Старый город в мастерской
Несколько лет назад коллеги подарили моему отцу картину тюменского художника. Кто бы мог подумать, что однажды я с ним познакомлюсь?
Юрий Юдин — один из знаменитых художников города. Ценители искусства знают его по циклам «Старый город», «Флорочки», «Беседы», а внимательный читатель по уже, наверное, ставшей хрестоматийной истории с яблоком:
— Мне было лет пять, когда отец купил мне большой альбом и карандаши. Поставил стакан, положил яблоко на стол. Сказал: «Рисуй!»
Мы сидим в его мастерской, которая расположилась в двух небольших комнатах на последнем этаже шестиэтажки. Обе комнаты окружены антресолями с картинами. Потолки высоченные. Создается ощущение, что до искусства в буквальном смысле сложно дотянуться.
В комнате, где Юрий Дмитриевич отдыхает и принимает гостей, стоит комод из дома, где художник провел детство, венский стул еще дореволюционных времен, на котором в музее ни за что нельзя было бы посидеть! А еще книжная полка из областной библиотеки той поры, когда библиотека находилась в Спасской церкви. Перед переездом в новое здание на улицу Орджоникидзе можно было забрать мебель. Кому-то надо было разбирать полки, а тут приехали художники и бесплатно все разобрали.
Конечно, в такой атмосфере хочется творить.
— Никогда не хотел бросить. Вдохновение никогда не покидало. Меня отец хорошо вовлек в это дело. Eму нравилось. Он собирал открытки из Эрмитажа, из Русского музея.
У Юрия Юдина было много периодов. Как происходил переход от одного к другому? Внутренние ощущения. Сейчас душа художника тяготеет к пейзажам.
— Шагалом я долго болел, когда монотипии делал, но ушел, нашел что-то свое. С девяносто первого года был лопуховый период. В 2003 возвращался к маленьким работам. Много писал старую Тюмень, уходил в религиозную живопись. Работаю над серией с русскими костюмами. Последние годы — пейзажи. Интересно снег писать. Мы пишем, когда солнца нет. Солнце обычно убивает цвет, создает контраст, тени. Флорочки — вот, везде.
Сколько у Юрия Дмитриевича работ из серии «Флорочки» — не сосчитать, ведь это портреты, вдохновленные… остатками краски на палитре. Художник заранее заготавливает лица, но итог — это всегда образ из головы, а не реальная женщина. Вот так и получаются выставочные шедевры.
— На выставках покупают работы?
— Как правило, нет. В музеи ходят бабушки, дети. Не платежеспособная аудитория.
В редких исключениях, конечно, заходят коллекционеры, но у нас в городе с этим сложно: мало ценителей искусства. Да и кризис, денег нет. Однако настоящего художника, как мы знаем по множеству примеров, такие мелочи жизни не останавливают.
Последние работы Юрия Дмитриевича сквозят ностальгией о детских годах. Деревянный купеческий дом, в котором он родился и вырос, лейтмотивом проходит через многие сюжеты.
— Я сижу, смотрю на речку: сверху речку было видно, домов не было дальше. Сидишь на крыше, ешь бутерброд, намазанный маргарином и посыпанный сахаром. Сидишь и выглядываешь что-то, пока пароходы ходят, гудят.
Часто вспоминает отца:
— Мы с отцом выезжали на природу летом на велосипеде. Это мне года четыре было. Ну, возраст такой, что он сажал меня на детское сиденье впереди себя, и ехали на Пышму. А тогда асфальта не было, песок. Представляете, крутить педали? С ночевкой ездили. Ночевали у костра. Все время на рыбалку. Даже по Старотобольскому тракту ездили на велосипеде. Попозже до Каменки, когда я уже постарше был. Там озеро красивое, рыбачили. Там я поймал карася, которого не смог вытащить. Такой круглый, желтый, удочка согнулась.
Несмотря на то, что между детством Юрия Дмитриевича и моим лежит не одно и даже не три десятилетия, его холсты отзываются у меня в сердце тоской по чему-то ушедшему, но вдохновляющему жить. Однако картина, укравшая все мое «я», — монотипия «Продавщица амуров». Впервые я увидела ее в Интернете и была уверена, что она находится в частной коллекции, по-другому просто и быть не могло. Но мне, скажем так, повезло, и я смогла разглядеть ее вживую. Теперь буду всем рассказывать о таком как будто бы опыте XIX-XX века из мастерской художника: когда он лично показывает и рассказывает о своих работах.
Юрий Дмитриевич показывает мне еще один холст: на нем изображена рыжеволосая девушка, а справа на нее смотрит… наш художник.
— Это ваша жена?
— Это у меня в детстве влюбленность была. Я еще маленький был, девочка постарше. Приехала, родители военные. Год всего жила у нас. Интересная. Волосы вьющиеся, года на три старше меня.
— Она знает, что ей посвящено полотно?
— Нет. Они уехали, и я даже не помню, как звать ее. Это так, по воспоминаниям.
Юрий Дмитриевич очень спокойный и органичный в своей интровертности художник. Наверное, именно поэтому он проникся пейзажами, ведь природа — самое искреннее, что можно писать.
В конце нашей встречи художник подарил мне одну из своих работ из цикла «Беседы». Там вдалеке, на фоне весеннего пейзажа, стоят маленькая черная фигура и ангел. Художник философски замечает:
— Самый надежный собеседник -ты сам. Когда внутри себя сам с собой начинаешь говорить.
Фото Кристина Сенцова
***
фото: Юрий в мастерской.;