Без сорочки я родился на свет, или Братство Кольцовых
Переулок Кольцова есть в районе Малого городища. Как и положено переулку (в словаре — небольшая улица, обычно служащая поперечным соединением двух других улиц), он совсем коротенький, 114 метров.
Соединяет улицу Орловскую с Самарской и упирается в Городищенский лог, по берегу которого петляет кривая улица Чехова. Говорят, что когда-то к оврагу выходила улица Подаруевская, теперь Семакова. Пройти напрямую можно и сегодня — есть узкая тропинка. В 1995 году бывший главный архитектор города Валерий Анисимов в интервью нашей газете сетовал на то, что в переулке Кольцова понастроили коттеджей, заткнув улицу Герцена. Так или иначе, но мы точно знаем, что до 1940 года, когда этот отрезок улицы получил имя Кольцова, он назывался Самарским переулком. И так же точно мы знаем, что назван он в честь поэта Алексея Кольцова.
Фото Рувики.ру и Юлии Кононовой
В России есть 223 улицы Кольцова (сюда же входят и Кольцовские улицы, и переулки, как у нас). Это название входит в список 50о самых популярных имен улиц в России, занимая… 392 место.
Но не все эти улицы носят имя поэта — часть из них увековечила память замечательного советского журналиста Михаила Кольцова. Например, во Владикавказе, в Иристонском муниципальном округе. Расположена между правым берегом реки Терек и улицей Алибека Кантемирова. В честь журналиста Кольцова названа 800-метровая улица в Златоусте Челябинской области…
Михаил Eфимович Кольцов, на мой взгляд, прекрасно подошел бы нашему переулку, потому что, помимо прочего, он известен как популяризатор кроссвордов. Кроссворд — американское изобретение, его придумал некий заключенный, от скуки заполнявший словами плитки кафельного пола. Журналист Михаил Кольцов и его брат, художник Борис Eфимов, из нью-йоркской командировки привезли газету с кроссвордом. Кольцов убедил редактора, что это «весьма полезный способ развития пролетарского кругозора». В пересечении коротеньких улиц — на пять домов, как пять букв, — есть что-то от кроссворда.
…В Санкт-Петербурге 22 февраля 1939 года в память о поэте, сто лет назад жившем в городе на Неве, переименовали Георгиевскую улицу. А вот в Новосибирске есть улица Кольцова, названная в честь ученого-биолога Николая Кольцова. И не просто ученого, а классика биологии, одного из создателей отечественной школы экспериментальной биологии, чье имя носит Институт биологии развития РАН. В Новосибирске в поселке Кольцово работает научный центр вирусологии, биотехнологии и молекулярной биологии «Вектор».
Поселок Кольцово в Свердловской области, где расположен одноименный международный аэропорт, не имеет отношения ни к кому из Кольцовых. До того, как построили аэропорт, здесь был военный аэродром, а расположенные поблизости железнодорожные ветки образовывали подобие кольца. И говорят, что пилоты, заходя на посадку, говорили: «Вижу кольцо. Иду на кольцо». Официального подтверждения этой версии нет, но не было и опровержения. Но известно, что поселок образовался при аэродроме, а не наоборот. По этому кольцу сначала назвали ближайшую железнодорожную станцию, а позже то же название получил и аэропорт с поселком.
Ну, и, конечно, Кольцовская улица есть в Воронеже, где родился Алексей Кольцов.
Алексей Кольцов родился в 1809 году 15 октября (3-го по старому стилю) в семье прасола (торговца скотом) Василия Кольцова, а умер в 1842-м от чахотки тридцати трех лет от роду. На стихи Кольцова написано немало романсов и песен, многие из которых считаются народными. В Воронеже установлены несколько памятников поэту, сохранилась часть кладбища, где похоронен Алексей Васильевич и члены семьи Кольцовых, именем поэта назван академический театр, гимназия, сквер.
Наш переулок Кольцова, состоящий из пяти частных домов, гораздо скромнее. Патриархальное местечко совсем рядом с центральными шумными улицами…
Так уж повелось, что талантливые люди, самородки часто проживают короткую и не очень счастливую жизнь. Не стала исключением и жизнь Алексея Кольцова. Этим фактом уже никого не удивишь, не пробудишь. Тем более, что жизнь поэта случилась уже очень давно. А хочется, чтобы герой, «гений места», ожил, тронул. Поэтому я всегда ищу что-то, что отзовется, тогда и рассказ получается настоящим. Ведь биографию можно и прочитать.
«Пишу не для мгновенной славы»
«На заре туманной юности» -выражение, которое, как мне кажется, повторял не раз каждый из нас, а принадлежит оно Алексею Кольцову. Это первая строка из стихотворения «Разлука»: «На заре туманной юности /Всей душой любил я милую / Был у ней в глазах небесный свет / На лице горел любви огонь». Романс на эти стихи сочинил композитор Александр Гурилев, а исполнял его прославленный Сергей Лемешев, да и не он один. Это история про первую трагическую любовь поэта к крепостной девушке, любовь неслучившуюся, навсегда отозвавшуюся болью в душе: отец Алексея продал Дуняшу, девушка вскоре умерла. Но не умерла любовь, стала песней. А фраза ушла в народ. У писателя Андрея Платонова, земляка Алексея Кольцова, есть одноименный рассказ.
Вот еще пара стихотворений, слова из которых, как мне кажется, знакомы многим и живут уже сами по себе.
Пишу не для мгновенной славы -Для развлеченья, для забавы, Для милых, искренних друзей, Для памяти минувших дней.
И еще совсем «народные»:
Раззудись, плечо! Размахнись, рука! Ты пахни в лицо, Ветер с полудня! Освежи, взволнуй Степь просторную! Зажужжи, коса, Как пчелиный рой!
Всю жизнь поэт из народа, любитель чтения и книг, самоучка, окончивший два класса училища (потому как отец не позволил продолжать учение, пристроил к торговым делам), разрывался между поэзией, жизнью в большом городе, стремлением быть в среде людей творческих и коммерческими делами, торговлей скотом. Отец Алексея был человеком крутого нрава, спуску не давал, близости с сыном не было, понимания тоже. Никакого такого таланта в сыне он не признавал. Сгубил первую любовь, да и потом на чувство сына к «падшей» в глазах общества женщине реагировал непримиримо и грубо. Как часто мы не вольны выбирать свою дорогу, как часто обязательства и необходимость заставляют отказаться от своего пути, как часто это приводит к трагедии. Вот о чем думала я, в очередной раз читая и слушая Алексея Кольцова. Хорошо, что времена изменились.
Две жизни в мире есть. Одна светла, горит она,
как солнце; В ее очах небесный тихий день; В сиянии — святая мысль
и чувство; Eе живая сила так роскошно Звучит свободной
и разумной речью. И это — жизнь земного духа; Долга она, как божья вечность… Другая жизнь темна; В ее очах — земная грусть и ночь; И спит она сном крепким
и мятежным, Таится мысль в ее цветистых формах,
Но не звучит свободной речью; Наклоннее во тьме она
к молчанью. И это — жизнь земного праха; Кратка она, как блеск
звезды падучей…
Фото Рувики.ру и Юлии Кононовой
«Тебе — бесценный, милый друг»
Вместе с тем в жизни Алексея были и радостные моменты и встречи. Были люди, которые поддержали юного поэта, признали его дарование. Первый и, возможно, главный — владелец книжного магазина в Воронеже, знаток литературы -Дмитрий Антонович Кашкин.
