Как растут города, дома и люди
Это небесспорные записки мне хочется начать с довольно давней истории.
Наверное многие еще помнят, что в самом начале эпохи нефтегазового освоения очень трудно определялся принцип этого освоения. Как осваивать? Строить ли на Севере города? Многих тогда привлекал более простой, как казалось, вахтовый метод. Сильные и крепкие мужчины, мастера своего дела летят на дальние точки — строить промыслы, добывать нефть или газ, прокладывать дороги и трубопроводы — день за днем, не глядя на часы. А когда вахта (неделя или месяц) кончается — улетают в теплые, обустроенные южные или какие-нибудь другие города, к женам и детям. А их рабочие мета занимает другая вахта…
Активно, как мне помнится, интересовался этим методом тогдашний начальник Тюменьгазпрома Рэм Иванович Вяхирев. Однажды и мне пришлось принять участие в такой дискуссии в его рабочем кабинете.
— Вы только подумайте! — восвклицал Рэм Иванович. — Разве может женщина жить в таких условиях? На Севере!
Конечно, не может…
Речь, как вы понимаете, шла о том, что люди будут ехать на Север с семьями, появятся дети.
Тут и я маленько высказался. Я к тому времени был женат. Жену я нашел на Ямале — она после пединститута работала сначала в поселке Ярсале, а потом в Салехарде. И я, сказав об этом Рэму Ивановичу, добавил, что люди и так живут на Севере, что моя жена и родилась в селе Мужи, где жили и живут все ее родные. Eе дедушки и бабушки, мать и отец, и вся ее многочисленная родня. Живут. Работают. Растят детей. А на юге бывают разве что в отпуске. Словом, пытался убедить, что Север такое же место жительства, как южный берег Крыма или что-то в этом роде.
Сейчас, по прошествии десятков лет, сама жизнь рассудила нас и сделала выбор.
Буквально на моих глазах выросли в Приполярье и в Заполярье два десятка городов — читатели «Курьера» за последние три месяца могли познакомиться с ними на страницах газеты. Настоящие города, без каких либо поправок или скидок на градусы северной широты. И женщины там живут и работают, нередко и на мужских должностях тоже. Как работала, например, Раиса Васильевна Хворостянова, оператор по добыче газа на УКПГ-2 в Новом Уренгое. На строительстве Сургутских ГРЭС, а затем и на строительстве города работала Вера Панасевич, бригадир отделочников. С ней мы познакомились, когда ее бригада занималась изоляцией головки газового котла (кажется, так это называлось) в десяти метрах от земли. Потом она стала почетным гражданином Сургута, Героем Социалистического труда.
Из тех времен хранятся в памяти и в названии очерка фамилия, имя и отчество коменданта вагон-городка в микрорайоне, который все называли Таратыновка. Да и как ее забудешь, если молодые насмешники, жители того вагон-городка, в один прекрасный день вывесили щит с надписью «улица Доры Семеновны»! Уж больно строга была, по их мнению, командантша Дора Семеновна Охримчук, жестко спрашивала за беспорядок и антисаниторию.
Женщины-северянки, прежние и новые, обживали и обустраивали Север. Пусть они не могли изменить, к примеру, климат, но зато нередко формировали то, что называют микроклиматом, в своих домах, коллективах, а следовательно, и в своих городах. В Ноябрьске. В Лангепасе. В Покачах. В Сургуте…
Женщины сделали тюменский Север обжитым, обустроенным краем. Превратили его в пространство, где не только работают, не только добывают нефть и газ, но и живут (а ведь мировая история знает немало других примеров, когда, изъяв полезные ископаемые, люди уходят, оставив исковерканную мертвую землю). На недавней встрече в нашей редакции депутат областной думы от Нижневартовска Вячеслав Танкеев рассказывал, какие новые производства планируются в столице Самотлора, в этом густонаселенном угороде, какие профессии и рабочие места могут быть созданы здесь…
Они были подвижницы и в пределах собственного жилья, и там, где их власть распространялась. Таков пример Валентины Яковлевны Беляевой. На строительстве первого нефтепровода Шаим — Тюмень, в 29 лет, она была мастером сварочного участка, где отдельные секции соединяли в плети для монтажа нефтепровода. Потом молодая женщина работала на других трассах, стала Героем Социлистического труда и генеральныи директором знаменитого Московского сварочно-монтажного треста.
…За каждыым именем — событие, за каждым именем — то, что хотелось бы рассказать.
Например, о Татьяне Ивановне Молозиной. Вместе с бригадой монтеров пути, которой руководил ее муж Виктор Васильевич Молозин, она прошла многокилометровый путь от Тюмени до Уренгоя. Они уходили все дальше на Север. И морозы становились все жестче. А работа, что называется, «на свежем воздухе». «Что я могла для них сделать? — вспоминала Татьяна Ивановна. — Я просто топила печку в их вагончике, чтобы пришли в тепло».
Когда на станции Уренгой (теперь она называется Коротчаево) уложили на насыпь последнее звено, то завернуть последнюю гайку попросили Татьяну Молозину. А что? Справедливо.
Вспоминается еще один «семейный», не героический, сюжет, который мне рассказали где-то в районе Пурпе (теперь там город Муравленко). Сюжет той же трассы. Будущие города — Ноябрьск, Муравленко, Губкинский и Тарко-сале, — словно елочные игрушки, сейчас они нанизаны на железную дорогу. А тогда это место называлось Пякупур, поселок СМП-611. Я прибыл туда на машине -водитель «Урала» Юра Смольников подобрал меня на зимнике между Ноябрьском и Ханымеем, было около сорока ниже нуля. Смольниковы (снова семья, обратите внимане) жили в небольшом домике на краю поселка. Но этот рассказ не о водителе, а о Нине, его жене. Он была комендантом поселка. Одевалась красиво, даже щеголевато. Сильный человек, она старалась жить так, словно была не на краю планеты, посреди тайги. Ничего ничего не хотела уступать ни времени, ни пространству. Она говорила: «Наши женщины покупают в ОРСе ткани. Говорят, что вернутся на Большую землю, станут шить платья, красиво одеваться. Я не хочу потом. Я хочу сейчас.»
Так и поступала.А вокруг тайга и зима. И хлопоты по поселку. И муж уходит в рейсы. Было и такое, что нет его и три дня, и пять. А снегопад сильный. Пошла к транспортному начальнику: где муж мой? Eе успокаивают: он опытный, он выберется.
Когда он выбрался, а он действительно выбрался, столько снегу перекидал, расчищая дорогу.
— Я так была сердита, но вот появился, мне бы сердиться, как многие из нас, наверное, сердились бы. А я бросилась к нему: как я счастлива, что вернулся.
Одна из тюменских северных историй даже песней стала. Песня очень красивая. Про дороги, про белые облака над тайгой. Про дорогу через ночи и дни.
Вот несколько строк.
За Тюменью голубые
качаются вспышки.
И шагают буровые
упрямые вышки.
И опять мы оставили дом.
И в вагончике тесном живем.
Переезды и прпахшие
вереском будни,
И дорога через ночи и дни.
А жены?
Нам писать они письма не будут.
Вместе с нами поедут они.
Эту историю рассказали молодые инженеры Ада и Олег Шапошники. А написали песню поэт Владимир Лазарев и композитор Рудольф Мануков.
Номер за номером уже три месяца мы публикуем очерки, репортажи, монологи вспоминания о новых северных городах. Правда, как-то странно: города молодые, а у них уже есть воспоминания?
Да, и у городов, и у домов, которые в этих городах построены, и у людей, что в них живут…
И нам хотелсь, чтобы эти тексты отражали всю огромную, пеструю картину, в которую складываются отношения города и человека, живущего там. Города — разные, люди — разные, и наши тексты не похожи друг на друга.
Порой, возможно, им и не хватает масштаба, соответственного происходящему на этой земле. Может быть. Но мне думается, что человек, живущий в городе, он и есть масштаб, или, по-старому говоря, — мерило всего, что здесь происходит. Взрослый человек или малыш, делающий первые шажки по улице Лянтора или Нового Уренгоя. История складывается из людей. История города — тем более.
Рассказы о людях, населяющих городах, и не похожи, и очень похожи друг на друга. Похожи — той любовью к своему дому, которая отражена, я уверен, в этих текстах.
Список населенных пунктов, которые за годы новой, нефтегазовой истории стали городами, невелик. В нем всего 22 строки. Но и нам самим было очень интересно их читать. Потому что каждый автор излагал — на бумаге ли, на компьютере, — свой собственный, свой особенный взгляд на город, о котором он пишет. А личное отношение, согласитесь, никогда не рожджается шаблону.
В заключение мне хочется рассказать еще одну историю, которая случалась с одним человеком несколько раз. В ней нет города. Но есть дом, с которого, собственно и начинается любой город. Пусть в этом тексте нет имени женщины, но она все равно там присутствует. История удивительная, не похожая на другие.
….Мосты не обязательно строятся в городах. Чаще там, где есть реки и дороги. (Сюда поставить фото нефтеюганского моста) Так вот все начальники мостооотрядов, где бригадиром бетонщиков работал Валерий Дьячек, давно привыкли к его странностям, назовем это так.
Начальники спокойно смотрели на, что мастер бетонных работ, прибыв на новую точку, не спешил приниматься за дело. Валерий Дьячек обходил строительную площадку и первым делом начинал… строить дом.
Дом для своей семьи.
Дом обязательно окнами на будущий мост. Дьячек строил себе дом, и никто его не торопил. Начальники знали: Валера все время, потраченное на собственное строительство, отдаст с лихвой. Он будет, если надо, сутками пропадать на мосту, зная, что дом рядом.
Я был на одном из таких мостов, который построил Дьячек. Это был мост через реку Тромъеган на железной дороге Сургут -Нижневартовск.
…В доме было чисто, тепло и уютно. Между кухней, куда мы вошли, и жилой комнатой был проем, закрытый легкой деревянной решеткой. По ту сторону решетки стоял маленький мальчишка.
— Чтобы не упал, чтобы не полез в огнь, — пояснил Дьячек.
Нам долго рахзглядывать пацана было некогда. На мосту ждал прораб Николай Смехов. Да и у Дьячека там тоже были дела. А за окном уже громоздился мост, построенный Валерием Дьячеком, строителем мостов, которые, по его правилам, начинаются с дома.
Я поставил эту историю в текст, посвященный женщинам. Но ведь дом Дьячека тоже посвящен женщине и ее малышу.
ФОТО ИЗ АРХИВА РEДАКЦИИ
***
фото: Мастер сварочного участка Валентина Беляева (слева);Урай 1965;Оператор по добыче газа Раиса Хворостянова (Уренгой);Жители города Ноябрьска.