Еще 1246 «запрещенных солдат»
Четвертая книга «Запрещенные солдаты» уехала в Курган. В смысле — отправилась в издательство, где ее обещали отпечатать в течение двух недель.
Отчитаемся: эта работа заняла ровно два года. Ровно значит ровно. Предыдущий том был подписан в печать тоже 15 апреля, но 2008 года.
Внимательный читатель смог, надеюсь, заметить, что каждая следующая книга отличается от предыдущей. Во втором томе мы говорили о том, как встретила Родина «запрещенных солдат», — о фильтрации, о рабочих батальонах на рудниках и на стройках, о годах мирной жизни, которые бывшие военнопленные, состоящие на оперативно-розыскном учете, провели «под колпаком» НКВД и КГБ, а местные сотрудники этих органов исследовали их жизнь на предмет «причастности к иностранным разведкам». Особенно это касалось тех, кому досталось быть освобожденными из плена американскими или британскими солдатами.
Третий том попытался объяснить особенности социалистического учета. Попытался ответить на вопрос: отчего так много попавших в плен были списаны с воинского учета как убитые? В официальных бумагах сообщалось, что боец «пал смертью храбрых в бою за социалистическую Родину» и похоронен с воинскими почестями (с указанием не только времени, но и точного места захоронения — столько-то метров к западу или востоку от конкретного населенного пункта)… На страницах этого тома шла речь о том, как попадали в плен наши земляки на станции Свирь-II под Петрозаводском. И о бойцах 1-го Советского партизанского полка во Франции -едва не в полном составе этот полк после войны был разоружен и отправлен в составе отдельного рабочего батальона на Тюменский судостроительный завод. К сожалению, нам не удалось найти документов, рассказывающих о том, что стало с бывшими пленными в Тюмени, знаем только, что они жили на улице Лагерной (сейчас это улица Елизарова)…
Как уже сказано выше, новая книга тоже имеет свое, отличное от прежних, лицо. Во-первых, материал для нее мы черпали не из фильтрационных дел, а из немецких трофейных карточек, которые заполнялись на каждого пленного. Скупые, конечно, сведения. И заполнялись не рукой въедливого «смершевца», проверявшего и перепроверявшего сказанное на допросе, а писались со слов, писались человеком, который не всегда хорошо знал русский язык (а тем более татарский), не разбирал особенности правописания русских фамилий (а тем более татарских). Поэтому не раз и не два нам приходилось заполнять нашу картотеку уклончивым: «так в карточке».
Точно так же не раз и не два нам удавалось узнать точную дату гибели нашего земляка в фашистском плену благодаря сотрудникам саксонского центра, которые выставили на сайте 70о тысяч фамилий советских солдат, не вернувшихся из плена.
При подготовке четвертого тома мы вместе с сотрудниками двадцати трех районных и городских газет тюменского юга начали проект «Охота за тенью». Мы стали искать родственников «пропавших без вести» красноармейцев, как считалось официально, а на самом деле — погибших в плену. Стали искать тех, кто, несмотря ни на что, все еще помнит и ждет. Как помнят Егора Хайдукова в селе Тюляшов Бор Викуловского района. Как помнят Алексея Колосова в деревне Доновка Казанского района. Как помнят Алексея Кузнецова в деревне Кузнецовой Голышмановского района. И многих, многих других…
А многих уже и вспомнить некому — семь десятков лет прошло с тех пор, как началась война. Недолог век человека, а иных просто разметало временем. Как горько высказался один из участников нашего проекта, «мы опоздали на 20 лет». А тех, кто ушел на фронт в 18-20 лет, и вспоминать-то некому — никого после них на земле не осталось.
…На днях мой младший, пятилетний, внук позвал играть в солдатики. И наотмашь рубил пластмассовый воинский строй. «Нет, — сказал я, — не стану я так играть». «Почему?», — спросил внук. «Вырастешь, прочитаешь мои книги и поймешь — почему».
***
фото: Обложка четвертой книги «Запрещенные солдаты».