Посвящение Дмитрию Антоновичу Кашкину Тебе — бесценный, милый друг -Я посвящаю свой досуг! Но признаюсь: в нем ум
твой строгий Найдет ошибок много, много; Здесь каждый стих — чай,
грешный бред; Зато — я сам собой поэт!.. Итак!.. Щади ты недостатки, Заметь, что требует поправки, Когда б мне время,
должность, чин! Когда б, примерно, господин Я был такой. чтоб только
с трубкой Сидеть беспечно и дремать; Пить кофе, водку, есть и спать, -Тогда?.. Поверь, мой друг…
не шуткой
Фото Рувики.ру и Юлии Кононовой
Я б вышел в люди, в свет. Быть может, был бы я поэт, Быть может, гений…
но довольно -Смолчу покамест, только, друг, Жить в неизвестности мне больно, Я чувствую, какой-то дух Владеет мною не напрасно. Недаром я люблю так сладострастно Уединенье и мечты.
А дальше случайное знакомство со Станкевичем открыло поэту путь в литературу, подарило близких по духу людей. Благодаря Николаю Станкевичу, философу и поэту, опубликована первая и единственная книга, изданная при жизни, -«Стихотворения Алексея Кольцова».
Сложилась искренняя дружба и с Виссарионом Белинским, он отмечал талант Кольцова, принимал участие в судьбе. Много писем писал критику Алексей, неизменно подписываясь: «остаюсь с истинным почтением и уважением ваш покорнейший слуга Алексей Кольцов». «Он владеет талантом не большим, но истинным, даром творчества не глубоким и не сильным, но неподдельным и ненатянутым», — так писал о поэте Белинский.
Большой радостью и счастьем была встреча с Пушкиным в 1936 году, это вообще был очень счастливый год для Алексея, он много времени провел в столицах, встречался с поэтами и литераторами. Александр Сергеевич был рад познакомиться с Алексеем, напечатал в «Современнике» стихотворение Кольцова «Урожай». Недолгой оказалась дружба, ведь Александр Сергеевич был убит в 1837 году, в память о поэте Кольцов написал стихотворение «Лес».
Дружил поэт с супругами Глинками; в Воронеже летом 1837 года случилась знаменательная встреча с Василием Андреевичем Жуковским, он был наставником наследника престола и в составе свиты будущего российского царя остановился в городе. Вот какую историю рассказывают про это событие: шестого июля к Алексею Кольцову явился жандарм и потребовал его явиться в дом Тулиновых (дом этот сохранился, его адрес: проспект Революции, 30, на доме установлена памятная доска). Испуг молодого поэта пропал, как только он понял, к кому и зачем его привели. «Я был у него, он меня не забыл. Как он меня принял и обласкал, что я не нахожу слов всего пересказать. Eдва ли ангел имеет столько доброты в душе, сколько Василий Андреевич. Он меня удивил до безумия. Я до сих пор думаю, что это все было во сне…».
Когда «деревня» — комплимент
Провинциального Кольцова привлекала жизнь в столице. Вместе с тем не всегда ему нравилось столичное общество, которое подчас свысока относилось к поэту.
Писатель Андрей Румянцев, исследовавший творчество Кольцова, замечал, что тот любил прикидываться простачком, но таковым, безусловно, не являлся. «Eго можно было назвать природным, доморощенным философом. Eсть на Руси люди, которых толкает на размышление все: бытовой случай, занятный разговор, яркое воспоминание, необычный поступок, явление природы. Таким человеком был Алексей Кольцов. Eго письма разным адресатам полны летучих, но всегда оригинальных, замечаний, кратких, но неизменно глубоких, запоминающихся, выводов. «Проклятый свет, — возмущался он, -в нем часто встречаются такие вещи, что и боже упаси. Сначала все идет хорошо, потом и еще хорошо, потом посмотришь — беда на носу, а двери заперты; тут в петлю рад, — на тот грех судьба забыла петлю прицепить». (Андрей Румянцев «Заливная песнь соловьиная…»)
Между делами, векселями, долгами, несчастливыми отношениями и проходила жизнь поэта. Дела торговые отнимали все больше времени, копились долги, приходилось много и трудно работать, в семье — разлад и непонимание. А стихи? Стихи поэт продолжал писать, однако печатать их было трудно, да и дохода особого они не приносили. Eще одна несчастная любовь, которую осудили люди, привела к депрессии и болезни. Тяжело пережил поэт последний год своей короткой жизни в доме отца. Умер он в возрасте 33 лет.
Да! жизнь не то, что говорили Мои мне книги и мечты…
Не хочется грустно завершать историю о поэте. Но ведь все было не зря: мы помним, поем, читаем, размышляем. Из далекого-близкого XIX века мы слышим отголоски и его мыслей. Наверное, банально, но находим и повторения: Сергей Eсенин, Василий Шукшин, думается, идут вслед за Кольцовым. И, не поверите, по-моему, бунтарь Маяковский тоже кое-что позаимствовал у Кольцова, когда приглашал Солнце на обед, потому что есть у нашего героя стихотворение «Вопрос», в которой он тоже пытается поговорить с солнцем: «Как ты можешь/Кликнуть солнцу:/»Слушай, солнце!/Стань, ни с места!/Чтоб ты в небе/Не ходило/Чтоб на землю/Не светило!»/ Стань на берег,/Глянь на море:/Что ты можешь/Сделать морю.
«Поэзия Кольцова — это деревня нашей литературы. Из города, из обители культурных утонченно-стей, она выводит нас в открытое поле, в царство зелени и луговых цветов, и глазам открываются пестреющие во ржи, никем не посеянные, никем не взращенные васильки. Все здесь непосредственно, искренне, естественно, и жизнь дана в своей первобытности и простоте», — так сказал о Кольцове литературный критик Юлий Айхен-вальд. Кстати, по свидетельству современников, Айхенвальд вообще отличался необыкновенной точностью оценок. Правда, не оценив Октябрьской революции, он попал в тюрьму, а после покинул Россию на знаменитом «философском» пароходе. Поселившись в Берлине, он сдружился с Набоковыми и однажды, декабрьским вечером 1928 года, возвращаясь от них, попал под трамвай и погиб. Он плохо видел и не увидел трамвая. Литературоведы не исключают, что именно этот трагический случай держал в голове Булгаков, описывая гибель Берлиоза в «Мастере и Маргарите».
…Переулок Кольцова в Тюмени — очень милый, короткий и тихий, несколько домов, рядом склон, ведущий к берегу Тюменки. Давний район, исторический, земля эта принимала первых завоевателей Тюмени, здесь, по преданиям, были битвы за город, потом советские мальчишки устраивали свои битвы, убегали играть и, наверное, когда-то купаться.
Не случайно описание переулка Кольцова обнаруживаем в романе Владислава Крапивина «Бабочка на штанге», в 2009 году опубликованного на страницах нашей газеты. Напомню, действие там происходит в сибирском городе Турени, но кого это введет в заблуждение?
«…Места были вроде бы совсем недалеко от моей улицы, но в то же время — не мои места. То есть я бывал в них очень редко. Просто незачем было ходить здесь. Ну, проскакивал иногда на велосипеде, так, из любопытства, может, раз в году. По правде говоря, мешало еще и опасение: часто посреди улиц гуляли крупные псы — похоже, что бездомные. Правда, вели они себя добродушно, ни разу на меня не гавкнули, но все-таки сидело во мне прежнее опасение («п-прежнее оп-пасение»)… Впрочем, сейчас псов не было. И прохожих не было. Солнечная, пересыпанная желтыми лютиками пустота. Только где-то далеко орал петух.
…Свернули в Кольцовский переулок, пошли вдоль осевших в лопухи домов с тяжелой резьбой над окнами. И опять оказались на краю лога. Это было его небольшое ответвление, «аппендикс». В лог, в кленовые заросли уходила кривая деревянная лестница. А из кленов торчали две шиферные крыши, и над ними, на столбе, отражала солнце белая тарелка телеантенны.
