Пустое место не создаст воспоминаний
21 октября на улице Дзержинского снесен дом под номером 74, принадлежавший семье Хацкелевич, хорошо известной в городе.
Дом был построен в 1929 году, сюда въехала семья Михаила Фаддеевича (Меир Файвишев) и Зинаиды Абрамовны (Циразельды Авромовны) с семью детьми.
Супруги Хацкелевич — уроженцы Тобольска; Михаил Фаддеевич (1882-1965 гг.) был потомственным портным, Зинаида Абрамовна (18921966 гг.) окончила медицинские курсы, в 1908 году они поженились и в 1910 году переехали в Тюмень с годовалым сыном Леонтием (Львом) Михайловичем. В 1911 году Михаил Фаддеевич учился кройке и шитью в Санкт-Петербурге и в августе 1912 года получил профессию закройщика. Из воспоминаний Маргариты Хацкелевич, которые я читала с большим интересом, выяснилось, что учебу Михаила Фаддеевича оплачивал Янкель Исаевич Шайчик, муж его сестры Сары Фаддеевны. После окончания учебы он работал в мастерской Шайчика портным. Дом Шайчиков сохранился, он стоит на улице Ленина, 47. В 1918 году семья Шайчик покинула город и переехала в Канаду, в 1949 году Сара Фаддеевна скончалась и была похоронена в Монреале.
В 1914 году в семье уже четверо детей, однако Михаил Фаддеевич был мобилизован на фронт, хотя как портного его направили в походную мастерскую шить мундиры для военного начальства.
После его возращения с войны снова пошли дети: в ноябре 1915 года родился Яков, в 1918 и 1924 годах — Лия и Бронислава, в 1930 году — последний, восьмой ребенок, Михаил; Зинаиде Абрамовне тогда шел 39 год.
Татьяна Листопадская, из личного и семейного архивов
Всех детей учили портновскому делу, так старший сын Лева в 10 лет самостоятельно шил брюки, все остальные — кто пришивал пуговицы, кто прошивал петли и подкладку, но профессиональным портным стал только Яша. Он все время был около отца, работал у него в мастерской и стал отличным портным.
Большая семья Хацкелевич первоначально жила в доме на улице Ильинской, на берегу Туры, у них была корова и две лошадки для разъезда и прогулок по городу. Хозяин сам мог подоить корову, запрячь лошадь и ею управлять при поездках к заказчикам. Берег реки начал сильно разрушаться, жить в доме стало опасно, поэтому Михаил Фаддеевич решил построить дом на улице Герцена, 48, где через несколько лет построили три типовых двухэтажных деревянных дома, в одном из которых мне пришлось прожить более десяти лет — начиная с 1947 года.
Дома были солидные, с двумя подъездами по четыре квартиры. Каждая квартира состояла из трех комнат, прихожей, кухни и небольшого помещения за ней, по плану — туалет, не существующий в реальной жизни. Вот это пространство жильцы использовали по своему усмотрению. Дядя Андрей, в семью которого мы приехали с мамой из деревеньки на Северной Двине, отгородил его, и получилась маленькая каморка с топчаном, где нам пришлось жить некоторое время, но мы и этому были несказанно рады.
Татьяна Листопадская, из личного и семейного архивов
Все квартиры реально представляли собой коммуналки, весьма перенаселенные. Пожалуй, лишь две или три квартиры занимали полностью отдельные семьи. Мне очень нравились окна в нашем доме -большие и высокие. В комнатах всегда было много света и солнца, никаких решеток на окнах не было.
Все эти три дома и красивый домик Хацкелевичей были в одном дворе за забором, воротами и калиткой с металлическим кольцом, имели одинаковый адрес: улица Герцена, 48.
В 1949 году я познакомились с Ритой Хацкелевич. Она была младше меня на полтора года, но ровесницей моей сестре Лене. Они дружили на протяжении всей жизни, вплоть до кончины Риты. На фото я старше их обеих на полтора года, но такая маленькая и худая. Жили мы очень бедно.
Дом Хацкелевичей казался мне большим и красивым, и он действительно не выглядел маленьким на фоне трех больших домов: все в нем было пропорционально, как по высоте и ширине, гармонично были расположены окна, особенно по фасаду. На окнах не было никаких ставней. Выделялись парадное крыльцо и вход.
Татьяна Листопадская, из личного и семейного архивов
Точно знаю, что из соседних домов никто к ним не ходил в гости, да и соседские дети не забегали. Мы с сестрой были вхожи в их дом, наверное, потому, что моя мама, тетя Клава и дядя Андрей работали в театре, как их старший сын Лев Михайлович. К тому же нас знали как девочек тихих и смирных. Бывали мы у них в основном летом, на каникулах. Поражало число комнат и их убранство, множество красивых вещиц на комодах, изящных статуэток, модных в то время, масса вышитых салфеток и дорожек на трюмо и столах, но особенно наличие водопровода в доме (ведь все в округе брали воду из колонки), а также комната-мастерская с громадным трюмо, со швейными машинками, утюгами, линейками, бумажными выкройками, а также большущая кухня, где собиралось десять человек за обедом. Eду готовила Зинаида Абрамовна, а посуду мыли по очереди, как писала Маргарита. Сейчас бы я спросила, как распределялись финансы на все расходы в такой семье, но не у кого, а в детстве этот вопрос у меня не возникал. Удивительно, что в доме жили три поколения: Михаил Фаддеевич с Зинаидой Абрамовной с семьями их детей — Льва, Якова и Лии, а также внуками Ритой, Ирой и Игорем.
Летом мы играли во дворе или под крышей амбара, выложенного из толстых бревен, возможно, здесь жила корова и лошади, но при нас никакой живности не было, хотя на одной из фотографий дома у калитки находятся две маленькие козочки. По лестнице мы поднимались под высокую крышу, продуваемую со всех сторон, место как раз подходит для сушки и хранения сена. Под крышей мы играли с пупсами, которых выпускал завод пластмасс. Строили домики и играли в дочки-матери.
Старшие Хацкелевичи были немногословны, а Яков Михайлович родился глухонемым, как и его жена Шура, но мы с помощью Риты, выучив язык жестов, общались с ними, чему они были очень рады. У них была дочь Ира, которая хорошо слышала и говорила. Была она очень хорошенькая, особенно красивыми были глаза.
Однажды в семье Хацкелевич появился телевизор, это было событие. Стоял он у окна в гостиной, и все садились вдоль длинного стола по обе стороны и смотрели, завесив окна шторами. Мама была приглашена на передачу, но, уставшая после работы, в темной комнате она сразу заснула, за что получила замечание. Я маме посоветовала больше туда не ходить.
Во время Великой Отечественной войны Михаил Фаддеевич был главным закройщиком Военторга, шил для работников партийного и военного аппарата города, слыл отличным дипломированным портным по пошиву мужских костюмов, особенно военного покроя: кителя и мундиры, но шил также и шинели. Однажды он получил секретный заказ на пошив френча без подкладки, причем без примерки, но с выданными мерками. Кому он шил, узнал после войны. Заказ предназначался для Ленина, тело которого во время войны находилось в здании на улице Республики, 7. В этом френче тело Ленина уехало в Москву, обратно в мавзолей.
Татьяна Листопадская, из личного и семейного архивов
Вскоре дом начал пустеть: умер Михаил Фаддеевич, затем Зинаида Абрамовна, уехала семья Льва Михайловича в новую квартиру на улицу Орджоникидзе, ушли в мир иной Яков, Шура и Лия. Осталась одна Ирина Яковлевна, она была последней хозяйкой этого дома.
Я была знакома со всеми членами семьи, кроме троих, что жили в Омске и Свердловске. Все пятеро детей семьи Хацкелевич были высокими, статными, черноволосыми, с красивыми лицами. Сам Михаил Фаддеевич был, как в народе сказали бы, сухопарый, в отличие от Зинаиды Абрамовны, она была невысокого роста и полноватая, как и положено родоначальнице такого семейства.
