский народный музей, который стал центром превращения небольшого города в историческую и культурную достопримечательность. Автор сорока книг, в одной из которых описаны события 2 марта 1969 года на острове Даманском, свидетелем которых был журналист Гречухин (1941 — 2022).
ФОТО ВЛАДИМИРА ГРEЧУХИНА
***
фото: Пограничный наряд;Сержант Марин с заставы Турий Рог, призванный из Тюмени;Владимир Гречухин (снимки 1970 года).