Лингвистика и немножечко пессимистично
На перекрестке улиц Осипенко и Орджоникидзе уверенно стучат молотки и пахнет деревом. Реставрация дома Жернакова продолжается, хотя и растянулась по разным причинам более чем на десять лет.
Семья Жернаковых уехала из Тюмени в 1918 году. Внучка купца Ольга Йокояма стала специалистом в области славистики и функциональной грамматики, грамматики дискурса и когнитивной лингвистики. Мы созвонились с ней по zoom, так как профессор сейчас находится в Японии в уединенной части острова Хонсю. «Тут нет ни автобусов, ни такси, ни универмагов, ни транспорта. Нет так называемой цивилизации. Нам нравится быть здесь. Мы здесь просто работаем. Никто нас не беспокоит».
Два года назад Ольга вышла на пенсию и завершила шестидесятилетний период преподавания, последнюю половину которого провела в Калифорнийском университете. Теперь она занимается только наукой: пишет статьи, читает книги. В данный момент готовит работу о теории перевода с японского на русский. Ольга родилась в Маньчжурии, училась на стоматолога в Японии: «И у меня есть до сих пор права. Я могла бы вам зубы полечить, если нужно». Затем переехала в США, где нашла себя в науке и преподавании.
— Можно ли утверждать, что в одном из десятилетий студенты и аспиранты были более талантливыми, чем в другом?
— Нет, нельзя. Те, кто это говорит, думают так по биологическим причинам. Людям старшего поколения часто все кажется хуже, потому что в их молодости было не так. Но это вопрос гибкости, а гибкость — свойство нервной системы. Говорить, что человек, который не умеет подстраиваться, плохой, а который умеет, хороший — неправильно, потому что это значит ввести моральные и этические ценности туда, где это не имеет смысла.
— Поделитесь историей из опыта работы со студентами, которая вам запомнилась.
— В Калифорнийском университете я вела курс по гендерной лингвистике, и у меня была студентка негритянского происхождения, которая написала потрясающую курсовую работу. При этом она была звездой по бегу в университете, блестяще училась. После завершения курса она стала приходить ко мне и развивать, расширять тему. Eе статью я использовала в моих последующих курсах. Эта девушка хотела поступить на юридический факультет, а в Америке туда без бакалавра не попасть. И у нее в последний год учебы обнаружили рак поджелудочной железы. Она продолжала заниматься, проходила химиотерапию, участвовала в конкурсах, даже вышла замуж, потому что ее друг (а он был белый, что вносит еще больше трагизма в их молодую обреченную любовь) хотел, чтобы она успела побывать невестой и молодой женой. Но она умерла, не поступив. Это трагичный случай, потому что я таких блестящих студентов очень редко встречала. Такие моменты заставляют задумываться, что такое жизнь.
— Вы поняли, чту для вас жизнь, какая в ней цель?
— Знаете, в молодости очень хочется говорить, что цель жизни — чего-то достичь, а потом, когда жизнь проходит, начинаешь думать. Поэтому я и сказала, что тот случай заставил меня задуматься над тем, зачем все эти беспокойства, восторги, старания, недосып, зачем? Одно дело, конечно, когда человеку 22 года, другое дело, когда 82. Но к концу жизни разочаровываешься в человеческой мудрости. Люди не мудры. Портят жизнь друг другу. Родители портят жизнь детям. Сослуживцы портят жизнь сослуживцам. Правительство портит жизнь подчиненным и народу. Это везде так. И это очень печально. Почему-то мы не умеем улучшать жизнь, действительно делать людей счастливыми.
— И как сделать людей счастливыми?
— Сначала надо задуматься о том, что делает их несчастливыми. Как ваши собственные поступки влияют, и сначала сократить отрицательное, а потом уже думать о том, как добавлять положительное.
— Вы сократили отрицательное в своей практике?
— Я видела большой произвол со стороны преподавателей. Знаете, когда, например, ставят оценки, основываясь на межличностных отношениях. Я себе сказала, что, когда стану профессором, такого делать не буду. И мне кажется, что в этом отношении я слово сдержала.
— Сколько у вас было аспирантов?
— За 50 лет под моим руководством защитилось человек 20. На одного аспиранта уходит по пять-шесть лет.
— Что вы можете сказать о состоянии современной науки?
— Мне кажется, что сейчас очень мало стали ценить науку, знания и теории, которые не приносят материального результата. В этом отношении гуманитарные науки как раз наименее доходные. Сколько можно заработать, занимаясь филологией, изучая, скажем, древний русский язык? Ведь экспорт-импорт к нему применить нельзя. Банковское дело не подойдет, завод на нем не построишь. Так зачем оно вам? Но есть блестящие умы, которые занимались и занимаются древнерусским языком. И кроме того, я думаю, что можно многое почерпнуть даже из изучения мертвого языка, на котором никто не говорит. Например, мудрость, которая применима ко всему в жизни. И этого как раз люди не видят, потому что ищут материальную пользу. Мне кажется, что это в каком-то смысле неизбежно. Это опять-таки целый сдвиг. Сейчас это наблюдается во всем мире, особенно в Америке.
— На ваш взгляд, есть еще культуры, в которых ценится знание?
— В Японии с большим уважением относятся к древнеяпонскому языку. Считается, кто занимается древнеяпонским языком, очень культурный человек. Но таких культур остается все меньше и меньше. В Америке это уже позади. В России еще немножко есть. Но Россия, думаю, очень быстро идет туда же, куда пришла Америка. Увы, и Япония туда направляется. Опять-таки, когда живешь достаточно долго, ты видишь, что у всего, по крайней мере, две стороны. С одной стороны, если заводить семью, детей -кушать-то надо. А с другой стороны и для души надо. Вот и Толстой писал, что искусство ради искусства -вредно. А заниматься великим русским языком — это искусство вроде бы только ради искусства, да? Я думаю, когда мы дойдем до такого дна, что получится уже какое-то средневековье, то тогда, может быть, мы от него оттолкнемся. Мы как человечество.
— Можно ли сказать, что вы занимаетесь искусством ради искусства?
— Можно, да. Наверное, Толстой бы так и сказал. Но мне кажется, что я узнала на основе экспериментов с мозговыми волнами, имеет смысл. И говорит нам о человечестве то, что можно было бы использовать для улучшения жизни.
Последний эксперимент Ольги перед выходом на пенсию был о том, насколько подсознательная реакция быстрее сознательной, и как она связана с другими факторами, например, с фактором эмпатии. В ближайший год Ольга планирует каталогизировать свой архив, включающий и материалы XIX века, в том числе связанные с ее семьей, и собственные редкие книги, и передать его в один из японских университетов. Конечно, она хотела передать его в Тюмень, но из-за санкций это стало невозможным.
ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА
***
фото: Ольга Йокояма.