Я хорошо помню Льва Михайловича, папу Риты. В 1933 году он служил в тобольской 55-й отдельной дивизии ОГПУ, после службы был направлен в драматический театр главным администратором, где прослужил 45 лет. Я как сейчас вижу его: статного, красивого в отличном костюме у входа в вестибюль театра, на каждом спектакле приветствующего гостей и знакомых. Это было очень приятно и создавало настроение. Eго знали все тюменцы, которые хоть раз были в театре на улице Первомайской. В новом здании театра он уже не работал ни дня.
Лев Михайлович был женат на Валентине Ивановне Невядомской (1919-1999 гг.), уроженке Омска, приехавшей в Тюмень молодым специалистом (зубным врачом). Валентина Ивановна была отличным врачом и очень красивой женщиной, в то же время очень милой и душевной. Я помню, как-то была у нее на приеме, она наклонилась ко мне, и тонкий аромат духов или крема для кожи окутал меня, большой ее бюст уперся мне в плечо, не знаю, что испытывали мужчины в это время, но точно забывали о зубной боли.
Валентина Ивановна и Лев Михайлович отпраздновали золотую свадьбу, сохранив чуткие и нежные отношения до последних дней жизни. Их единственная дочь Маргарита Леонтьевна после школы училась на автодорожном факультете в одном из вузов Омска, жила у тети.
Я помню, это было в 1967 году на улице Ленина напротив горса-да, вижу Риту на дороге, где идет ремонт, и она громко дает указания группе работников, жестикулируя и поясняя. Я шла с трехлетней племянницей, которую тащила на руках, окликнула Риту, и она с радостью подошла к нам. Рита всегда отличалась юмором, поэтому, увидев нас, она воскликнула: «Что ты таскаешь такую кобылу на руках?» Я тотчас спустила Олю на тротуар, не прошло и минуты, как Олечка побежала по луже, разбрызгивая воду на прохожих. Рита лицом очень походила на папу, а фигурой была в маму.
Рита сделала большое дело: выйдя на пенсию, она основательно взялась за составление родословной. Жаль, что ранняя ее кончина приостановила начатую работу. В последние годы она продала квартиру на улице Орджоникидзе и купила квартиру в доме рядом со старым драмтеатром. Окна одной из комнат строго смотрели на стену театра, это ее не расстраивало, а наоборот, успокаивало, напоминая о папе. Детей у Риты не было, так что одна ветвь Хацкелевичей оборвалась.
Со временем происходили изменения и в нашем дворе: к началу 60-х годов мы потеряли не только двор, но и адрес. Началось с того, что власти города решили построить Дом быта между нашими двумя домами, поперек двора, уничтожив наши небольшие огородики. Когда стройка завершилась, то все увидели, что новое здание стоит криво по отношению к соседним домам, хотя поставить его прямо никто не мешал. Криво стоящие дома, прерывающие улицу, стали тенденцией в строительстве Тюмени. Убрали забор, ворота и калитку, при этом образовался тупик с шестью домами. Продлили улицу Дзержинского, перенумеровав дома.
Домик Хацкелевичей значился теперь по улице Дзержинского под номером 74, дальше следовал 76, а Дом быта получил номер 78. На сегодняшний день остался этот поперечный дом, в котором нет никакого быта, а только конторы за крепким забором. Дом, в котором я жила, снесен первым, и сейчас на его месте стоит громадина по адресу Дзержинского, 69. Последним снесен угловой дом (Дзержинского, 72 / Герцена, 54).
Заметно старел дом Хацкелевичей, при укладке тротуара сломали штакетник палисада, в котором росло пять кленов, затем выломали совсем это ограждение и спилили одно за другим деревья, за исключением одного кривого. В это время в доме жили Лия Михайловна и Ира. Лия Михайловна надумала открыть парадный вход и пользовалась им, а Ира заходила в прежние двери, ведущие прямо в кухню.
Лия Михайловна была высокая, стройная дама, общительная и дружелюбная. Я хорошо помню, как она занималась с сыном Игорем, он у нее был единственный, как свет в окошке. Лия Михайловна всю жизнь проработала в конторе Тюменского отделения Свердловской железной дороги, а потом помогала с внуками, детьми Игоря. Игорь Хацкелевич окончил Тюменский индустриальный институт, женился на белокурой студентке медицинского института Светлане. В семье Игоря — двое сыновей, так что фамилия Хацкелевич продолжается, передается по наследству.
Где-то за полгода до сноса дома я побывала опять в родных краях: домик Хацкелевичей стоял одиноко на краю пустыря, окна плотно задернуты шторами, парадный вход снова закрыт, убраны крыльцо и двери, ведущие в кухню, проем заложен новыми бревнами. Вход в дом был новый — с запада, в комнату-мастерскую. Пожалуй, впервые домик показался мне таким маленьким! Я даже подумала: как они все располагались в таких маленьких комнатах, разделенных тонкими перегородками? Ссорились ли, находясь в таком близком контакте? Бывая у них, я всегда чувствовала дружелюбную атмосферу, без напряжения; надо полагать, что родители, выросшие в многодетных семьях, этот образ жизни перенесли в свой дом. Кроме того, они были верующими, посещали синагогу, сохраняли дом и семью по всем канонам.
Брониславу Михайловну я довольно часто видела в доме, но она здесь уже не жила, она была замужем и жила в семье мужа в частном доме за заводом пластмасс. Бронислава Михайловна после окончания девятого класса поступила работать на завод пластмасс, окончила машиностроительный техникум, работала в одном из цехов в годы войны, затем в отделе рационализации, а с 1980 года, когда вышла на пенсию, возглавляла совет ветеранов завода.
После войны на завод поступало много демобилизованных, которые продолжали учиться и становились отличными специалистами, здесь Бронислава Хацкелевич встретила будущего мужа, Г.Н. Плешивцева, и взяла его фамилию. У них родилась дочка Наташа.
В этом году в дни празднования 80-летия Победы я увидела на остановке «Кардиоцентр» портреты тружеников тыла, и среди них портрет Брониславы Михайловны Плешивцевой, чему я очень обрадовалась и гордилась за нее.
Михаил Михайлович, младший, учился в Уральском политехническом институте, потом работал в Свердловске, женился, родилась дочь Инна. Но супруги развелись, и второй раз Михаил Михайлович женился на Галине Яковлевне Давидсон, враче. Оба в 1966 году переехали в Тюмень, где у них родился сын, полный тезка отца — Михаил Михайлович Хацкелевич. Eще мальчиком Миша тянулся к книгам мамы по медицине, его дед по материнской линии был хирургом, все это привело его в стены Тюменского медицинского института. Обучаясь, он работал санитаром и медбратом, брал ночные дежурства. После окончания института получил специальность невролога, далее стал заведующим неврологическим отделением ОКБ N 2. Знающий, толковый врач, но в июле 2021 года ковид не пощадил его. Михаила Михайловича не стало. Eму был всего 51 год. Фамилию и дело продолжает его сын Дмитрий Михайлович Хацкелевич, но специальность у Дмитрия по бабушке: он лор-врач.
Татьяна Листопадская, из личного и семейного архивов
… Я снова на улице Дзержинского, передо мной глухой забор, от домика Хацкелевича ничего не осталось, только слышится скрежет ковша экскаватора, царапающего нечто твердое, не поддающееся его силе. Этот звук неприятен, вызывает тревогу и волнение. Прощание с домом — это даже больше чем с человеком.
За несколько лет до этого Рита, словно предчувствуя, что дом не сохранится, сама передала 16 предметов из их дома в музей имени Словцова. В музее тюменской синагоги, как рассказал раввин Игорь Варкин, хранятся трюмо и швейная машинка Михаила Фаддеевича.
Видать, пришло время распрощаться с домом. Надо отдать должное родоначальникам семейства, что из их дома вышло четыре поколения достойных граждан. Низкий поклон и светлая память Михаилу Фаддеевичу и Зинаиде Абрамовне за это. Дом, который не дожил четыре года до столетнего юбилея, как фундамент фамилии останется в памяти многих тюменцев.
***
фото: Лена, Рита и Таня;Дом Хацкелевич;Хацкелевич Михаил Фаддеевич.;;Те же 50 лет спустя