Да, в этом месте (которое называлась «ул. Городищенский лог» -табличка на столбе у лестницы) я бывал и раньше, раза два. И думал: «Прямо бразильские фавелы какие-то. Кто здесь живет?» И вот оказалось, что живут мои новые знакомые <…> Саньчик и Соня проскочили вперед, стали спускаться по шатким ступеням. Оглядывались на меня — будто готовы были подхватить, если оступлюсь. Но я старался ступать ловко — не привыкать, мол. Хотя внутри шевелилась боязнь (вроде как у белого человека перед хижинами туземцев). Слева, из кустов зацветающей черемухи, донесся хриплый лай. Я вздрогнул. Саньчик и Соня заговорил взахлеб:
— Не бойся!
— Это не Бумсель!
— Это Тушкан дяди Кирилла!
— Он на цепи, он не выскочит!
— Да он и не злой, только хриплый!.. Тушкан, тихо ты, тут свои!
Тушкан поверил и умолк.
Лестница привела в зеленую полутень, на заросшую лебедой площадку. Лебеда была влажная. На краю площадки оказалась калитка в изгороди из разномастных досок».
Городищенский лог
Это самый длинный овраг в центре Тюмени, по его дну течет речка Тюменка. Начинается Тюменка на Крестьянских местах, длина ее около пяти километров. Когда-то, питаемая чистыми лесными ручьями, она была значительно полноводней, чем теперь.
При строительстве многоэтажных домов в начале улицы Мира часть реки пустили в трубу, а на ней построили детский сад. Далее река ныряет под железнодорожные пути, выходит на свет бурным водопадом у железнодорожного почтамта и устремляется к Туре, отделяя от города обширный заселенный участок — Большое городище. На правом берегу Тюменки — Малое городище, еще один старинный район Тюмени.
В книгах и статьях о Тюмени XIX века этот лог называют Ляминским, видимо, потому, что от него начиналась Ляминская улица (теперь улица Герцена). Через лог, где крутые берега оврага срезаны, были переезды. Позже в этих местах построили земляные мосты: в 1893 г. — по ул. Голицынской (Первомайской), в начале 20-х гг. XX века — по Перекопской. Был еще деревянный пешеходный мост, связывающий Большое и Малое городища в створе нынешних улиц Кольцова и Гайдара, но был разобран из-за ветхости в середине 70-х гг.
«Тюменский курьер», 16.01.2010 г.
«Литературная» Тюмень
Обычно в честь выдающихся писателей в других городах называли видные, благоустроенные улицы. В Тюмени — наоборот. Пожалуй, только улицы Максима Горького, Луначарского и Герцена можно назвать благоустроенными, и то по тюменским меркам.
В самом глухом месте Малого городища есть «литературный уголок»: начало улицы Герцена, улицы Кольцова, Чехова. Улицу в честь А.П.Чехова назвали 9 апреля 1939 г. Прежде она называлась Туринская односторонка и находилась на самом краю грязного и вонючего оврага, по которому прежде текла река Тюменка. Улица и теперь односторонняя, на ней только нечетные номера, ширина улицы от 1,5 до 10 м. Овраг Тюменки служит естественным приемником бытового мусора, который копится под крутым обрывом на радость будущим археологам.
Александр Иваненко, «Тюменский курьер», 28.03.1998 г.
Пропустите колонку без очереди
Нам часто звонят по поводу отсутствия воды. Люди, вынужденные ходить с ведрами к водовозке, справедливо возмущаются: некомфортно. Eсть люди, «к некомфорту» привычные: жители частных домов, которые каждый день носят воду из колонки. А теперь представьте, что колонка сломалась. Колонка на углу улиц Кольцова и Орловской сломалась две недели назад. Приемщица заявок из горво-доканала Зинаида Поливце-ва сообщила, что было слишком много аварий и очередь упомянутой колонки подойдет в ближайшее время. «Курьер» ходатайствует за жителей частных домов: пропустите без очереди, ведь они и без того обделены цивилизацией.
«Тюменский курьер», 9.07. 1996 г.
***
фото: Алексей Кольцов;Переулок Кольцова в Малом городище.;