Спешите на Никольскую, там колдует Юдин
Прикоснуться к магии, ощутить тишину, говорящую громче слов — до 17 августа это возможно в арт-салоне «На Никольской». Там оазисом «средь шума городского» продолжает работать юбилейная экспозиция Юрия Юдина, заслуженного художника России, посвященная 75-летию мастера, которое он отметил в июне.
Скажу сразу, Юдин — не из тех, кто эпатирует публику и рушит каноны ради дешевой славы. Он -художник-интроверт, умеющий слушать тихий шепот ветра, журчание воды и безмолвный диалог неба и земли. На этих полотнах нет человека. Ни случайного прохожего, ни рыбака в лодке. Только первозданная природа предстает перед зрителем во всей своей величественной самодостаточности, без посредников и лишних слов. Безлюдность юдинских пейзажей позволяет зрителю остаться один на один с природой, ощутить ее энергию.
И вот ты стоишь перед «Колдовским озером» и видишь тишину. А если присмотреться? Не таится ли за этой кажущейся идиллией какая-то тревога? Не чувствуешь ли ты, что это озеро — словно зеркало, отражающее не только небо, но и твою собственную душу?
Не попахивает ли эта безмятежность самообманом — в наше-то время, а вы тут, понимаете, о тихих заводях? Или это эскапизм в чистом виде, попытка спрятаться от реальности за живописными пейзажами?
Палитра картин — приглушенные тона и полутона, что обусловлено вовсе не страхом ярких красок, а намеренным стремлением передать особую атмосферу и нюансы, имеющие ключевое значение для понимания замысла. В работах чувствуется сияние импрессионизма, но оно преломлено через призму сибирской действительности, без простого подражания.
Разнообразные по композиции, форме и цвету пейзажи от начала и до конца автор пишет на пленэре. Пишет быстро, темпераментно, и, как правило, за один сеанс, ведь природа в его глазах неповторима в своей изменчивости.
Знаете, когда идешь на выставку художника, которому исполнилось 75, и он не крикливый enfant terrible, а мастер тишины и созерцания, опасаешься впасть в дежурную похвальбу и комплименты. Но «Колдовское озеро», представленное к юбилею, оказалось глотком свежего воздуха.
…К таким встречам готовишься заранее. Изучаешь экспозицию, биографию, выискиваешь ускользающие детали. Но главное — все время мучает один и тот же вопрос: что спросить, чтобы не только мне, но и читателям приоткрылась завеса над тайной его искусства? Чтобы они, побросав все свои дела и дачи с грядками, помчались на выставку, движимые не любопытством, а настоящим желанием увидеть?
В голове вертятся вопросы о том, что формирует художника, о том, что он любит читать, какие картины его вдохновляют. И, конечно, о музыке. Ведь полотна Юдина — это музыка, только без слов.
… Художник по натуре своей созерцатель. Разговорить его — задача не из легких. Все, что хотел сказать, уже выплеснул на холст. Однако, стоило мне затронуть тему соцреализма, как он заметно оживился. Разоткровенничался и поведал, как в советские времена выполнял заказ от партии, освещал достижения сельского хозяйства, иллюстрировал сцены колхозной жизни, куда он специально приезжал.
Знаете, глядя на «Колдовское озеро» Юрия Юдина, невольно думаешь о той самой русской тоске, которую кто-то называет депрессией, кто-то сплином. Так вот, полотна Юдина — это не развлечение, не попытка отвлечь от мрачных мыслей. Это — лекарство от этой самой тоски. Это возможность увидеть мир не глазами уставшего от всего человека, а глазами того, кто способен чувствовать, восхищаться. Юдин возвращает способность видеть красоту в простом, в тихом, в вечном.
Он не пытается удивить. Он просто дает возможность остановиться, посмотреть вокруг, почувствовать тишину. Юдин как истинный художник отворачивается от суеты. Не пишет он ни дачи на озере Андреевском, ни рыбаков, ни новорусские особняки. Он как будто говорит: это все преходяще, это все наносное. Это все — лишь декорации к настоящей жизни, суета, все пройдет, а озеро останется. И небо над ним останется. И лес вокруг. И вот в этом его принципиальность. Он не хочет быть летописцем дачной жизни, он хочет быть летописцем вечности, запечатлеть то, что не подвластно моде.
…На выставке случайно встретила старую знакомую, с которой давно не виделась, искусствоведа Наталью Косполову. Она как никто умеет выразить словами чувства от увиденного.
«Нет второго такого художника, -говорит Наталья Эмильевна, — который не переставал бы удивлять тюменское культурное сообщество так подготовленно и полноценно. Я-таки знаю примерно трех Юдиных. Сегодняшнего, встретившего меня кристально-чистым, не стареющим взглядом романтика в зале с меланхолическими закатами и зимними пейзажами; отчаянно-юного, счастливого поклонника одной-единственной на всю жизнь музы, и зрелого, продуманного певца заречных окраин. И все — в одном лице, и все по-своему прекрасны, они освежают и очищают.
У мастера давние и размноженные любовно коды — райские, зачарованные птицы, с нежностью прячущиеся в длинных шевелюрах лесных дев; застрявшие на порогах новых времен колокольни; склоны узнаваемых и незнакомых лесов и теплые, уютные заснеженные просеки с маленькими, девически очаровательными нежно оливковыми елочками… Смотришь на «Последний лист», который мне до этого напоминал пейзажи Саврасова, Бухгольца — и действительно начинаешь чувствовать ветер.
Кто-то, говорит Наталья Эмильевна, написал в огромной перламутрово-белой книге отзывов, что эта сказочная выставка погружает в сны, фантазии и создает атмосферу чуда. А еще его работы сближают.
«Когда я смотрю на работу «Мартовский морозец», я физически ощущаю раннее утро и что скоро наступит весна. Удачи! Творческих успехов!» — так написала девятилетняя художница в книге отзывов.
ФОТО ИЗ АРХИВА РEДАКЦИИ
***
фото: