Мой отец Иван Кузнечевских
На эту информацию, опубликованную в газете «Красное знамя», откликнулись дочери Ивана Ивановича Кузнечевских — Анна Ивановна и Нина Ивановна. Сегодня мы публикуем воспоминания Нины Ивановны Ескиной об отце.
Детская память сохранила мало воспоминаний отца о войне, да и были они редкими и скупыми. На вопросы о войне он неизменно отвечал: «Лучше вам этого не знать!»
В сентябре 1939 г. отец был призван в пятую стрелковую дивизию, в апреле 1941 г. направлен на сборы в саперный батальон, где был до июня 1941-го. Батальон сразу бросили отражать внезапно напавшего врага.
В той огненной мясорубке моего тридцатилетнего отца пленили после неравного боя. Отражали атаки врага с двумя винтовками на целый взвод. Кто-то стрелял, кто-то бросался в атаку с криком: «За Родину!», «За Сталина!» А в душе у всех было: «Господи, спаси и сохрани!»
В этом бою отца и еще нескольких солдат ранило и контузило. Их подобрали и унесли в селение две полячки, но затем всех забрали немцы — в концлагерь, название которого я не помню. Там до января 1945 года, пока не освободили наши войска, мой отец жил в аду.
Помню из его рассказов, как готовили побег, но неизменно находился тот, кто выдавал их. Опять были побои, травля собаками, гибель товарищей…
Об условиях жизни в таких лагерях знают все по книгам и художественным фильмам. И это чудо, что отец остался жив.
Всю жизнь моя верующая мать Марья Никоновна молилась за здоровье то ли Ивана Никифорова, то ли Ивана Никифоровича. Оказывается, в лагере был врач из Москвы с таким именем. Он возглавлял санитарный барак и взял моего отца санитаром. На вопрос немцев, почему взял такого сухощавого мужика, а не верзилу для тяжелой работы, врач ответил одним словом: «Сибиряк». Благодаря этому человеку отец выжил в плену.
Он вернулся домой в октябре 1945 г., много работал. В 1955 г. с делегацией от Тюменской области был направлен на выставку в Москве, тогда и смог встретиться со своим спасителем врачом. Как жаль, что не знаю деталей этой встречи, но вся наша семья, все семеро детей очень благодарны этому человеку.
… Холод, голод, побои сказались на здоровье отца, все время болели ноги.
Помню, как он говорил о вечерних и дневных проверках, мечтал дойти при построении до заветной щепочки на земле, чтобы постоять на ней босой ногой, хотя бы чуть-чуть… А как гордился отец, что он русский!
Когда открылся второй фронт, в лагерь стала поступать помощь от союзников. Получали эту помощь французы и поляки, а русские — нет. И, по словам отца, ни один из этих голодных, умирающих людей не брал помощь, пока ее не дадут русским. Это пример самого высокого интернационализма того времени.
После освобождения из плена отец был направлен в стрелковый батальон автоматчиком, дошел до Берлина. Вернувшись в родное село, он работал в сельском хозяйстве пастухом, кузнецом, бригадиром полеводческой бригады, трижды избирался депутатом сельского Совета. Жил «на виду», «на людях», как говорили раньше. Не секрет, что в то время слова «из плена» звучали как приговор. Не обошло это и отца.
В конце 50-х годов отец работал на зерноскладе. Посевное зерно, «некондицию», было решено отдать на корм свиньям. Испорченное зерно вызвало падеж. Отца как вредителя посадили на восемь месяцев в тюрьму. И пока не пришли результаты анализа из Свердловска, объясняющие причину гибели животных, отец был в заключении. Никого не волновало, что дома осталось семеро детей и больная жена. Как забрали без объяснений, так и отпустили без извинений. Недоверие очень ранило отца.
Уходил на работу он рано, приходил поздно. И было великой радостью, если прокатит нас на дрогах или в кошевке. Ну, а если за хорошее поведение посадит на маленький мотоцикл, выданный ему в качестве премии, — это было счастьем.
Как-то незаметно выросли в семье трое довоенных детей и четверо послевоенных, сыграли золотую свадьбу папа с мамой Марьей Никоновной.
И так же незаметно ушли наши старики. Только теперь, когда их нет, а младшему брату уже 55, я понимаю, что ушло поколение замечательных людей, которое дало нам жизнь, сохранило ее, оставило нам чистое небо, нашу землю.
Уже, будучи больным, отец радовался покупке сыном машины. Его последней просьбой было: «Свози меня на мои поля». Молча, смотрел отец на поля, на дороги, у реки постоял. И, как бы прощаясь, сказал: «Ну, вот и все…»
Вскоре отца не стало. Закончился его жизненный путь, но память осталась. И гордость за него, за нашего папку «кузнечат».
Теперь мы посещаем его могилу, обо всем рассказываем ему. И как-то непроизвольно сложились стихи как клятва, как обещание, как признание в любви нашему папе.
… К тебе, отцу и ветерану,
Пришли сегодня снова мы.
Тебя поздравить
с Днем Победы
И окончанием войны.
Войны, которая полвека
Назад закончилась для нас,
И нет на свете человека
Сегодня без печальных глаз.
… Как жаль, что было
не под силу
Нам сохранить тебя от ран.
Лишь только плакать на могиле
Осталось дочкам и сынам!
За жизнь спасибо и за праздник,
Лежи спокойно, наш солдат,
Нам повезло, что ты —
наш папка,
Спасибо, папка «кузнечат».
Нина ЕСКИНА (Кузнечевских). с. Успенка.
Кузнечевских (в карточке — Кузнечевский) Иван Иванович. 1912г., с. Успенка Тюменского района. Кузнец. Рядовой 238-го саперного батальона. Попал в плен 23 июня 1941г. под г. Волковыск Гродненской обл. С 6 июля 1942 находился в шталаге XXI-C/H. Лагерный номер 7925. Жена — Кузнечевская Мария, жила в с. Успенка.
***
фото: Иван Иванович Кузнечевских.